Николай Подосокорский. Маски бога и танец бабочки в «Непобедимом Солнце» Виктора Пелевина
«Непобедимое Солнце» можно определить как оккультный роман, с соответствующими авторскими задачами и спецификой жанра. Это способно отпугнуть от новой книги ряд любящих фантастику, но сторонящихся всякой мистики читателей и создать вокруг текста дополнительную завесу непонимания. Собственно такое резкое отторжение обнаружилось почти сразу после выхода романа во множестве скороспелых рецензий. Автору ставили в вину условность и размытость сюжета; недостаточную проработанность образов героев (дескать, современная 30-летняя блондинка никак не может в силу своего возраста цитировать 66-летнего Бориса Гребенщикова, а ведь, во-первых, пелевинские герои отнюдь не типичны, а, напротив, зачастую весьма оригинальны; а, во-вторых, было бы гораздо более странно, если бы увлекающаяся йогой, буддизмом, эзотерикой, культурой Индии и вообще во многих отношениях продвинутая героиня не знала бы, кто такой Гребенщиков и совсем не проявляла к нему интереса); излишнюю затянутость повествования; обилие диалогов; малое количество оригинальных и остроумных шуток и т.п.
Но в том и дело, что Пелевин совсем не про это и никогда не был про это. Он всегда отличался несерьезным отношением к тому, к чему обычно принято относиться серьезно, и, наоборот, предельно серьезным - к тому, к чему, как правило, относятся несерьезно. Для рецензентов же, привыкших в своих молниеносных откликах на новые книги каждый раз бегло пересказывать их сюжет, чтение на этот раз оказалось делом крайне трудным, некомфортным, почти неподъемным (все-таки 700 страниц – это немалый объем).
Мастерство Пелевина проявляется в том, что, во-первых, он, как всякий крупный художник, долго и последовательно разрабатывает в своем творчестве одну и ту же тему, или, вернее, комплекс одних и тех же проблем (иллюзорности мира, взаимосвязи макро- и микрокосма, иррациональности человеческого сознания и т.п.). Во-вторых, он гениально упаковывает свои идеи и философские размышления в пеструю ткань современности, сдобренную чёрным юмором и меткими наблюдениями за общественно-политической конъюнктурой и новейшими медиатрендами. По произведениям Пелевина, конечно, можно изучать новомодные словечки и актуальный дискурс, но важно помнить, что это всего-навсего удобная оболочка, необходимая для превращения его сочинений в популярную художественную литературу, не более того. На самом деле Пелевин в культурном отношении, скорее, традиционалист, хоть и не консерватор, и он предлагает читать живую книгу мира и природы так, как в древности читали священные тексты. Окружающая действительность всегда откликается на вызревающие в человеке сущностные вопросы и жгучие сомнения, и ответ на них может прийти откуда угодно – из карканья пролетающей мимо вороны или от случайно попавшего на глаза рекламного баннера. С тем, кто встал на путь просветления, начинает разговаривать всё мироздание.
Художественный метод Пелевина построен на т.н. «триггерном» повествовании. Это похоже на череду соблазнительных демонических наваждений, интересных не сами по себе, а лишь в качестве увлекающей или раздражающей преграды на пути к чему-то настоящему. Отсюда весьма распространенный среди читателей промах – выдергивать отдельные цитаты из пелевинских романов и начинать с ними спорить, осуждая или одобряя автора. То, что все образованные люди, казалось бы, должны были усвоить еще на школьных уроках литературы – необходимость жесткого разделения высказываний литературных героев и позиции писателя – в случае с Пелевиным почему-то особенно часто дает сбой. Я уже несколько лет подряд провожу соответствующий эксперимент в своем фейсбуке, - и каждый раз эффект получается примерно один и тот же: большинство отождествляет всякую вырванную из контекста цитату напрямую с точкой зрения самого Пелевина и не хочет принимать тот факт, что приведенные провокационные слова принадлежат одному из его персонажей, к тому же в романе они – всего-навсего часть большого диалога, где их оттеняют и оспаривают совсем иные утверждения других порождений пелевинской фантазии.
В «Непобедимом Солнце» говорится и об этом неразличении тоже - Пелевин вообще довольно внимательно и чутко следит за реакцией публики на свои произведения и, в первую очередь, стремится быть пóнятым. Но на искажения своего замысла многочисленными критиками-интерпретаторами он отвечает не через СМИ, а через свои последующие книги:
«Тим казался мне куда интересней и круче этих буддистов. Он, впрочем, тоже был образцом американской душевной чистоты, не ведающей, как она ежеминутно согрешает – и поэтому эдемически невинной. Я была уверена, что он скорее удавится на своем галстуке, чем скажет вслух n-слово, но при этом он без всякой внутренней печали шутил про французов так:
– Как узнать, что у вас дома побывал француз? Ваш мусорный бак пуст, а собака беременна.
Правда, он пояснил, что это не его слова, а цитата из Стивена Кинга – но тут же добавил свое:
– А как узнать, что побывал немец? Все то же самое, только над мусорным баком висит счет за сортировку мусора.
У Кинга, пояснила Со, подобное было написано не от лица автора – так говорил один из малолетних героев. К заслуженному писателю – вернее, к его юристам – вопросов, естественно, не было. Но у меня сложилось ощущение, что Тим не слишком любит Старый Свет. Евросоюз он называл не иначе как рейхом. А про европейскую культуру сказал так:
– У нее есть два постоянно перемежающихся модуса, или фазы. Первая, довоенная – сублимация пошлости в фашизм. Вторая, послевоенная – сублимация фашизма в пошлость. Сейчас вторая, но скоро опять начнется первая…»
Собственно для самого Пелевина все эти сомнительные остроты на темы идеологии, национальности, секса, религии и политики нужны лишь для усиления эмоций, через которые произведения искусства способны проникать сразу в подсознание. И тут крайне важным является заведомое доверие писателю. Если его нет, а есть лишь желание, продиктованное холодным рассудком, расчленить новый текст на забавные и/или возмутительные фрагменты, вписав их в давно понятную и обыденную картину мира, где нет места чуду, тайне, преображению, то Пелевин, действительно, может показаться лишь более или менее удачливым сатириком, из года в год, нудно повторяющим одни и те же избитые приемы.
О сложности устройства писательской натуры Пелевина можно судить на примере характеристики, данной уже упомянутому нами персонажу «Непобедимого Солнца» Тиму/Фею:
«Если сравнивать Тима с домом, у него было два уровня – надземный и подземный. Наверху возвышался солидный приличный особняк с распахнутыми дверями и окнами, открытый для всех и обставленный по последнему мэйнстримному каталогу – стесняться там можно было только самого американского мэйнстрима. В этом верхнем строении не имелось ни червоточин, ни тайн. Но под домом была лестница, черными зигзагами уходящая вниз – и, даже побывав на нескольких подземных площадках, я не знала, куда она ведет. Tim or Fay – в этом каламбуре заключалось самое точное описание. Как в дневном Тиме не было никакой глубины и тайны, так в ночном и сумрачном Фее не оставалось никакой американской недалекости, словно это был человек из другого измерения. Эти две личности не пересекались. Просто в верхней части дома был люк, ведущий вниз».
Сильное смеховое начало в пелевинских текстах мешает многим дойти до той самой лестницы, ведущей вглубь, и начать исследование подземной части его произведений. В романе роль таких поверхностных читателей выполняют сотрудники контроля турецкого аэропорта, которые при всех имеющихся в их распоряжении технических средствах слежения и сканирования были не способны отличить древние ритуальные артефакты от примитивных БДСМ-игрушек. А, может, всему виной страх лишиться твердой почвы под ногами при встрече с неизвестным – ведь в пресловутый люк можно запросто сорваться как Алиса Льюиса Кэрролла, упавшая в кроличью нору. В этом смысле книги Пелевина более продуктивно рассматривать не через призму эстетики постмодернизма, а в сравнении с аллегорическими романами позднего Средневековья – алхимическим «Гаргантюа и Пантагрюэлем» Франсуа Рабле или буддийско-магическим «Путешествием на Запад» У Чэнъэня.
Если предыдущая книга писателя «Искусство легких касаний» была посвящена богу Сатурну (Кроносу), то нынешняя – божеству Солнца. Пока неясно, идет ли речь о полноценной авторской серии о божествах-управителях планет и дней недели (Сатурн – суббота, Солнце – воскресенье и т.д.), во всяком случае, не удивлюсь, если следующая книга уже в самом названии будет отсылать к давнишней спутнице и покровительнице Пелевина – богине Луны. Впрочем, две последних книги роднит и упоминание «бога денег» современной России – олигарха Романа Абрамовича (он тоже – пелевинский РА!). Заметим на будущее: если его фамилия вдруг промелькнет и в следующей книге, то точно можно будет говорить о некоем особом книжном цикле.
Один из главных ключей к пониманию «Непобедимого Солнца» скрыт в русской народной сказке «Пойди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что», которая провозглашается главной героиней Сашей Орловой как «программа ее путешествия». Сказка эта задает и основные силовые линии романа: оборотничество, священный брак, магия, инициация, посещение загробного мира и общение с душами умерших, встреча с Женским божеством в его разных ипостасях, обретение тайны тайн и наконец утверждение своего царского достоинства. Стрелок из сказки также своего рода Непобедимое Солнце (вспомним, что лук и стрелы являются атрибутами бога Солнца Аполлона, равно как и богини Луны – Дианы), поэтому вовсе неслучайно, что его невидимый волшебный помощник Сват Наум безапелляционно прочитывается пелевинской блондинкой как «Свет На Ум».
В оккультном романе Пелевина инициатическое путешествие Саши Орловой (орел – древний солярный символ, олицетворяющий победу духа над материей и низшими силами) разворачивается вокруг аллегории древнегреческого философа Платона о пещере, римского культа бога Солнца (Sol Invictus) и гностических легенд о божественной Софии. Сама София является одним из персонажей романа – одновременно духом-хранителем Айя-Софии в Стамбуле и женой влиятельного олигарха Тима/Фея (бога-творца). Черный камень философов, через который эта семейная пара воздействует на мир, и оказывается сказочным «Сватом Наумом», тайной тайн, Sol Invictus, «центральным проектором, создающим всю нашу реальность». Установить с ним контакт можно через т.н. «маски Каракаллы (одна из них символизирует Солнце, другая – Луну) и ритуальный жреческий танец.
В автобиографическом фильме чилийского сюрреалиста, мага и крупного знатока Таро Алехандро Ходоровски «Танец реальности» (2013), снятом по его книге «Танец реальности: психомагия и психошаманство», главным героем выведен его отец, с которым у мэтра в детстве были очень сложные и мучительные отношения. По мнению Ходоровски, идеальные ценности отцовского архетипа представляет восемнадцатый старший аркан Таро «Солнце». «Солнце также представляет идеальные ценности отцовского архетипа, в том числе пробуждение мужского духа и интеллекта в самом сердце женского начала. Оно также может указывать на преобладание роли или образа отца в существе того вопроса, который был задан»Алехандро Ходоровски. Путь Таро / Пер. Елизавета Котаева. М.: Касталия, 2017. С. 243., - пишет Ходоровски. По его словам, если бы Солнце могло говорить, оно сказало бы следующее:
«Я сияю в сердце материи, я — ее тайный блеск, материя — ничто без меня. Но когда она отказывается от меня и не видит меня в качестве своей жизненной силы, то превращается в кадавр, труп, и я перестаю насыщать ее своими каплями бессмертия. Для вас, дети мои, я бесконечно порождаю радость и жизненную эйфорию. Не делайте себя непроницаемыми для моего вечного света. Посмотрите, как низка стена, которая отделяет вас от меня. Я создал ее такой для того, чтобы каждый мог перепрыгнуть через нее — это детская игра. Под моими лучами вы познаете истинную, обнаженную, искреннюю привязанность. Я есть решение всех трудностей. Я - чистый глаз, и в то же время я - резонанс первого крика. То, что вы называете тьмой, есть всего лишь игнорирование моего света и моей вездесущей любви. Я беспрерывно предвещаю конец ночи. Все, что не ясно, мной не является. Я есть вечное обновление и регенерация, я - то, чьего появления ждут все народы, я называюсь Солнце, но у меня нет имени; Я - лучистый блеск жизни» .Алехандро Ходоровски. Путь Таро / Пер. Елизавета Котаева. М.: Касталия, 2017. С. 244
Тема неблагополучного отцовства красной нитью проходит через весь роман «Непобедимое Солнце». Именно отец Саши Орловой, «макаронный король» (намек на божество пародийной религии XXI века Макаронного Монстра?), дарит ей на тридцатилетие сказочное путешествие, замечая при этом: «Про жизнь бесполезно думать. Жизнь можно только жить». Рассуждения Саши Орловой (инициалы героини СО – дополнительная отсылка и к Солнцу, и к Софии) о мироустройстве строятся на феминистской концепции патриархата (в переводе с греческого буквально власть отца). Например: «В любой из нас спит богиня, ожидающая поклонения. Увы, патриархат редко дает ей проснуться». Или:
«Я уже говорила, что не верю в бога – в том смысле, в каком в него верят воцерковленные граждане: вот есть-де такой прописанный в Конституции грозный дух, интересы которого в нашей стране корпоративно представляет патриархия, не путать с патриархатом, хотя на той же поляне работают и другие эксклюзивные дилеры. Духа, что интересно, никто не видел, все видели только дилеров. Не имею ничего против такой бизнес-модели, но покупать у этих людей невидимый загробный «порше» мне при всем уважении к традициям неохота».
На это наслаивается трагическая без- или псевдоотцовщина других героев. Тим и Со притворяются родителями нанятых ими совершенно для других целей актеров. Жрец сирийского бога Солнца Элагабал оказывается незаконнорожденным сыном императора Каракаллы. Лишена отца и даже отчима обнаруженная Сашей на Кубе проститутка-soltator Наоми, способная дать миру новое направление через танец перед Камнем. Поиск идеального отцовского начала во многом задает направление танцу-путешествию пелевинских персонажей, на другом конце которого – сомнения относительно собственной идентичности. И хотя один из персонажей по имени Лёва (лев - еще один солярный символ) по этому поводу шутит: «В серьезных конторах давно понимают, что твоя настоящая идентичность – не гендер или раса. Это твоя search history. Ты можешь сама не понимать до конца, кто ты. Твоя подлинная идентичность известна только ребятам из Гугла. Ну еще из Агентства национальной безопасности…», - на самом деле это едва ли не центральный вопрос в пелевинской Вселенной.
В «Непобедимом Солнце» героям достаточно надеть на себя маски Каракаллы, инкрустированные осколками Черного Камня, чтобы их идентичность изменилась самым радикальным образом. В финале книги героиня спасает мир от полного уничтожения через танец из своего самодеятельного балета «Кот Шредингера и бабочка Чжуан-Цзы в зарослях Травы Забвения», в котором весь второй акт кот ловит бабочку. Название балета отсылает к одной известной притче из книги китайского мудреца Чжуан-цзы (Чжуан Чжоу, III в. до н.э.), названной по имени автора и являющейся основополагающим текстом даосизма.
«Однажды Чжуан Чжоу приснилось, что он бабочка: он весело порхал, был счастлив и не знал, что он - Чжоу. А, проснувшись внезапно, даже удивился, что он - Чжоу. И не знал уже: Чжоу ли снилось, что он - бабочка, или бабочке снится, что она - Чжоу. Ведь бабочка и Чжоу - совсем не одно и то же. Или это то, что называют превращением?»Из книги «Чжуан-Цзы» / Пер. В. Сухорукова // Поэзия и проза Древнего Востока. М.: Художественная литература, 1973. С. 322. (Серия: Библиотека всемирной литературы. Серия первая. Том 1).
Превращение блондинки в спасительницу планеты, однако, навлекшую при этом на человечество пандемию ковид-19, как намекает Пелевин, может оказаться лишь частью какого-то более масштабного балета магов, танцующих перед своими центральными проекторами во сне неизвестного нам существа.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky