Триумф славян над немцами
Весенним днем правитель немецкого государства в торжественной обстановке вышел на центральную городскую площадь и встал на колени перед правителем огромной славянской страны, раскинувшейся по Европе от одного моря до другого. Немец дал присягу в верности, а пожилой правитель славянской земли принял ее от своего вечного врага, согласившегося подчиниться сильному противнику.
Это не выдумка. Так на самом деле случилось 10 апреля 1525 года на центральной площади доброго города Кракова. Великий магистр Тевтонского ордена Альбрехт Гогенцоллерн принес присягу своему дяде – королю Польши, Великому князю Литовскому, Русскому и Жемайскому Сигизмунду Старому. Польша победила в длинном, многовековом противостоянии с Орденом. Вместо Тевтонского ордена на территории Пруссии теперь образовывалось светское герцогство, а Великий магистр волшебным образом превратился в герцога.
На дворе было время Реформации, когда немецкие князья неожиданно обнаружили, что если послушать речи странного господина Мартина Лютера, то из них можно извлечь много интересных плюшек. Альбрехт Гогенцоллерн пошел, наверное, дальше всех. Из главы рыцарско-монашеского ордена он переквалифицировался в светские князья и у него все очень удачно получилось.
Нельзя сказать, что он сделал все специально и только мечтал и думал как бы ему сделать так, чтобы прибрать Пруссию к своим рукам. Нет, все было намного сложнее. Он честно пытался найти помощь в постоянной войне Ордена с Польшей и Литвой. Что характерно, он так и не нашел ее у своих непосредственных патронов – папы Римского и императора Священной Римской империи, к которой Орден формально относился. Помогать ордену где-то там на краю католического мира никто особенно не стремился. У нас тут свои проблемы – турки наступают, Итальянские войны гремят. Вы там, в своей Прибалтике как нибудь сами разбирайтесь.
Альбрехт нашел себе хорошего союзника. Нет, не среди единоверцев, правоверных католиков. В Москве. Недаром самый большой зал в замке Кёнигсберг назывался «Залом московитов». Великий магистр, а потом герцог умел быть благодарным, вот и назвал зал в честь тех, кто на самом деле помогал его загибавшемуся хозяйству. Москва помогала деньгами, да и сама воевала с главным врагом Ордена.
Но тут надо понимать, что Москва решала свои задачи и успешно их решила, отобрав у Литвы Смоленск и не только. Ордену это помогло не сильно – страна была разорена, а тут еще и накатила Реформация. Это нам сейчас кажется, что главное было передел земель. А тогда о вечном тоже не забывали. Особенно, если мысли о вечном помогали хорошо устроиться в настоящем. Да и потом, Альбрехт на самом деле увлекся идеями Лютера и увлек других, предложив секуляризировать орденские земли. В итоге он высказался за Реформацию – мол, рыцарям Ордена пора отказаться от обета безбрачия, который только и делает, что приводит к грехам, и перейти к супружескому целомудрию.
Закончилось все это тем, что земли Ордена были объявлены светскими, Альбрехт стал герцогом. И Прусское герцогство подчинилось Польше. Кстати, когда Альбрех встал на Рыночной площади Кракова на колени, чтобы принести оммаж за герцогство польскому королю, совсем не все польские паны были этому рады. Вот и на картине Яна Матейко «Прусская присяга» изображен бородатый вельможа, поднявший возмущенно руку к небу. Это литовский вельможа Петр Кмита, бывший правоверным католиком. И конечно он был возмущен тем, что в Европе появилось первое полностью реформаторское государство – Пруссия стала первым княжеством, полностью перешедшим в лютеранство. Да еще и присягнуло католическому королю.
В Кракове на Рыночной площади место, где колени Альбрехта Гогенцоллерна коснулись земли, отмечено памятной плитой. Для поляков этот момент – один из самых великих событий в истории их государства. Это на самом деле так. Ведь с Орденом войны шли не один год и не два, а пару сотен лет, почти непрерывно.
Впереди была череда войн за оставшийся кусок Ордена – Ливонию, за которую передерутся Россия, Литва с Польшей и Швеция. Но это будет потом. И потомки герцога Альбрехта почти через 90 лет после данной клятвы воспользуются подвернувшейся возможностью и не исполнят условия его вассальной присяги. Но это будет потом. А пока, весенним днем 1525 года, немецкий князь стоял на коленях перед правителем славянской державы.