Священник и ...
Интересна роль церкви в личной реализации клириков.
Явилось новое ответвление культуры - творчество батюшек и матушек, дьяконов и послушников. Они пишут, поют, рисуют, увлекаются детскими танцами, спектаклями и кофе. Это очень специфичная культура, близкая к сентиментальным Рождественским историям про простых-непростых батюшек. как они вместе с Богом, исподволь, посрамляют сильных мира сего и оказываются несвятыми-святыми. И что бы со слезами
Батюшки, внезапно, стали специалистами "по воскресениям". Талантами без образования: архитекторами, художниками, политическими аналитиками, педагогами, специалистами пеницитарной системы, автодиллерами и авторемонтниками, врачами, зоологами, собаководами, борцами за права человека, психологами, десантниками, строителями, коневодами, овощеводами, пчеловодами, сыроделами, и хлебопеками.
Смотришь, иной раз на такого монастырского таланта и думаешь:
- Из тебя вышел бы прекрасный председатель колхоза. Вот, там бы наигрался в машинки, коровки, молочко,посевы, комбайны и паровозики. А еще бывает, что в священнике пропадает учитель, пионервожатый и любитель байдарочных походов.
И ,вообще, хороший ты человек
И, надо заметить, что явились и восторженные поклонники этих талантов
И у батюшек возникло ощущение свой талантливости.
И следом за этим явилось ощущение того, что церковь тесна этим талантам: церковь не так политически активна, она не протестует у судов, не участвует в политическом движении оппозиции, не создает площадок для реализации творческих талантов. Церковь не перканя, ни паскеа, ни колхолз, ни больница,ни собачий приют, ни студия рисунка. Оказалось, что церковь не хочет быть филармонией, ни выставочным залом, ни кафетерием., ни жилищно-коммунальным хозяйством, ни Пен-клубом, ни психиатрическим кабинетом, ни филиалом западных прогрессивных общественных организаций, ни клубом "Путин-уходи".
И возникает когнитивный диссонанс. Восторженные поклонники талантов батюшек с одной стороны, и церковь не Дом культуры и не политическая партия, и не шоу талантов
Мы стали свидетелями ухода священников из церкви. Их ожиданий не вместила церковь. Она не стала клубом и он не воспитал клубменов,и его приход не смог оказывать клубные услуги
Люди сами не понимают зачем церковь и создают ее суррогат, находят потребителей и в итоге, этот карточный домик падает у них в голове. Но виноват кто-то
Но вот, что интересно. Все эти уходы сопроводились громким хлопком входной двери
И возникает абсистентный синдром. Ушедшие герои догадываются вновь использовать церковь. Создавая отрицательный образ церкви, вчерашние таланты, снова материализуются, снова собирают внимание.
Поскольку,уход изначально был связан с конфликтом, эти уходы типичны. При уходе из церкви, у человека не хватает мужества, и принять ответственность за уход на себя. Никто не виноват, что ты вошел в церковь, не оценив риски и масштаб своих талантов
Таким образом, при уходе нужно создать конфликт. Тихо включить режим пассивного сопротивления, ожидая патовой ситуации, в которой любой решение будет спорным и не в пользу церкви. Надо только грамотно создать ситуацию и нечестно перебросить ответственность с себя на церковь, патриархат, Путина и Пушкина. Мы оказались там, где оказались, только по своей вине
Поскольку "бывшие" обычно не способны зарабатывать головой и презирают физический труд, то остается один выход - продажа церковного хайпа и демонстрация белья церкви.
Хайп сегодня самый востребованный и дорогой товар. Дороже архитектуры, поэзии, дороже любого социального проекта. Протест к церкви стал бизнесом и реализацией себя "бывших".Продажа белья церкви и месть - вот новая форма их бытийности
Для того, что обрести бытийность "бывшие" реализуются через отрицание. Отрицание церкви. Потому, что в их душе дыра размером с церковь и она все время болит. Сильно болит. Каждый день ощущение того, что потерял руку, ногу или глаз..
Это «борьба за несуществование»
И что в итоге?
В церкви были талантами, а в миру внезапно стали просто "Валерами" Просто хорошими ребятами, которые на самом деле, ничего не знают и ничего не умеют. И священство было для них палочкой пр нуле.
Внезапно, их таланты оказались совсем не интересны. В церкви они были герои, а теперь рано утром эти "валеры" сотнями тысяч едут в Москву на электричке, у местам самой прозаической работы. И куда деваются поклонники? Их нет
Человек внезапно сдувается, и становится внезапно не нужным и внезапно бездарным.
Мастерство никому не приходит во сне. Чтобы быть твое искусство нужны были людям, нужна пахота. С трех тысяч часов штудии начинается концертная деятельность по стране. С пяти тысяч - заграничная.
Когда ты был батюшкой тебе смотрели в рот , и целовали руку и всякую ахинею слушали как глас Божий
Кому нужно умничанье "валеры", который нигде не учился и ничего не умеет делать? Кто будет слушать умничанье хорошего парня "валеры" об архитектуре, иконе, литературе, медицине, о семье, счастье и кофе?
Все происходит не сразу. Бог видит мысли. И что интересно: Бог, замечая то, что священник страдает в церкви, часто спрашивает его:
- Ты устал? Тебе тяжело рано вставать, тебя раздражает владыка, священники, отсутствие политики? Ты не любишь людей? Тебе охота на рыбалку, в Милан, на проспект Сахарова к соратникам Немцова?
Уходи. Я не буду тебе мстить. Я скажу тебе искренне спасибо. Я буду всегда благодарен тебе. А на твое место Я найду другого человека. И я ему я дам все то, что он попросит ради Меня. Мне не жалко ни одного таланта
Ты только скажи, что не хочешь быть в церкви, служить в ней. Только скажи. Тебе не нравится церковь потому что...а она никогда и не была другой, идеальной. Идеальная церковь - это Рай - церковь святых. Однако и такая вот церковь дает святых, как дает их оранжерея, в которой, кроме цветов есть земля, вода и удобрения
Священником стать не так уж трудно. А ,вот, уйдя снова стать священником, почти не возможно. У Бога какая-то не то, чтобы ревность, но второй раз почти не бывает
Однажды, Иисус спросил Петра и апостолов:
- Не хотите ли и вы уйти от Меня?
Петр ответил:
- Куда нам идти, Господи?
Куда: в Газпром, в Союз художников, в блогеры, в партию, в "валеры"?
https://www.facebook.com/KonstantinKamyshanov/posts/4623814481025558
***
Горький и верный текст. Но в список маршрутов эмиграции из алтаря надо включить и весьма почитаемые в церковной среде активности: Война с сектами. Военно-патриотическая деятельность. Храмостроительство. Обслуживание архиерея.
Но суть вопроса вовсе не в этом.
Богословски эти "уходы" - это следствие апофатики. Если Бог невидим, непознаваем, выше-словесен, если Он не нуждается в служении рук человеческих, то эти руки свободны для чего-то другого.
Это древний вопрос об антропоморфитах и оригенистах.
"Великий старец Серапион был антропоморфистом. Когда ему пояснили, что он неправ, он согласился с этим. Однако, когда после беседы все встали на молитву, "то старец в молитве смутился духом от того, что почувствовал, что из сердца его исчез тот образ божества антропоморфитов, который он привык представлять себе в молитве, так что вдруг горько заплакал, часто всхлипывая и повергшись на землю, с сильным воплем восклицал: о, несчастный я! отняли у меня Бога моего; кого теперь держаться, не имею, или кому кланяться и молиться уже не знаю" (преп. Иоанн Кассиан. Собеседования. 10,3).
«Разъяснительная работа», проведенная со старцем Серапионом, была неумной провокацией со стороны философствующих оригенистов. По их мнению, Христос по вознесении на небеса "уже не во плоти". Материя растаяла в духе. И не стоит вспоминать о днях земной жизни Спасителя - надо молиться к тому Богу, который вновь на небесах. Ориген в своем философском ригоризме доходил до запрета молиться Христу: все молитвы должны быть обращены только к Отцу... Вот в чем причина Серапионова смятения, которое нельзя ни развеять, ни утишить экзегетическими разъяснениями. "Отняли у меня Бога моего", — восклицает он. Очевидно, его принудили отказаться при молитве от мысленного образа "Иисуса по плоти", который был ему необходим, чтобы молиться сосредоточенно и знать, "к Кому взывать" (см. прот. Георгий Флоровский. Антропоморфиты Египетской пустыни).
Уже у апостола Иоанна идет эта переадресация религиозного вектора от Бога-которого-не-видите в сторону человека и мелочей его жизни. И тот, кто свою речь начал с "В начале было Слово", завершает ее простым "дети, любите друг друга".
Собственно, этос Евангелия - это этос тотальной профанации. Таинство на алтаря, а таинство ближнего моего. Оставь дар у порога алтаря ради примирения. Всё свято, везде Бог, и, значит, исчезает граница профанного и мирского. Отсюда - "Брат вопросил старца: есть два брата, один безмолвствует в кельи своей, продолжая пост до шести дней в седмицу и много налагая себе трудов, другой же служит больным. Которого дело более приятно Богу? Говорит ему старец: хотя бы тот брат, который держит пост в течение шести дней, за ноздри повесил себя, и тогда он не может сравняться с тем, который услуживает больным" (Древний Патерик).
Отсюда вопрос - почему "служение Богу" понимается только в вычитывании кафизм? Если в ином контексте, прославляя вполне светских "героев", церковные риторы говорят об их "жертвенном служении Богу и отечеству", то отчего бы и про обычных людей, честно совершающих свои ежедневные человеческие служения, не сказать то же самое? А вдруг "святость материнства" это не просто красивость, а строгий богословский термин? А если жена спасается чадородием, то, может, и *** может спастись своими ***? Если можно есть и пить во славу Божию, то, наверно, можно и пахать и вести машину (блог) ради того же?
Для инвалидов духа появились иконы, календари, каноны, типиконы, церковные книги... А по идее однажды сказанное евангельское слово должно прожигать совесть раз и навсегда... Из-за инвалидов и уродов появились спецодежды священников и монастыри - чтобы хоть по лампасам и погонам узнавали профессиональных христиан, а не потому, что "имеете любовь между собою!".
Другой круг вопросов - нормально ли вообще, что священство должно быть профессией, а священник должен быть лишь "хворым молитвенником"? Может быть, добросовестно изготовляя палатки или починяя обувь, священник тоже может приводить людей к Богу?
И может ли быть иначе при возрастных психологических изменениях, когда на смену юношескому неофитству приходит другой, более сложный регистр интересов и переживаний?
Третий круг вопросов - а должна ли церковь вообще быть чем-то для людей, которым неинтересна как раз суть ее веры? "Вам неинтересна весть о Голгофе и опустевшей гробнице? Что ж, тогда поговорим о воспитании детей, об ужасах телеящика и вреде наркомании...".
Христос давно исчез из повестки "Рождественских Чтений" (там все больше про "Великую Победу"). К 2000-летию Рождестве Христова наша церковь не смогла издать ни одной книги о Юбиляре.
Но могло ли быть иначе при претензии на статус массовой и народной религии? Это старый и давно сделанный выбор: вместо секты святых быть массовым движением с сомнительной репутацией.
Так как же служить Невидимому и Неведомому?