Как заставить иностранные СМИ работать по российским законам
Было бы странно, если бы западные СМИ и особенно русскоязычные «голоса», принадлежащие государственным ресурсам, не стали разгонять страхи об инициативе российских законодателей относительно борьбы с цензурой в соцестях
Вот как, к примеру, преподносит эту новость Русская служба британской BBC: «В России предложили блокировать соцсети, ограничивающие государственные СМИ. YouTube и «Твиттер» запретят?» То есть любой читатель этого заголовка должен понять: из-за каких-то проблем неких российских госмедиа мне, рядовому пользователю, могут запретить YouTube, из-за чего у меня пропадет подборка любимых песен или возможность смотреть привычные шоу.
Дальше всех пошел немецкий (опять-таки государственный) ресурс DW: оказывается, законопроект стал результатом «двухнедельной пятиминутки ненависти к YouTube» и вызван тем, что «Кремль выбивает у YouTube гарантии для своих СМИ». Задумка подобных заголовков более чем ясна и очевидна — вызвать недовольство российского читателя. Беда в том, что они сами по себе являются фейками.
Во-первых, законопроект, рассматриваемый в Госдуме, вовсе не о запрете или блокировке зарубежных сетей, а как раз наоборот — о намерении прекратить их цензуру в отношении российских пользователей. Во-вторых, речь идет о защите не только и не столько государственных СМИ России, но в первую очередь — о защите права на свободу слова для любого российского гражданина.
Один из авторов проекта сенатор Алексей Пушков прямо говорит по этому поводу: «Смысл и цель нового закона — не в блокировке зарубежных интернет-ресурсов, а в защите российских СМИ от цензуры и дискриминации со стороны зарубежных сетевых компаний. Это главное в законопроекте. Блокировка — не цель, а крайняя мера».
Но западные «голоса», обсуждая законопроект в своих статьях, это объяснение старательно опускают, приводя мнение неких экспертов, которые в лучших традициях пропаганды абсолютно едины в своих выводах: мол, «цензура — это когда государство ограничивает свободу слова, частные платформы цензурой по определению заниматься не могут».
Конечно, такая вольная трактовка термина «цензура» давно уже не является актуальной. Термин «самоцензура» существует в любых СМИ (включая и частные) веками. Уже много лет в ходу и термин «интернет-цензура», который совершенно не связан с государственными блюстителями законности. В конце концов, сомневающимся экспертам достаточно заглянуть в указ президента США Дональда Трампа «О преодолении онлайн-цензуры». И они откроют для себя совершенно новый мир. Тот мир, в котором глава самого мощного государства пытается защититься от цензуры, которой лично он подвергается со стороны частных соцсетей. Странно, что наши западники в кои-то веки не берут в пример тот самый Запад в данном вопросе. Если уж американский президент вносит подобную законодательную инициативу, то почему российские депутаты не могут делать то же?
Уж кто-кто, а Трамп может многое рассказать — и наверняка еще не раз расскажет — о совершенно невообразимых ограничениях со стороны соцсетей, которым он подвергался только за последние несколько недель. Доходит до совершенно невероятных пометок на его постах. Например, заявления Трампа о мошенничестве на выборах «Твиттер» поначалу сопровождал комментариями о том, что «официальные источники по-другому оценивают эти выборы». У многих возник закономерный вопрос: а с каких это пор президент США перестал быть «официальным источником»? После чего «Твиттер» изменил пометки, начав писать о «многих источниках». Как будто бы источников, подтверждающих подозрения Трампа, мало.
Или чего стоит пометка «Это заявление о мошенничестве на выборах спорно» на ретвите президентом США сюжета Fox News, в котором перечисляются конкретные зафиксированные случаи участия в голосовании давно умерших избирателей. Хоть бы кто-то в «Твиттере» пояснил, что в этих доказанных фактах им показалось спорным. Но за них это сделал колумнист New York Times Кевин Рус (уж более чем спорные статьи этого флагмана антитрамповской пропаганды никто в соцсетях так не помечает), который объяснил, что те факты, которые он назвал «дезинформацией», на самом деле могут быть и правдивыми, что не мешает им быть «частью кампании дезинформации». И, вероятно, должны подвергаться цензуре. Чем социальные платформы активно и занимаются.
Думается, и любой активный российский пользователь соцсетей может привести немало примеров ограничений, которым подвергался лично он. Причем порой по совершенно необъяснимым или надуманным причинам. Таких случаев — мириады. Как правило, добиться справедливости от самих сетей невозможно. А попытки найти ее в российских судах обычно заканчиваются еще на стадии подачи заявления.
С этим, например, на днях столкнулся Александр Малькевич, глава Комиссии по развитию информационных сообществ, СМИ и массовых коммуникаций Общественной палаты России. Уже год он безуспешно добивается отмены совершенно необъяснимой блокировки его аккаунта в «Твиттере». В итоге, пользуясь аналогичным прецедентом, рассматривавшимся этим летом в Верховном суде России, Малькевич подал иск в Лефортовский суд Москвы с требованием прекратить нарушение своих прав компанией Twitter Inc. Но получил отказ в связи с «неподсудностью спора российскому суду».
Если уж публичные люди с таким статусом не могут защитить свою свободу слова в нашем суде, то что уж говорить о рядовых пользователях! Собственно, для того и вносится законопроект о борьбе с цензурой соцсетей и иных интернет-платформ — чтобы у наших судов появились основания для рассмотрения этих дел. Так что такой закон давно уже назрел и даже перезрел. Цель его — не блокировать доступ российского пользователя к подборке любимых песен на YouTube, а защитить его от такой блокировки со стороны самого YouTube. То есть речь идет не только об обеспечении свободы российских СМИ, но и в целом о «праве граждан Российской Федерации свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом».
Практика показала, что обращения к российским судебным органам и Роспотребнадзору в редких случаях все-таки могут привести к восстановлению доступа к нашим информационным ресурсам. Так было с фильмом «Беслан», так было с фильмом по делу MH17, который сайт Украина.ру вывесил на YouTube. Но в данных случаях интернет-ресурсы пошли на попятную скорее в связи с общественным резонансом, а не с законодательными требованиями.
Кстати, дело по MH17 — одно из наглядных подтверждений наличия двойных стандартов западных СМИ и соцсетей. Обратите внимание на недавние «разоблачения» голландско-российской группы журналистов, которые уже не один год проводят свое альтернативное расследование этой трагедии, не вписывающееся в официальную версию событий. Скандально известная группа Bellingcat совместно со своими российскими коллегами из Insider вывесила «расследование», в котором приводятся материалы (уж не беремся судить об их подлинности) якобы взлома электронной переписки и операторов мобильной связи непосредственно на территории России, что само по себе является преступлением. Авторы заявляют, что источник данных — некая «российская хактивистская группа».
И заметьте, ни одна соцсеть не заблокировала аккаунт Bellingcat, не пометила эту информацию как сомнительную, требующую проверки и тем более как фейковую. А вспомните, как еще несколько недель назад те же сети поясняли причину блокировки статей New York Post о данных ноутбука Хантера Байдена: мы, мол, запрещаем публиковать материалы, добытые хакерством. Это персональные данные Байдена нельзя публиковать, а данные российских граждан — вполне можно, вне зависимости от способа добычи этих данных. Конечно, это тоже должно стать предметом законодательного регулирования в нашей стране.
Или найдите хоть одну пометку «фейк» или «сомнительная информация» в YouTube или социальных сетях на недавней лжи Дмитрия Гордона, украинского «агента СБУ» (как заявил он сам), о том, что мэр Ялты Иван Имгрунт якобы умер после получения российской прививки от коронавируса. Гордон привел простой «источник» этой информации: «во всех соцсетях» так говорят. Но ведь, заметьте, ни одна из этих соцсетей не оспаривает откровенную ложь и не борется с ней, что также является лишним подтверждением ангажированной избирательности их политики цензуры. И таких примеров тоже уйма.
Нельзя заблуждаться: это осознанная политика, направленная против нас с вами. Антироссийская дезинформация и, наоборот, зачистка информационного пространства от неудобной для Запада правды составляют серьезную угрозу нашей безопасности и правам российских граждан. Недооценивать эту угрозу преступно. Бороться с ней необходимо сообща и на всех уровнях. И, конечно же, на законодательном.
Владимир Корнилов, РИА