Надводные корабли против самолётов. Ракетная эра
Первые десятилетия после Второй мировой войны ознаменовались настоящей революцией в военно-морском деле. Массовое появление РЛС у всех ВМС, автоматизация управления зенитным огнём, появление зенитно-ракетных комплексов и противокорабельных ракет, появление атомных подводных лодок с неограниченной дальностью, высокой скоростью хода под водой, и отсутствием необходимости всплытия в ходе боевого похода в сумме изменили морской бой до неузнаваемости.
Чуть позже стали массовым явлением противокорабельные ракеты, запускаемые с самолётов, всепогодная палубная и базовая ударная авиация, дозаправка в воздухе, наземные РЛС большой дальности.
Мир изменился, и флоты изменились вместе с ним. Но изменились ли возможности надводных кораблей противостоять нападениям самолётов? Повторим на всякий случай основные выводы из опыта Второй мировой войны (см. статью "Надводные корабли против самолётов. Вторая мировая".).
Итак, сокращённая цитата из первой части:
Верны ли эти выводы для современности? К счастью, появление ядерного оружия избавило человечество от кошмара всепланетных полномасштабных войн. Это, однако, привело к некоторой виртуализации боевых возможностей флотов – мы просто не знаем, как будет выглядеть серьёзная морская война с применением современной техники. Никакие учения и никакое математическое моделирование не даст такого понимания в полном объёме.
Однако, кое-какой боевой опыт современной морской войны у ряда стран есть. Но прежде чем его проанализировать, стоит обратить внимание и на военные учения – в той их части, которая мало отличалась бы от реальной войны, случись таковая. Прежде всего, это касается обнаружения кораблей, которое на серьёзных манёврах всегда осуществляется с тем же напряжением сил, что и в реальной войне.
Зададим себе вопрос: реально ли было надводным кораблям ускользать от авиации в эру радиолокаторов с дальностью в сотни а иногда и тысячи километров? Ведь если обратить своё внимание на опыт Второй мировой, то залогом успеха надводного корабля является не только его ПВО, но и способность быть там, где противник его не ожидает и не ищет. Уже не ищет, или ещё не ищет, без разницы. Море большое.
В статье «Как ракетному кораблю потопить авианосец? Несколько примеров» были разобраны примеры противостояния ракетных кораблей и авианосного соединения. Перечислим вкратце, каким образом надводным кораблям не имевшим прикрытия с воздуха (вообще никакого) удавалось в ходе учений, в обстановке максимально приближенной к боевой, ускользать от противника, который использовал для их поиска палубную авиацию, в том числе самолёты ДРЛО.
1. Маскировка под торговые суда. Корабли УРО двигались по торговым путям, со скоростью торговых судов, не проявляя себя включением РЛС, в полной, как говорил вице-адмирал Хэнк Мастин «электромагнитной тишине». Включение РЛС производилось только в момент, предшествующий условному пуску ракет. Авиаразведка, ориентирующаяся на сигналы РЛС, не смогла классифицировать обнаруженные корабли, приняв их за торговые суда.
2. Рассредоточение. Адмирал Вудвард, позже командовавший британским военно-морским соединением в ходе войны за Фолкленды просто рассредоточил все свои корабли так, чтобы американские лётчики с авианосца «Корал Си» просто не успели бы «перетопить» (условно, конечно) их всех до наступления темноты. А ночью последний «выживший» эсминец англичане … замаскировали под круизный лайнер (см. пункт 1, что называется). И в итоге вышли к авианосцу на дистанцию ракетного удара.
3. Использование неожиданных для противника, «неправильных», тактических приёмов, таких, за которые можно и «нагоняй» получить. В ходе условного удара по «Эйзенхауэру» Мастин командовал АУГ «Форрестол». Все доктринальные установки ВМС США, вся боевая подготовка, весь опыт учений говорил о том, что именно палубные самолёты «Форрестола» должны были стать главной ударной силой в операции. Но Мастин просто ушёл на авианосце в район, где с точки зрения выполнения боевой задачи его нахождение было полностью бессмысленным, остановил полёты, а к «Эйзенхауэру» направил ракетные корабли эскорта, которые опять-таки маскировались в гражданском трафике, ориентируясь на пассивные средства обнаружения и разведданные от внешних источников.
Авиация проиграла во всех случаях, причём в случае с американскими учениями проиграла всухую – корабли УРО беспрепятственно вышли на дистанцию ракетного удара по авианосцу и отработали по нему ракетами в момент, когда его палуба была забита готовыми к боевому вылету самолётами. С бомбами, с топливом… Они так и не дождались своей цели.
У англичан всухую не получилось. Из всей ударной группы «уцелел» один корабль, и, случись этой атаке быть в реальности, его потопили бы корабли эскорта. Но – потопили бы после того, как «Экзосеты» ударили бы по авианосцу. У Вудварда просто не было места для манёвра в той акватории, и единственным способом добиться своего было подставить корабли под удар самолётов, что он и сделал. Эти учения оказались пророческими – очень скоро после этого Вудварду пришлось именно подставить свои корабли под настоящие удары с воздуха, нести потери и в целом провести войну «на грани фола»…
Но самый громкий пример дали совсем другие учения…
Из воспоминаний контр-адмирала В.А. Карева «Неизвестный советский «Пёрл-Харбор»:
Пример учений NorPac Fleetex Ops’82 кому-то может показаться не совсем «чистым» — ведь во-первых, американцы подставили в качестве приманки целую АУГ с авианосцем «Энтерпрайз» — без этого спрятать АУГ «Мидуэй» от нашей авиаразведки у них бы не получилось. В реальной войне такой трюк у них получился бы только в ходе первого внезапного удара, что само по себе очень маловероятно. Во-вторых, американцы в ходе операции активно использовали для дезинформации свою авиацию, которая своими действиями создавала у разведки ТОФа искажённую картину происходящего.
Но конкретный эпизод с уходом уже объединённого авианосного ударного соединения с двумя авианосцами от условного удара ракетоносцев с Камчатки – это как раз то, что нас интересует. Корабельное соединение, обнаруженное разведкой противника должно быть атаковано его авиацией. Но к моменту прилёта авиации, корабельного соединения на месте не оказывается, и нигде в радиусе обнаружения самолётных РЛС не оказывается тоже. Вот именно этот элемент, который нам показали американцы, был выполнен вне связи с наличием в ударном соединении авиации. Он точно также мог бы быть выполнен и соединением ракетных кораблей.
Как так получается?
Те, кто по службе имел отношение к интерпретации разведданных, знают как. В настоящее время корабельное соединение на большом удалении от берега может быть обнаружено оптикоэлектронной космической разведкой, загоризонтными РЛС, авиаразведкой, надводными кораблями, средствами радиотехнической и радиоэлектронной разведки, в отдельных случаях, подводными лодками. При этом, лодка крайне ограничена в классификации такого контакта, её гидроакустики могут просто не разобраться в том, что они услышали, а передача данных с подлодки в любом случае будет выполняться при плановом выходе на связь, в результате чего данные сильно устареют. Гнаться за «контактом» лодка, как правило, не может, это будет означать утрату скрытности. Дальность, на которой она обнаруживает корабли больше, чем таковая же у корабельных гидроакустических комплексов, но намного меньше, чем у радиолокационных средств.
Что может противопоставить группа надводных кораблей такому обнаружению? Во-первых, орбиты спутников и время их пролёта над любым участком мирового океана заранее известны. Те же американцы широко используют манёвры под прикрытием облачности. Во-вторых, против спутников и ЗГРЛС срабатывает маскировка под торговый трафик – корабли рассредоточиваются среди торговых судов, их построение не носит признаков боевого порядка соединения, в результате противник просто видит прорву однотипных сигналов на трассе интенсивного торгового судоходства, и классифицировать их нет никакой возможности.
Опять же американцы понимают, что рано или поздно их противник, то есть мы, сможем получать более точные данные об отражённом сигнале РЛС и анализировать их, поэтому они много лет применяли и применяют различного рода тактические схемы по контрслежению. Например, в ходе «окна» между пролётом спутников авианосец и уже покидающий соединение танкер меняются местами. Сигнатуры кораблей различными методами делаются похожими. В ряде случаев удаётся такими методами обмануть не только разведку на «берегу» но и корабли слежения, висящие у американцев «ха хвосте» — так, например, было в 1986 году во время удара авиации ВМС США по Ливии – ВМФ СССР просто потерял авианосец, который участвовал в нанесении удара, а разведка не смогла отследить подъём самолётов.
В-третьих, против различных видов радиоразведки применяется уход в ту самую «электромагнитную тишину», описанный адмиралом Мастиным и многими другими – нельзя обнаружить излучение цели, которая ничего не излучает. Собственно, так они обычно и делают, когда прячутся.
Авиаразведка представляет собой куда более явную угрозу с одной стороны – уж если самолёты обнаружили корабль или группу кораблей, то значит обнаружили. Но с другой стороны – им надо знать, где искать цель. Современный боевой самолёт, такой, например, как Ту-95 способен засекать сигнатуру работающей корабельной РЛС более чем за тысячу километров от корабля – тропосферная рефракция сантиметровых радиоволн способствует очень широкому распространению излучения от РЛС. Но если РЛС не излучает? Океан огромен, где искать цели среди сотен, если не тысяч похожих до неразличимости контактов, наблюдаемых с помощью ЗГРЛС – непонятно. Подлодка являет собой риск – но в любом виде поиска её дальность обнаружения цели в открытом океане всё же недостаточна, а данные быстро устаревают. Для эффективного использования подлодок надо примерно знать, где атакуемая цель будет в скором времени. Это возможно далеко не всегда.
В случае обнаружения корабельного соединения в море, последнее может уничтожить самолёты или корабль противника, оборвав передачу противнику данных о местоположении соединения, после чего надо будет уйти из-под потенциального авиаудара.
Как это сделать? Резкая смена курса, в некоторых случаях рассредоточение сил, уход из опасного района на максимальной скорости. При выполнении такого манёвра командир соединения знает то, сколько времени надо противнику, чтобы соединение было атаковано по-настоящему крупными силами авиации, достаточно крупными, чтобы его уничтожить. Ни у каких ВВС и ни у какой морской авиации нет возможности постоянно держать в воздухе целые полки самолётов – во все времена, воздушные силы, имевшие задачу уничтожения корабельных соединений, ожидали приказа на удар в положении дежурства на аэродроме, в «готовности номер два». По-другому невозможно, дежурить в воздухе могут только отдельные звенья, в исключительных случаях и недолго – эскадрильи.
Далее в дело вступает его величество калькулятор. Подъём полка по тревоге из готовности номер два, его построение в боевой порядок и выход на нужный курс это в идеале час. Далее берётся дальность от авиабаз, которые командиру корабельного соединения известны, скорость с которой авиация противника по прошлому опыту идёт к цели, типовой наряд сил на доразведку цели, дальности обнаружения надводных целей РЛС самолётов противника … и всё, собственно, районы, в которые должна перейти корабельная группа, чтобы избежать удара легко просчитываются. Именно так американцы в 1982 году и много раз после этого выходили из-под условных атак МРА ВМФ СССР. Выходили успешно.
Задача командующего операцией корабельной ударной группы в итоге сводится к тому, чтобы в момент, когда её расположение предположительно должно будет быть вскрыто противником (а оно скорее всего будет вскрыто рано или поздно), быть на таком удалении от его авиабаз, чтобы иметь запас времени на выход из-под удара.
Что случится, если выход из-под удара будет успешным? Теперь корабельная ударная группа получает фору по времени. Если у противника есть и другие авиаполки, то теперь ему придётся снова бросить часть сил на авиаразведку, найти корабельную группу, поднять ударные силы, и всё сначала. Если у противника нет других сил авиации на ТВД, то всё ещё хуже для него – теперь всё то время, которое ударные силы авиации будут возвращаться на аэродром, повторно готовиться к боевому вылету, ждать данных авиаразведки, актуальных именно на тот момент, когда вылет снова окажется возможен, снова вылетать на удар, корабельная группа будет действовать свободно. И единственной угрозой для неё будет то, что разведчики противника тоже смогут её атаковать при обнаружении, но тут встаёт вопрос кто кого – корабль далеко не беззащитен, группа кораблей тем более, и этому есть прекрасные примеры из боевого опыта, о которых будет сказано ниже. Это полк самолётов может в теории «задавить» массой ракет ПВО корабельной группы, а пара или две пары самолётов – не могут.
Допустим, КУГ выиграла восемь часов от одного проваленного противником массированного удара с воздуха до потенциального следующего. Это на хорошей скорости примерно 370-400 километров, пройденных в любую сторону. Это расстояние от Саппоро до залива Анива (Сахалин) с учётом маневрирования. Или от Севастополя до Констанцы. Или от Новороссийска до любого порта на восточной части черноморского побережья Турции. Или от Балтийска до побережья Дании.
Это много, особенно учитывая то, что на самом деле современному кораблю не надо подходить близко к берегу, чтобы атаковать наземную цель.
А ведь восемь часов – совсем не предел. Иной самолёт столько на одно только межполётное обслуживание потребует. Без учёта подлётного времени.
При этом надо понимать, что современные корабли имеют на вооружении крылатые ракеты и в принципе такая КУГ может атаковать и любой аэродром, и любую важную РЛС с расстояния «от тысячи километров и более». Невыполненный авиаудар для авиаполка может оказаться последней ошибкой и следом за его посадкой на родной аэродром на него обрушатся крылатые ракеты с кораблей, которые не получилось уничтожить. А разного рода ЗГРЛС это ждёт сразу же, задолго до первого подъёма ударной авиации.
Это верно для кораблей наших противников, это верно для наших кораблей. Они могут делать всё это, мы тоже можем. Такие действия, конечно, требуют обширного обеспечения – прежде всего разведывательного. Они требуют отличной подготовки личного состава – по всей видимости превосходящей ту, которую имеет личный состав в ВМС большинства стран. Но они возможны. Не менее возможны, чем удары с воздуха.
Конечно, всё это не следует понимать как гарантированную безопасность надводных кораблей от воздушных атак. Авиация вполне может «поймать» корабли врасплох, и тогда военная история пополнится очередной трагедией типа потопления «Принца Уэльсского». Вероятность такого варианта совсем не нулевая, она, прямо скажем, высока.
Но и вероятность обратного варианта – не ниже. Вопреки распространённому мнению.
Но как современные надводные корабли ведут себя под ударом с воздуха? Ведь уклониться от разового вылета больших сил авиации противника, это одно, но ведь авиаразведка тоже может быть вооружена и может атаковать обнаруженную цель после передачи информации о её месторасположении. Дежурное звено в отличие от полка вполне может дежурить с ракетами в воздухе и тогда удар по обнаруженным кораблям будет нанесён практически мгновенно. Что ближайший опыт говорит о уязвимости современных боевых кораблей от ударов с воздуха?
Единственным эпизодом, где подобные события имели место в более-менее массовом количестве является Фолклендская война.
Морская война конца ХХ века. Пуск ПКР "Экзосет" с "Супер Этандаров" ВМС Аргентины
Чуть позже стали массовым явлением противокорабельные ракеты, запускаемые с самолётов, всепогодная палубная и базовая ударная авиация, дозаправка в воздухе, наземные РЛС большой дальности.
Мир изменился, и флоты изменились вместе с ним. Но изменились ли возможности надводных кораблей противостоять нападениям самолётов? Повторим на всякий случай основные выводы из опыта Второй мировой войны (см. статью "Надводные корабли против самолётов. Вторая мировая".).
Итак, сокращённая цитата из первой части:
В тех случаях, когда одиночный надводный корабль или небольшая группа надводных кораблей сталкивается с крупными, хорошо подготовленными силами авиации, которые целенаправленно проводят масштабную операцию, направленную на уничтожение именно этих кораблей, шансов нет. Корабль медленный и самолёты, не уничтожившие его с первого раза, будут потом возвращаться снова и снова, и с каждой атакой, корабль будет всё менее и менее способен сопротивляться – если конечно вообще не будет потоплен сразу же.
…
Но в случаях, когда одиночный корабль или группа действующие в зоне господства противника в воздухе, сохраняют внезапность своих действий, действуют по чёткому плану, позволяющему использовать все недостатки авиации как боевого средства (использование времени суток и погоды, учёт времени реакции авиации на обнаруженный боевой корабль при планировании операции и выборе моментов смены курса, маскировка при заходе в базы, высокая скорость на переходе и непредсказуемое маневрирование, выбор неожиданного для разведки противника курса после любого контакта с его силами, не только с авиацией), имеют сильное зенитное оружие и подготовленный экипаж, соблюдают дисциплину при пользовании радиосвязью, имеют всё необходимое на борту для ведения борьбы за живучесть прямо в ходе боя и после него – то ситуация становится обратной. Небольшие по численности силы авиаразведки как правило бессильны причинить такому кораблю вред, как и дежурные ударные эскадрильи, поднимаемые по тревоге после его обнаружения.
Даже статистка говорит о том, что в подавляющем количестве случаев, когда такие «подготовленные» надводные корабли входили во враждебные воды, они выигрывали бои у авиации. Тот же черноморский флот – вполне себе пример, ведь каждый корабль, даже погибший, сначала ДЕСЯТКИ РАЗ ходил туда, где люфтваффе могли действовать и действовали свободно.
Именно так звучат правильные выводы о том, чему мы должны научиться из опыта ВМВ. Это не умаляет роли морской авиации, это не уменьшает её опасности для надводных кораблей, а особенно – для судов снабжения, это не отменяет её способности уничтожить абсолютно любой корабль при необходимости, или же группу кораблей.
Но это хорошо показывает, что у неё есть предел возможностей во-первых, и что для успеха ей требуется создать огромное превосходство в силах над противником во-вторых.
Так выглядят реальные итоги Второй мировой войны в части способности боевых надводных кораблей вести боевые действия в зоне, где противник имеет возможность применять авиацию или вообще превосходство в воздухе.
…
Но в случаях, когда одиночный корабль или группа действующие в зоне господства противника в воздухе, сохраняют внезапность своих действий, действуют по чёткому плану, позволяющему использовать все недостатки авиации как боевого средства (использование времени суток и погоды, учёт времени реакции авиации на обнаруженный боевой корабль при планировании операции и выборе моментов смены курса, маскировка при заходе в базы, высокая скорость на переходе и непредсказуемое маневрирование, выбор неожиданного для разведки противника курса после любого контакта с его силами, не только с авиацией), имеют сильное зенитное оружие и подготовленный экипаж, соблюдают дисциплину при пользовании радиосвязью, имеют всё необходимое на борту для ведения борьбы за живучесть прямо в ходе боя и после него – то ситуация становится обратной. Небольшие по численности силы авиаразведки как правило бессильны причинить такому кораблю вред, как и дежурные ударные эскадрильи, поднимаемые по тревоге после его обнаружения.
Даже статистка говорит о том, что в подавляющем количестве случаев, когда такие «подготовленные» надводные корабли входили во враждебные воды, они выигрывали бои у авиации. Тот же черноморский флот – вполне себе пример, ведь каждый корабль, даже погибший, сначала ДЕСЯТКИ РАЗ ходил туда, где люфтваффе могли действовать и действовали свободно.
Именно так звучат правильные выводы о том, чему мы должны научиться из опыта ВМВ. Это не умаляет роли морской авиации, это не уменьшает её опасности для надводных кораблей, а особенно – для судов снабжения, это не отменяет её способности уничтожить абсолютно любой корабль при необходимости, или же группу кораблей.
Но это хорошо показывает, что у неё есть предел возможностей во-первых, и что для успеха ей требуется создать огромное превосходство в силах над противником во-вторых.
Так выглядят реальные итоги Второй мировой войны в части способности боевых надводных кораблей вести боевые действия в зоне, где противник имеет возможность применять авиацию или вообще превосходство в воздухе.
Верны ли эти выводы для современности? К счастью, появление ядерного оружия избавило человечество от кошмара всепланетных полномасштабных войн. Это, однако, привело к некоторой виртуализации боевых возможностей флотов – мы просто не знаем, как будет выглядеть серьёзная морская война с применением современной техники. Никакие учения и никакое математическое моделирование не даст такого понимания в полном объёме.
Однако, кое-какой боевой опыт современной морской войны у ряда стран есть. Но прежде чем его проанализировать, стоит обратить внимание и на военные учения – в той их части, которая мало отличалась бы от реальной войны, случись таковая. Прежде всего, это касается обнаружения кораблей, которое на серьёзных манёврах всегда осуществляется с тем же напряжением сил, что и в реальной войне.
Зададим себе вопрос: реально ли было надводным кораблям ускользать от авиации в эру радиолокаторов с дальностью в сотни а иногда и тысячи километров? Ведь если обратить своё внимание на опыт Второй мировой, то залогом успеха надводного корабля является не только его ПВО, но и способность быть там, где противник его не ожидает и не ищет. Уже не ищет, или ещё не ищет, без разницы. Море большое.
Обман противника, контрслежение и отрыв
В статье «Как ракетному кораблю потопить авианосец? Несколько примеров» были разобраны примеры противостояния ракетных кораблей и авианосного соединения. Перечислим вкратце, каким образом надводным кораблям не имевшим прикрытия с воздуха (вообще никакого) удавалось в ходе учений, в обстановке максимально приближенной к боевой, ускользать от противника, который использовал для их поиска палубную авиацию, в том числе самолёты ДРЛО.
1. Маскировка под торговые суда. Корабли УРО двигались по торговым путям, со скоростью торговых судов, не проявляя себя включением РЛС, в полной, как говорил вице-адмирал Хэнк Мастин «электромагнитной тишине». Включение РЛС производилось только в момент, предшествующий условному пуску ракет. Авиаразведка, ориентирующаяся на сигналы РЛС, не смогла классифицировать обнаруженные корабли, приняв их за торговые суда.
2. Рассредоточение. Адмирал Вудвард, позже командовавший британским военно-морским соединением в ходе войны за Фолкленды просто рассредоточил все свои корабли так, чтобы американские лётчики с авианосца «Корал Си» просто не успели бы «перетопить» (условно, конечно) их всех до наступления темноты. А ночью последний «выживший» эсминец англичане … замаскировали под круизный лайнер (см. пункт 1, что называется). И в итоге вышли к авианосцу на дистанцию ракетного удара.
3. Использование неожиданных для противника, «неправильных», тактических приёмов, таких, за которые можно и «нагоняй» получить. В ходе условного удара по «Эйзенхауэру» Мастин командовал АУГ «Форрестол». Все доктринальные установки ВМС США, вся боевая подготовка, весь опыт учений говорил о том, что именно палубные самолёты «Форрестола» должны были стать главной ударной силой в операции. Но Мастин просто ушёл на авианосце в район, где с точки зрения выполнения боевой задачи его нахождение было полностью бессмысленным, остановил полёты, а к «Эйзенхауэру» направил ракетные корабли эскорта, которые опять-таки маскировались в гражданском трафике, ориентируясь на пассивные средства обнаружения и разведданные от внешних источников.
Авиация проиграла во всех случаях, причём в случае с американскими учениями проиграла всухую – корабли УРО беспрепятственно вышли на дистанцию ракетного удара по авианосцу и отработали по нему ракетами в момент, когда его палуба была забита готовыми к боевому вылету самолётами. С бомбами, с топливом… Они так и не дождались своей цели.
У англичан всухую не получилось. Из всей ударной группы «уцелел» один корабль, и, случись этой атаке быть в реальности, его потопили бы корабли эскорта. Но – потопили бы после того, как «Экзосеты» ударили бы по авианосцу. У Вудварда просто не было места для манёвра в той акватории, и единственным способом добиться своего было подставить корабли под удар самолётов, что он и сделал. Эти учения оказались пророческими – очень скоро после этого Вудварду пришлось именно подставить свои корабли под настоящие удары с воздуха, нести потери и в целом провести войну «на грани фола»…
Но самый громкий пример дали совсем другие учения…
Из воспоминаний контр-адмирала В.А. Карева «Неизвестный советский «Пёрл-Харбор»:
Таким образом, мы оставались в неведении, где находится АУГ «Мидуэй». И только во второй половине дня воскресенья поступил доклад от нашего берегового радиоотряда на Камчатке, что наши посты отмечают работу кораблей на частотах внутриэскадренной связи АУГ «Мидуэй».
Это был шок. Результаты радиопелегнования показали, что вновь сформированное авианосное ударное соединение («Энтерпрайз» и «Мидуэй»), в составе более 30 кораблей маневрирует в 300 милях юго-восточнее Петропавловска-Камчатского и проводит полёты палубной авиации на удалении 150 км от нашего побережья.
Срочный доклад в Главный штаб ВМФ. Главнокомандующий ВМФ адмирал флота Советского Союза Горшков С.Г. незамедлительно принимает решение. Срочно выслать на слежение за АУС сторожевой корабль «Сторожевой», три многоцелевые атомные подводные лодки проекта 671 РТМ, организовать непрерывную воздушную разведку, привести в полную готовность всю морскую ракетоносную авиацию ТОФ, установить тесное взаимодействие с системой ПВО на Дальнем Востоке, привести в полную боевую готовность все части и корабли разведки ТОФ.
В ответ на такие агрессивные действия американцев подготовить к вылету авиадивизию морской ракетоносной авиации в готовности, в понедельник обозначить авиационно-ракетный удар по авианосному соединению. Параллельно готовились к удару и многоцелевые атомные подводные лодки с крылатыми ракетами.
13 сентября, понедельник. Разведке ТОФ предстоит обнаружить местонахождение АУС и навести авиадивизию морской ракетоносной авиации. Но в это время на кораблях авианосного соединения США введён режим радиомолчания. Выключены все радиолокационные станции. Мы внимательно изучаем данные оптикоэлектронной космической разведки. Нет достоверных данных о местонахождении авианосцев. Тем не менее, вылет авиации МРА с Камчатки состоялся. В пустое место.
Только через сутки, во вторник 14 сентября, мы узнаём по данным постов ПВО на Курильских островах, что авианосное ударное соединение маневрирует восточнее острова Парамушир (Курильские острова), проводя полёты палубной авиации.
Это был шок. Результаты радиопелегнования показали, что вновь сформированное авианосное ударное соединение («Энтерпрайз» и «Мидуэй»), в составе более 30 кораблей маневрирует в 300 милях юго-восточнее Петропавловска-Камчатского и проводит полёты палубной авиации на удалении 150 км от нашего побережья.
Срочный доклад в Главный штаб ВМФ. Главнокомандующий ВМФ адмирал флота Советского Союза Горшков С.Г. незамедлительно принимает решение. Срочно выслать на слежение за АУС сторожевой корабль «Сторожевой», три многоцелевые атомные подводные лодки проекта 671 РТМ, организовать непрерывную воздушную разведку, привести в полную готовность всю морскую ракетоносную авиацию ТОФ, установить тесное взаимодействие с системой ПВО на Дальнем Востоке, привести в полную боевую готовность все части и корабли разведки ТОФ.
В ответ на такие агрессивные действия американцев подготовить к вылету авиадивизию морской ракетоносной авиации в готовности, в понедельник обозначить авиационно-ракетный удар по авианосному соединению. Параллельно готовились к удару и многоцелевые атомные подводные лодки с крылатыми ракетами.
13 сентября, понедельник. Разведке ТОФ предстоит обнаружить местонахождение АУС и навести авиадивизию морской ракетоносной авиации. Но в это время на кораблях авианосного соединения США введён режим радиомолчания. Выключены все радиолокационные станции. Мы внимательно изучаем данные оптикоэлектронной космической разведки. Нет достоверных данных о местонахождении авианосцев. Тем не менее, вылет авиации МРА с Камчатки состоялся. В пустое место.
Только через сутки, во вторник 14 сентября, мы узнаём по данным постов ПВО на Курильских островах, что авианосное ударное соединение маневрирует восточнее острова Парамушир (Курильские острова), проводя полёты палубной авиации.
Пример учений NorPac Fleetex Ops’82 кому-то может показаться не совсем «чистым» — ведь во-первых, американцы подставили в качестве приманки целую АУГ с авианосцем «Энтерпрайз» — без этого спрятать АУГ «Мидуэй» от нашей авиаразведки у них бы не получилось. В реальной войне такой трюк у них получился бы только в ходе первого внезапного удара, что само по себе очень маловероятно. Во-вторых, американцы в ходе операции активно использовали для дезинформации свою авиацию, которая своими действиями создавала у разведки ТОФа искажённую картину происходящего.
Но конкретный эпизод с уходом уже объединённого авианосного ударного соединения с двумя авианосцами от условного удара ракетоносцев с Камчатки – это как раз то, что нас интересует. Корабельное соединение, обнаруженное разведкой противника должно быть атаковано его авиацией. Но к моменту прилёта авиации, корабельного соединения на месте не оказывается, и нигде в радиусе обнаружения самолётных РЛС не оказывается тоже. Вот именно этот элемент, который нам показали американцы, был выполнен вне связи с наличием в ударном соединении авиации. Он точно также мог бы быть выполнен и соединением ракетных кораблей.
Как так получается?
Те, кто по службе имел отношение к интерпретации разведданных, знают как. В настоящее время корабельное соединение на большом удалении от берега может быть обнаружено оптикоэлектронной космической разведкой, загоризонтными РЛС, авиаразведкой, надводными кораблями, средствами радиотехнической и радиоэлектронной разведки, в отдельных случаях, подводными лодками. При этом, лодка крайне ограничена в классификации такого контакта, её гидроакустики могут просто не разобраться в том, что они услышали, а передача данных с подлодки в любом случае будет выполняться при плановом выходе на связь, в результате чего данные сильно устареют. Гнаться за «контактом» лодка, как правило, не может, это будет означать утрату скрытности. Дальность, на которой она обнаруживает корабли больше, чем таковая же у корабельных гидроакустических комплексов, но намного меньше, чем у радиолокационных средств.
Что может противопоставить группа надводных кораблей такому обнаружению? Во-первых, орбиты спутников и время их пролёта над любым участком мирового океана заранее известны. Те же американцы широко используют манёвры под прикрытием облачности. Во-вторых, против спутников и ЗГРЛС срабатывает маскировка под торговый трафик – корабли рассредоточиваются среди торговых судов, их построение не носит признаков боевого порядка соединения, в результате противник просто видит прорву однотипных сигналов на трассе интенсивного торгового судоходства, и классифицировать их нет никакой возможности.
Опять же американцы понимают, что рано или поздно их противник, то есть мы, сможем получать более точные данные об отражённом сигнале РЛС и анализировать их, поэтому они много лет применяли и применяют различного рода тактические схемы по контрслежению. Например, в ходе «окна» между пролётом спутников авианосец и уже покидающий соединение танкер меняются местами. Сигнатуры кораблей различными методами делаются похожими. В ряде случаев удаётся такими методами обмануть не только разведку на «берегу» но и корабли слежения, висящие у американцев «ха хвосте» — так, например, было в 1986 году во время удара авиации ВМС США по Ливии – ВМФ СССР просто потерял авианосец, который участвовал в нанесении удара, а разведка не смогла отследить подъём самолётов.
В-третьих, против различных видов радиоразведки применяется уход в ту самую «электромагнитную тишину», описанный адмиралом Мастиным и многими другими – нельзя обнаружить излучение цели, которая ничего не излучает. Собственно, так они обычно и делают, когда прячутся.
Авиаразведка представляет собой куда более явную угрозу с одной стороны – уж если самолёты обнаружили корабль или группу кораблей, то значит обнаружили. Но с другой стороны – им надо знать, где искать цель. Современный боевой самолёт, такой, например, как Ту-95 способен засекать сигнатуру работающей корабельной РЛС более чем за тысячу километров от корабля – тропосферная рефракция сантиметровых радиоволн способствует очень широкому распространению излучения от РЛС. Но если РЛС не излучает? Океан огромен, где искать цели среди сотен, если не тысяч похожих до неразличимости контактов, наблюдаемых с помощью ЗГРЛС – непонятно. Подлодка являет собой риск – но в любом виде поиска её дальность обнаружения цели в открытом океане всё же недостаточна, а данные быстро устаревают. Для эффективного использования подлодок надо примерно знать, где атакуемая цель будет в скором времени. Это возможно далеко не всегда.
В случае обнаружения корабельного соединения в море, последнее может уничтожить самолёты или корабль противника, оборвав передачу противнику данных о местоположении соединения, после чего надо будет уйти из-под потенциального авиаудара.
Как это сделать? Резкая смена курса, в некоторых случаях рассредоточение сил, уход из опасного района на максимальной скорости. При выполнении такого манёвра командир соединения знает то, сколько времени надо противнику, чтобы соединение было атаковано по-настоящему крупными силами авиации, достаточно крупными, чтобы его уничтожить. Ни у каких ВВС и ни у какой морской авиации нет возможности постоянно держать в воздухе целые полки самолётов – во все времена, воздушные силы, имевшие задачу уничтожения корабельных соединений, ожидали приказа на удар в положении дежурства на аэродроме, в «готовности номер два». По-другому невозможно, дежурить в воздухе могут только отдельные звенья, в исключительных случаях и недолго – эскадрильи.
Далее в дело вступает его величество калькулятор. Подъём полка по тревоге из готовности номер два, его построение в боевой порядок и выход на нужный курс это в идеале час. Далее берётся дальность от авиабаз, которые командиру корабельного соединения известны, скорость с которой авиация противника по прошлому опыту идёт к цели, типовой наряд сил на доразведку цели, дальности обнаружения надводных целей РЛС самолётов противника … и всё, собственно, районы, в которые должна перейти корабельная группа, чтобы избежать удара легко просчитываются. Именно так американцы в 1982 году и много раз после этого выходили из-под условных атак МРА ВМФ СССР. Выходили успешно.
Задача командующего операцией корабельной ударной группы в итоге сводится к тому, чтобы в момент, когда её расположение предположительно должно будет быть вскрыто противником (а оно скорее всего будет вскрыто рано или поздно), быть на таком удалении от его авиабаз, чтобы иметь запас времени на выход из-под удара.
Что случится, если выход из-под удара будет успешным? Теперь корабельная ударная группа получает фору по времени. Если у противника есть и другие авиаполки, то теперь ему придётся снова бросить часть сил на авиаразведку, найти корабельную группу, поднять ударные силы, и всё сначала. Если у противника нет других сил авиации на ТВД, то всё ещё хуже для него – теперь всё то время, которое ударные силы авиации будут возвращаться на аэродром, повторно готовиться к боевому вылету, ждать данных авиаразведки, актуальных именно на тот момент, когда вылет снова окажется возможен, снова вылетать на удар, корабельная группа будет действовать свободно. И единственной угрозой для неё будет то, что разведчики противника тоже смогут её атаковать при обнаружении, но тут встаёт вопрос кто кого – корабль далеко не беззащитен, группа кораблей тем более, и этому есть прекрасные примеры из боевого опыта, о которых будет сказано ниже. Это полк самолётов может в теории «задавить» массой ракет ПВО корабельной группы, а пара или две пары самолётов – не могут.
Допустим, КУГ выиграла восемь часов от одного проваленного противником массированного удара с воздуха до потенциального следующего. Это на хорошей скорости примерно 370-400 километров, пройденных в любую сторону. Это расстояние от Саппоро до залива Анива (Сахалин) с учётом маневрирования. Или от Севастополя до Констанцы. Или от Новороссийска до любого порта на восточной части черноморского побережья Турции. Или от Балтийска до побережья Дании.
Это много, особенно учитывая то, что на самом деле современному кораблю не надо подходить близко к берегу, чтобы атаковать наземную цель.
А ведь восемь часов – совсем не предел. Иной самолёт столько на одно только межполётное обслуживание потребует. Без учёта подлётного времени.
При этом надо понимать, что современные корабли имеют на вооружении крылатые ракеты и в принципе такая КУГ может атаковать и любой аэродром, и любую важную РЛС с расстояния «от тысячи километров и более». Невыполненный авиаудар для авиаполка может оказаться последней ошибкой и следом за его посадкой на родной аэродром на него обрушатся крылатые ракеты с кораблей, которые не получилось уничтожить. А разного рода ЗГРЛС это ждёт сразу же, задолго до первого подъёма ударной авиации.
Это верно для кораблей наших противников, это верно для наших кораблей. Они могут делать всё это, мы тоже можем. Такие действия, конечно, требуют обширного обеспечения – прежде всего разведывательного. Они требуют отличной подготовки личного состава – по всей видимости превосходящей ту, которую имеет личный состав в ВМС большинства стран. Но они возможны. Не менее возможны, чем удары с воздуха.
Конечно, всё это не следует понимать как гарантированную безопасность надводных кораблей от воздушных атак. Авиация вполне может «поймать» корабли врасплох, и тогда военная история пополнится очередной трагедией типа потопления «Принца Уэльсского». Вероятность такого варианта совсем не нулевая, она, прямо скажем, высока.
Но и вероятность обратного варианта – не ниже. Вопреки распространённому мнению.
Боевой опыт. Фолкленды
Но как современные надводные корабли ведут себя под ударом с воздуха? Ведь уклониться от разового вылета больших сил авиации противника, это одно, но ведь авиаразведка тоже может быть вооружена и может атаковать обнаруженную цель после передачи информации о её месторасположении. Дежурное звено в отличие от полка вполне может дежурить с ракетами в воздухе и тогда удар по обнаруженным кораблям будет нанесён практически мгновенно. Что ближайший опыт говорит о уязвимости современных боевых кораблей от ударов с воздуха?
Единственным эпизодом, где подобные события имели место в более-менее массовом количестве является Фолклендская война.
https://www.youtube.com/watch?v=IUZu8bvxJs4
Атмосферное видео с места событий (чтобы проникнуться)
Это была самая большая после Второй мировой морская война, и в ходе её военно-морские силы сторон понесли самые большие в послевоенной истории потери в корабельном составе. Принято думать, что на Фолклендах надводные корабли понесли неоправданно высокие потери от действий авиации, и, как многие думают, чуть ли не доказали, что их время закончилось. Разберёмся с этой войной подробнее.
История этого конфликта и ход боевых действий изложены в массе источников и достаточно подробно, но практически все комментаторы оставляют вне своего рассмотрения совершенно очевидных особенностей этой войны.
A Ship's a Fool to Fight a Fort (Для корабля глупость сражаться с крепостью). Эту фразу приписывают Нельсону, хотя впервые она зафиксирована в одном из писем адмирала Джона Фишера. Смысл её в том, что кидаться с кораблями на заранее подготовленную оборону (что бы ни стояло за этим словом) – глупость. И англичане действительно так действовали. Их стандартной схемой было сначала добиться господства на море, потом полностью блокировать для противника возможности угрожать английским морским силам, и уже потом высадить крупный и мощный десант.
Война за Фолкленды пошла строго наоборот. Командующему английским ударным соединением, Джону Вудварду, было прямо запрещено вести боевые действия вне зоны, которой правительство Тэчер хотело ограничить войну. Британия оказалась в политически тяжёлом положении и вся тяжесть этого положения легла на Королевские ВМС.
Вудварду предстояло взять штурмом острова в условиях, когда у противника была масса воздушных сил для их защиты. Взять с жёсткими ограничениями по времени, до того, как сезонные штормы обрушатся на Южную Атлантику. Не прибегая ни к блокадным действиям, ни к «наступательному минированию» с подлодок, атакуя противника «в лоб». Ему предстояло бросить свои корабли в бой против всей Аргентины, а не только (и не столько) её флота. Это потребовало такого специфического шага, как «Сражение на бомбовой аллее» и именно это во многом повлекло за собой те потери, которые понесли в итоге британцы.
Проясним вопрос – насколько уязвимыми от ударов с воздуха показали себя надводные корабли, на ходу в открытом море по результатам этой войны? Мы помним, что сегодня основные боевые задачи – от блокады до ударов крылатыми ракетами. Корабли выполняют именно в открытом море, не где-то под берегом. Как в этих условиях было с уязвимостью у британцев?
За вычетом кораблей, прикрывавших десант, надводные силы Вудварда потеряли от атак авиации два корабля. Одним из них был транспорт «Атлантик конвейер» — гражданское судно, построенное без каких-либо конструктивных мер по обеспечению живучести, не имевшее никаких средств защиты от самолётов или ракет и под завязку набитое горючими грузами.
Транспорту просто не повезло. Его не оснастили второпях системами постановки пассивных помех, а ракета, отведённая ложным облаком целей от настоящего боевого корабля, отклонилась именно к транспорту и поразила его. Этот случай ничего не даёт нам для оценки выживаемости боевых кораблей, так как «Атлантик конвейер» им не был, хотя нельзя не признать, что англичане понесли огромный ущерб, а для аргентинцев это была крупная победа, которая их, впрочем, не спасла.
А боевой корабль на ходу в море англичане потеряли … один – эсминец «Шеффилд». Причём потеряли при до сих пор до конца не выясненных обстоятельствах. Вернее, до конца не раскрытых. Поэтому перечислим факты, которые мы знаем о этом потоплении.
1. РЛС корабля были отключены. По официальной версии – чтобы не создавать помех спутниковой связи. Версия эта нас волнует мало, ограничимся фактом – у корабля в зоне боевых действий были отключены радиолокаторы.
2. КП «Шеффилда» получил предупреждение о ракетной атаке от ЭМ «Глазго» заранее – как и все британские корабли в море в тот момент.
3. Вахтенные офицеры «Шеффилда» никак не прореагировали на это предупреждение, не поставили ЛОЦ, даже командира корабля не побеспокоили. При этом на постановку ложного облака целей времени хватало с избытком.
Налицо так называемый «человеческий фактор». Стоит заметить, что на тот момент экипажи и командиры кораблей были измотаны ложными тревогами, и многие не поверили предупреждению «Глазго». Например, дежурная смена на КП «Инвинсибла». Возможно и на «Шеффилде» дело было в этом. Но уж ложные цели-то надо было отстрелить…
Таким образом, резюмируем – аргентинцам вне «бомбовой аллеи», где Вудвард осознанно подставил свой флот «под расстрел» удалось уничтожить один боевой корабль. Из-за ошибочных действий его экипажа. И один транспорт, по которому они реально не целились, ракета навелась на него случайно.
Можно ли считать это доказательством того, что надводные корабли обречены при авианалётах?
Всего аргентинские «Супер-Этандары» сделали пять боевых вылетов, один из которых был совместно со «Скайхоками», выпустили пять ракет «Экзосет», потопили «Шеффилд» и «Атлантик Конвейер», в последнем вылете совместная группа «Супер-Этандаров» и «Скайхоков» потеряла сбитыми два самолёта («Скайхоки»), а последняя ракета была сбита. Для аргентинцев это более чем хорошие результаты. Но об уязвимости кораблей они говорят довольно мало. Ни один из кораблей, успевших выставить ЛОЦ поражён не был, а как только на арене появился ЭМ «Эксетер», у атакующей стороны сразу же пошли потери. «Шеффилд» гарантировано уцелел бы, действуй его команда также, как действовала на той войне команда любого другого британского корабля. «Атлантик Конвейер» уцелел бы, прикрути к нему англичане при доработке пусковые установки ложных целей.
Заметим, что аргентинцы действовали в очень благоприятных условиях – у корабельных РЛС и ЗРК англичан были непрерывные технические проблемы, а наложенные на флот политические ограничения делали его манёвры крайне предсказуемыми и аргентинцы знали, где надо искать британцев. Также важно то, что бритты не могли достать аргентинский «Нептун», обеспечивавший наведение самолётов до 15 мая 1982 года. Им просто нечем было это сделать. Показательно и то, сколько реально боевых вылетов против кораблей и судов вне Фолклендского пролива смогли совершить аргентинцы.
Все остальные бои между самолётами и боевыми кораблями происходили в Фолклендском проливе – протоке между островами, шириной от 10 до 23 километров, окружённой горами и скалами.
Это были идеальные условия для атакующих – небольшое пространство с большим количеством целей, всегда заведомо известное расположение кораблей противника и рельеф, позволяющий скрытно выйти на цель – за считанные десятки секунд до сброса бомб.
В противоположность аргентинцам, надводные корабли Вудварда были фактически загнаны в ловушку, уходить им было нельзя, маневрировать особо негде, и как назло имели место массовые отказы ЗРК. В ходе последующих боёв ситуации, когда матросы при отражении авианалётов выбегали на палубу и стреляли по самолётам из стрелкового оружия, были нормой. При этом сам план операции предусматривал следующее. Из воспоминаний Джона Вудварда:
Таким образом, по плану боя надводные корабли должны были принять на себя первый удар аргентинской авиации, нанести атакующим самолётам максимально возможные потери, любой ценой сорвать атаку на десант и транспорта для него, и только потом, когда аргентинцы уже освободившиеся от бомб выходили бы из атаки, в дело вступали бы «Харриеры». Наведение самолётов на противника тоже должно было обеспечиваться кораблями. Вудвард в своих мемуарах пишет прямым текстом – мы вели войну на истощение против аргентинской авиации. Корабли в проливе были поставлены под расстрел, с задачей не допустить срыва десанта и если бы они «кончились» быстрее, чем аргентинские самолёты, то война была бы проиграна. Чуть позже, когда британцы адаптировались к обстановке, «Харриеры» стали перехватывать аргентинские самолёты и до того, как они атаковали британские корабли. Но сначала было не так. 21 мая 1982 года в первой половине дня британцы поставили «чистый» эксперимент – приняли бой с авиацией не имея поддержки с воздуха, а имея работу «Харриеров» на отсечение уходящих аргентинцев – при всей её важности, она оказывала нулевое влияние на безопасность кораблей под ударом. Снова слово Вудварду.
Атмосферное видео с места событий (чтобы проникнуться)
Это была самая большая после Второй мировой морская война, и в ходе её военно-морские силы сторон понесли самые большие в послевоенной истории потери в корабельном составе. Принято думать, что на Фолклендах надводные корабли понесли неоправданно высокие потери от действий авиации, и, как многие думают, чуть ли не доказали, что их время закончилось. Разберёмся с этой войной подробнее.
История этого конфликта и ход боевых действий изложены в массе источников и достаточно подробно, но практически все комментаторы оставляют вне своего рассмотрения совершенно очевидных особенностей этой войны.
A Ship's a Fool to Fight a Fort (Для корабля глупость сражаться с крепостью). Эту фразу приписывают Нельсону, хотя впервые она зафиксирована в одном из писем адмирала Джона Фишера. Смысл её в том, что кидаться с кораблями на заранее подготовленную оборону (что бы ни стояло за этим словом) – глупость. И англичане действительно так действовали. Их стандартной схемой было сначала добиться господства на море, потом полностью блокировать для противника возможности угрожать английским морским силам, и уже потом высадить крупный и мощный десант.
Война за Фолкленды пошла строго наоборот. Командующему английским ударным соединением, Джону Вудварду, было прямо запрещено вести боевые действия вне зоны, которой правительство Тэчер хотело ограничить войну. Британия оказалась в политически тяжёлом положении и вся тяжесть этого положения легла на Королевские ВМС.
Вудварду предстояло взять штурмом острова в условиях, когда у противника была масса воздушных сил для их защиты. Взять с жёсткими ограничениями по времени, до того, как сезонные штормы обрушатся на Южную Атлантику. Не прибегая ни к блокадным действиям, ни к «наступательному минированию» с подлодок, атакуя противника «в лоб». Ему предстояло бросить свои корабли в бой против всей Аргентины, а не только (и не столько) её флота. Это потребовало такого специфического шага, как «Сражение на бомбовой аллее» и именно это во многом повлекло за собой те потери, которые понесли в итоге британцы.
Проясним вопрос – насколько уязвимыми от ударов с воздуха показали себя надводные корабли, на ходу в открытом море по результатам этой войны? Мы помним, что сегодня основные боевые задачи – от блокады до ударов крылатыми ракетами. Корабли выполняют именно в открытом море, не где-то под берегом. Как в этих условиях было с уязвимостью у британцев?
За вычетом кораблей, прикрывавших десант, надводные силы Вудварда потеряли от атак авиации два корабля. Одним из них был транспорт «Атлантик конвейер» — гражданское судно, построенное без каких-либо конструктивных мер по обеспечению живучести, не имевшее никаких средств защиты от самолётов или ракет и под завязку набитое горючими грузами.
Резервные "Харриеры" на палубе "Атлантик конвейер"
Транспорту просто не повезло. Его не оснастили второпях системами постановки пассивных помех, а ракета, отведённая ложным облаком целей от настоящего боевого корабля, отклонилась именно к транспорту и поразила его. Этот случай ничего не даёт нам для оценки выживаемости боевых кораблей, так как «Атлантик конвейер» им не был, хотя нельзя не признать, что англичане понесли огромный ущерб, а для аргентинцев это была крупная победа, которая их, впрочем, не спасла.
Горящий после попадания ракеты "Шеффилд". Результат ошибок экипажа и не более того.
А боевой корабль на ходу в море англичане потеряли … один – эсминец «Шеффилд». Причём потеряли при до сих пор до конца не выясненных обстоятельствах. Вернее, до конца не раскрытых. Поэтому перечислим факты, которые мы знаем о этом потоплении.
1. РЛС корабля были отключены. По официальной версии – чтобы не создавать помех спутниковой связи. Версия эта нас волнует мало, ограничимся фактом – у корабля в зоне боевых действий были отключены радиолокаторы.
2. КП «Шеффилда» получил предупреждение о ракетной атаке от ЭМ «Глазго» заранее – как и все британские корабли в море в тот момент.
3. Вахтенные офицеры «Шеффилда» никак не прореагировали на это предупреждение, не поставили ЛОЦ, даже командира корабля не побеспокоили. При этом на постановку ложного облака целей времени хватало с избытком.
Налицо так называемый «человеческий фактор». Стоит заметить, что на тот момент экипажи и командиры кораблей были измотаны ложными тревогами, и многие не поверили предупреждению «Глазго». Например, дежурная смена на КП «Инвинсибла». Возможно и на «Шеффилде» дело было в этом. Но уж ложные цели-то надо было отстрелить…
Таким образом, резюмируем – аргентинцам вне «бомбовой аллеи», где Вудвард осознанно подставил свой флот «под расстрел» удалось уничтожить один боевой корабль. Из-за ошибочных действий его экипажа. И один транспорт, по которому они реально не целились, ракета навелась на него случайно.
Можно ли считать это доказательством того, что надводные корабли обречены при авианалётах?
Всего аргентинские «Супер-Этандары» сделали пять боевых вылетов, один из которых был совместно со «Скайхоками», выпустили пять ракет «Экзосет», потопили «Шеффилд» и «Атлантик Конвейер», в последнем вылете совместная группа «Супер-Этандаров» и «Скайхоков» потеряла сбитыми два самолёта («Скайхоки»), а последняя ракета была сбита. Для аргентинцев это более чем хорошие результаты. Но об уязвимости кораблей они говорят довольно мало. Ни один из кораблей, успевших выставить ЛОЦ поражён не был, а как только на арене появился ЭМ «Эксетер», у атакующей стороны сразу же пошли потери. «Шеффилд» гарантировано уцелел бы, действуй его команда также, как действовала на той войне команда любого другого британского корабля. «Атлантик Конвейер» уцелел бы, прикрути к нему англичане при доработке пусковые установки ложных целей.
Заметим, что аргентинцы действовали в очень благоприятных условиях – у корабельных РЛС и ЗРК англичан были непрерывные технические проблемы, а наложенные на флот политические ограничения делали его манёвры крайне предсказуемыми и аргентинцы знали, где надо искать британцев. Также важно то, что бритты не могли достать аргентинский «Нептун», обеспечивавший наведение самолётов до 15 мая 1982 года. Им просто нечем было это сделать. Показательно и то, сколько реально боевых вылетов против кораблей и судов вне Фолклендского пролива смогли совершить аргентинцы.
Все остальные бои между самолётами и боевыми кораблями происходили в Фолклендском проливе – протоке между островами, шириной от 10 до 23 километров, окружённой горами и скалами.
Это были идеальные условия для атакующих – небольшое пространство с большим количеством целей, всегда заведомо известное расположение кораблей противника и рельеф, позволяющий скрытно выйти на цель – за считанные десятки секунд до сброса бомб.
В противоположность аргентинцам, надводные корабли Вудварда были фактически загнаны в ловушку, уходить им было нельзя, маневрировать особо негде, и как назло имели место массовые отказы ЗРК. В ходе последующих боёв ситуации, когда матросы при отражении авианалётов выбегали на палубу и стреляли по самолётам из стрелкового оружия, были нормой. При этом сам план операции предусматривал следующее. Из воспоминаний Джона Вудварда:
…я изобрел самый простой план из всех возможных, который если не исключал стрельбы по своим, то по крайней мере гарантировал бы, что это будет нечасто. Мы первоначально определили зону, которая охватывала восточную часть Фолклендского пролива от северо-запада острова до мыса Фаннинг и район вокруг бухты Карлос. Я знал, что внутри этой зоны будут в основном все британские войска, десантные корабли, суда, транспорты и боевые корабли. Над ней был установлен «потолок» на высоте десяти тысяч футов, который образовал своего рода массивную воздушную «коробку» шириной приблизительно десять миль и высотой две мили. Я приказал, чтобы наши «Харриеры» в эту «коробку» не входили. Внутри нее наши вертолеты могли доставлять что-либо с берега на корабли и наоборот, но они должны быстро прятаться всякий раз, когда вражеский самолет будет входить в эту область.
В «коробке» должны будут летать только истребители и бомбардировщики противника, если они захотят угрожать высадке.
Я решил, что целесообразнее предоставить нашим войскам и кораблям полную свободу стрелять по любому ими обнаруженному самолету внутри «коробки», поскольку он должен быть только аргентинским. Тем временем «Харриеры» должны ожидать на большей высоте, зная о том, что любой вылетающий из «коробки» самолет должен быть только аргентинским, так как нашим самолетам не разрешено входить туда, а нашим вертолетам не позволено из нее вылетать. Самой опасной в этом случае, была ситуация, когда в «коробку» входит «Мираж», преследуемый «Харриером».
При этом последний мог быть сбит одним из наших фрегатов. Несчастный случай или даже плохое взаимодействие возможны, но плохое планирование непростительно. Имейте в виду, «Миражу» для пересечения «коробки» на скорости в четыреста узлов потребуется только девяносто секунд до того момента, когда он вылетит из нее на другой стороне, имея над собой пикирующий, словно сокол, «Харриер»... Я просто надеялся на это.
В «коробке» должны будут летать только истребители и бомбардировщики противника, если они захотят угрожать высадке.
Я решил, что целесообразнее предоставить нашим войскам и кораблям полную свободу стрелять по любому ими обнаруженному самолету внутри «коробки», поскольку он должен быть только аргентинским. Тем временем «Харриеры» должны ожидать на большей высоте, зная о том, что любой вылетающий из «коробки» самолет должен быть только аргентинским, так как нашим самолетам не разрешено входить туда, а нашим вертолетам не позволено из нее вылетать. Самой опасной в этом случае, была ситуация, когда в «коробку» входит «Мираж», преследуемый «Харриером».
При этом последний мог быть сбит одним из наших фрегатов. Несчастный случай или даже плохое взаимодействие возможны, но плохое планирование непростительно. Имейте в виду, «Миражу» для пересечения «коробки» на скорости в четыреста узлов потребуется только девяносто секунд до того момента, когда он вылетит из нее на другой стороне, имея над собой пикирующий, словно сокол, «Харриер»... Я просто надеялся на это.
Таким образом, по плану боя надводные корабли должны были принять на себя первый удар аргентинской авиации, нанести атакующим самолётам максимально возможные потери, любой ценой сорвать атаку на десант и транспорта для него, и только потом, когда аргентинцы уже освободившиеся от бомб выходили бы из атаки, в дело вступали бы «Харриеры». Наведение самолётов на противника тоже должно было обеспечиваться кораблями. Вудвард в своих мемуарах пишет прямым текстом – мы вели войну на истощение против аргентинской авиации. Корабли в проливе были поставлены под расстрел, с задачей не допустить срыва десанта и если бы они «кончились» быстрее, чем аргентинские самолёты, то война была бы проиграна. Чуть позже, когда британцы адаптировались к обстановке, «Харриеры» стали перехватывать аргентинские самолёты и до того, как они атаковали британские корабли. Но сначала было не так. 21 мая 1982 года в первой половине дня британцы поставили «чистый» эксперимент – приняли бой с авиацией не имея поддержки с воздуха, а имея работу «Харриеров» на отсечение уходящих аргентинцев – при всей её важности, она оказывала нулевое влияние на безопасность кораблей под ударом. Снова слово Вудварду.
В этот день первыми утренними полетами авиационного прикрытия управляли с «Энтрима», находящегося в восточной части Фолклендского пролива, в центре зоны действия амфибийной
группы. Большинство самолетов прикрытия возвратилось на борт авианосцев раньше, чем аргентинцы что-либо предприняли в смысле атак. В течение более двух часов после восхода солнца обстановка оставалась необъяснимо спокойной. Потом все началось.
Аргентинский легкий двухместный реактивный штурмовик морской авиации «Макчи 339» (итальянского производства) летел на максимально возможной скорости над самыми волнами вдоль северного побережья и резко свернул в узкий вход Фолклендского пролива. Первым кораблем, который он увидел, был фрегат «Аргонот» Кита Леймэна, и пилот выпустил по нему все свои восемь пятидюймовых ракет, а подлетев ближе, обстрелял его из 30-мм пушки.
Одна ракета попала в район пусковой установки «Си Кэт» и ранила трех человек — один из них потерял глаз, другого, мастера вооружения, ранило осколком в грудь в дюйме выше сердца.
Атака была настолько внезапной и стремительной, что рейдер благополучно скрылся в юго-восточном направлении прежде, чем какое-либо огневое средство «Аргонота» было на него нацелено. В итоге по самолету произвели пуск ракеты «Блоупайп» с палубы «Канберры», «Интрепид» произвел пуск ракеты «Си Кэт», а «Плимут» Дэвида Пентрита открыл огонь с 4,5-дюймовой артустановки. Но «Макчи» удалось уйти, чтобы, без сомнения, поразить свое высшее командование рассказом об увиденном в районе бухты Карлос.
…
ЦКП капитана 2 ранга Веста сработал быстро. Его двум молодым офицерам управления оружием лейтенантам Майку Нолзу и Тому Вильямсу предстояло привыкнуть к постоянному переключению от атаки к обороне, находясь в очень уязвимой позиции, далеко к югу от других кораблей. Командир корабля, бывший ранее старшим офицером боевого управления фрегата, лично занимался их подготовкой. Теперь они открыли огонь по противнику из 4,5-дюймовой артустановки и произвели пуск ракеты «Си Кэт», которая заставила аргентинских пилотов уйти, не причинив нам вреда.
Первая значительная атака этого дня началась примерно через полчаса после этого — в 12.35. Три сверхзвуковых «Даггера» израильского производства из-за горы Розалия вышли на Западный Фолкленд. Они снизились над водой до высоты всего лишь пятьдесят футов и неслись поперек Фолклендского пролива между мысами Фаннинг и Ченчо, без сомнения, намереваясь атаковать стоящие за ними десантные корабли.
На этот раз мы были готовы. «Аргонот» и «Интрепид» произвели пуски своих ракет «Си Кэт», когда атакующие аргентинцы были в двух милях от бухты Карлос. «Плимут» открыл счет первым, сбив правый дальний самолет из этой группы ракетой «Си Кэт». У пилота не было шансов спастись. Второй «Даггер» отвернул вправо от ракет и теперь летел через брешь в обороне. Следующим кораблем, который он увидел, был «Бродсуорд» Билла Каннинга. Бомбардировщик устремился на него, обстреливая фрегат из 30-мм пушки. Двадцать девять снарядов попали в корабль. Ранено четырнадцать человек, находящихся в районе ангара, и повреждено два вертолета «Линке», но, к счастью, обе сброшенные им бомбы в корабль не попали.
Третий «Даггер» отвернул к югу и устремился прямо на «Энтрим» Брайяна Янга. Корабль находился менее чем в миле от скалистого берега острова Кота и трех с половиной миль к югу от мыса Ченчо. Аргентинская бомба, как позже выяснилось, тысячефунтовая, попала в полетную палубу «Энтрима», пролетела через люк в кормовую часть ракетного погреба «Си С лаг», ударив по касательной две большие ракеты, и закончила свой достаточно длинный путь в ватерклозете, известного на военно-морском жаргоне как «гальюн». Было чудом, что ни бомба, ни ракеты не взорвались. Взрыв в ракетном погребе почти наверняка привел бы к гибели корабля. Все же вспыхнуло несколько пожаров, и команда «Энтрима» оказалась в сложном положении, пытаясь справиться с ними. Командир Янг дал полный ход курсом на север, чтобы подойти поближе к «Бродсуорду» для прикрытия и получения помощи. Но он не успел туда дойти — через шесть минут на ?
группы. Большинство самолетов прикрытия возвратилось на борт авианосцев раньше, чем аргентинцы что-либо предприняли в смысле атак. В течение более двух часов после восхода солнца обстановка оставалась необъяснимо спокойной. Потом все началось.
Аргентинский легкий двухместный реактивный штурмовик морской авиации «Макчи 339» (итальянского производства) летел на максимально возможной скорости над самыми волнами вдоль северного побережья и резко свернул в узкий вход Фолклендского пролива. Первым кораблем, который он увидел, был фрегат «Аргонот» Кита Леймэна, и пилот выпустил по нему все свои восемь пятидюймовых ракет, а подлетев ближе, обстрелял его из 30-мм пушки.
Одна ракета попала в район пусковой установки «Си Кэт» и ранила трех человек — один из них потерял глаз, другого, мастера вооружения, ранило осколком в грудь в дюйме выше сердца.
Атака была настолько внезапной и стремительной, что рейдер благополучно скрылся в юго-восточном направлении прежде, чем какое-либо огневое средство «Аргонота» было на него нацелено. В итоге по самолету произвели пуск ракеты «Блоупайп» с палубы «Канберры», «Интрепид» произвел пуск ракеты «Си Кэт», а «Плимут» Дэвида Пентрита открыл огонь с 4,5-дюймовой артустановки. Но «Макчи» удалось уйти, чтобы, без сомнения, поразить свое высшее командование рассказом об увиденном в районе бухты Карлос.
…
ЦКП капитана 2 ранга Веста сработал быстро. Его двум молодым офицерам управления оружием лейтенантам Майку Нолзу и Тому Вильямсу предстояло привыкнуть к постоянному переключению от атаки к обороне, находясь в очень уязвимой позиции, далеко к югу от других кораблей. Командир корабля, бывший ранее старшим офицером боевого управления фрегата, лично занимался их подготовкой. Теперь они открыли огонь по противнику из 4,5-дюймовой артустановки и произвели пуск ракеты «Си Кэт», которая заставила аргентинских пилотов уйти, не причинив нам вреда.
Первая значительная атака этого дня началась примерно через полчаса после этого — в 12.35. Три сверхзвуковых «Даггера» израильского производства из-за горы Розалия вышли на Западный Фолкленд. Они снизились над водой до высоты всего лишь пятьдесят футов и неслись поперек Фолклендского пролива между мысами Фаннинг и Ченчо, без сомнения, намереваясь атаковать стоящие за ними десантные корабли.
На этот раз мы были готовы. «Аргонот» и «Интрепид» произвели пуски своих ракет «Си Кэт», когда атакующие аргентинцы были в двух милях от бухты Карлос. «Плимут» открыл счет первым, сбив правый дальний самолет из этой группы ракетой «Си Кэт». У пилота не было шансов спастись. Второй «Даггер» отвернул вправо от ракет и теперь летел через брешь в обороне. Следующим кораблем, который он увидел, был «Бродсуорд» Билла Каннинга. Бомбардировщик устремился на него, обстреливая фрегат из 30-мм пушки. Двадцать девять снарядов попали в корабль. Ранено четырнадцать человек, находящихся в районе ангара, и повреждено два вертолета «Линке», но, к счастью, обе сброшенные им бомбы в корабль не попали.
Третий «Даггер» отвернул к югу и устремился прямо на «Энтрим» Брайяна Янга. Корабль находился менее чем в миле от скалистого берега острова Кота и трех с половиной миль к югу от мыса Ченчо. Аргентинская бомба, как позже выяснилось, тысячефунтовая, попала в полетную палубу «Энтрима», пролетела через люк в кормовую часть ракетного погреба «Си С лаг», ударив по касательной две большие ракеты, и закончила свой достаточно длинный путь в ватерклозете, известного на военно-морском жаргоне как «гальюн». Было чудом, что ни бомба, ни ракеты не взорвались. Взрыв в ракетном погребе почти наверняка привел бы к гибели корабля. Все же вспыхнуло несколько пожаров, и команда «Энтрима» оказалась в сложном положении, пытаясь справиться с ними. Командир Янг дал полный ход курсом на север, чтобы подойти поближе к «Бродсуорду» для прикрытия и получения помощи. Но он не успел туда дойти — через шесть минут на ?