Окно кабинета математики

[однажды я работал в школе. для детей с дивиантных поведением. помните, у Макаренко сто лет назад. почти тоже. только родители живы. и дети могли бы вытянуть школьную программу. без спецшколы]

Школа заняла место яслей, здание которых было построено в 1958 году. Ремонт соответствует требованиям современных нормативов. Но окна в классах сознательно менять не стали: кабинеты маленькие — душно. Даже в феврале за полчаса до первого урока фрамуги постсоветского образца распахнуты учителями почти настежь. И все равно каждую перемену — заново требуется свежий воздух.

Кабинет математики на первом этаже под русским языком и литературой. Свет в его торцевых окнах зажигается первым – Антонина Анатольевна приходит на работу раньше всех. Она уже может заслуженно отдыхать – это ей позволяет и педагогический стаж, и любая статья Трудового кодекса РФ. Но она продолжает учить и, причина не в том, что некому больше преподавать школьникам математику: чувство собственной пользы — ключевой стимул полноценной жизни в любом возрасте.

Каждое утро я спускаюсь в ее кабинет, чтобы поздороваться, а когда у нас совпадают безурочное "окно" — интересуюсь и советуюсь:
— Как у вас занимается и выполняет задания Саша? У меня–то совсем плохо – он читает еле–еле по слогам, а упражнение в тетрадь – просто жуть, будто он даже в начальной школе не учился.
— У меня на математике он старается, решает, и многие задачи с правильными ответами.
— Прямо в тетрадке выполняет?
— С этим, конечно, не просто. Но устно — почти всё понимает и работает.
— Так вот и у меня – устно он тоже, как будто, правила русского языка понимает…

Во мне тлеет глупая детская зависть – на уроках математике Саша работает, а на русском — фиг вам. И, чтобы погасить в себе собственное разочарование, вспоминаю, что хотел еще спросить не в учебную масть:
— А что была за девушка, которая на похоронах долго чего–то вам рассказывала, была хорошо одета и часто жестикулировала?

Я запомнил ее еще и потому, что она единственная, кто на похоронах, позволила себе вести эмоциональный почти монолог с педагогом, не выпуская сигарету из рук. И еще — несколько раз до меня долетал обрывочный повтор фразы: "...за шею его схватила и в лицо кричу: "почему ты их не остановил?!...". В совокупности этих факторов, я не смог с уверенностью идентифицировать в ней бывшую ученицу.

...
В тот день вся школа и огромное количество выпускников прощались с учительницей русского языка и литературы — Галией Абударовной. Больше тридцати она лет проработала в разных учебных заведениях, последние пятнадцать — с момента открытия – в нашей школе.

Ей стало плохо около полуночи, когда она кухне готовила что–то к приходу гостей на следующий день. Она сама вызвала себе "скорую", предупредила соседей по площадке: на всякий случай, караулили домофон. Бригада приехала быстро – не прошло и минут десяти, но было поздно – врачи констатировали остановку сердца.

Без Галии Абударовны: её поддержки, слов ободрения и уверенности; заботе, на грани материнской – я, наверняка, не согласился бы, учить детей.

...
–...еще, пальто еще на ней, выглядит модное...
— А, это — Настенька. Да, тоже наша — я была у них классным руководителем. Она шибутная была до невозможного! Однажды, звонок среди недели в три ночи: "Антонина Анатольевна, это я! У меня все хорошо, я в Екатеринбурге! Правда–правда, все хорошо. И пусть мама за меня не переживает – я к четвергу вернусь и сразу в школу. Только, вы ей сами позвоните, пожалуйста!". Она во всем такая была, но при этом — правдивая и за справедливость...

За тягу к человеческой морали Настенька получила срок. Пытаясь примерить в своей голове образ стильного пальтишко с годом или полутора реального заключения, я прослушал строгость наказания: колония–поселение или что–то жестче.

Она проходила мимо, то ли ночного клуба, то ли ресторана и увидела, что охрана неэлегантно и по–хамски обращаются с клиентом. Сделала замечание, ее послали и она, не разбирая берегов с ноги в живот каблуком.

Пока я снова мысленно складываю пазл карающей красоты, второй, который поживее – вызывает полицию. И, пожалуй, все могло обойтись штрафом или, максимум — условным полугодием, но двое из приехавшего наряда, тоже вполне себе огребли.

...
Антонина Анатольевна, понимая, что я сдерживаю в себе грешную улыбку, пожимает плечами:
— Ну, вот так вот... Зато это был мой самый любимый девятый класс! Почти... кроме одного случая...
— Я не пойду на перекур — вы так увлекательно рассказываете.
— Только жаль, что история про трагедию. Про Вадика, который каждое утро, перед тем как зайти в школу стучал в окно: "мол, здравствуйте, я пришел...".

Пауза для вдоха. На выдохе:
— Вадик–водовоз... Его воспитывали бабушка с дедушкой. Почти два года, до того, как его в середине осени перевели к нам — он практически не посещал обычную школу. Да, и у нас он учиться не хотел. Две недели в прогулах. Мои, как классного руководителя, бесполезные звонки бабушке. И я, однажды утром, перед уроками приехала к нему домой. Бабушка интеллигентно просит прощения за беспокойство. Проводит через большую трехкомнатную квартиру, где интерьеры внутри, чем–то похожи на фильм Эдвардса "Завтрак у Тиффани" — может быть видели...?

Киваю: "да, но читал", одновременно, пытаюсь не выдать, что от неожиданности не могу вспомнить фамилию автора. Антонина Анатольевна, не обращая внимания на мое притупленное выражение лица:

— …захожу в его комнату, а там, на огромной кровати лежит, как барин Никита Михалков — Вадик. Ему бабушка раз сказала: "просыпайся в школу — за тобой учительница пришла…" — два, я подключилась, а он делает вид, будто спит и нас не слышит. Мне этот театр через пять минут надоел, да и времени у меня его уговаривать нет. Пошла в ванну, набрала таз холодной воды и, прямо на него в кровать вылила. Бабушка, тоже не ожидала – заохала "что вы, что вы...", а Вадик подскочил, но я ему слова сказать не дала: "Или ты сейчас же одеваешься и, мы едем в школу — либо я, обещаю, что каждое утро тебя будить так буду...". После этого, проблем с посещаемостью у нас практически не было!

...
А в конце января Вадик пропал. В понедельник в школу пришла заплаканная бабушка, что он не приходит домой с вечера субботы. Она уже была в полиции, где ей удивились: "Какое заявление принять? Еще и трех дней не прошло – нагуляется и сам домой вернется". А она им в ответ, рыданиями: "Он не такой – с уроков иногда сбегает или, бывает –прогуливает, но ночует он всегда дома!".

После уроков Антонина Анатольевна вместе с бабушкой пошли обходить все окрестности:
— Мы искали его своими силами каждый день до пятницы, пока полицейские не подключились. Столько чердаков и подвалов, и прочих злачных закоулков я в жизни не облазила бы...

...
Его труп нашли, точнее — обнаружил хозяин огородного участка в дачном домике, накануне майских праздников, когда приехал готовить территорию для посадки картошки.

Бабушка с дедушкой категорически отказались идти в морг на опознание, попросив сделать это Антонину Анатольевну. Ее сын – медик, работает доктором в Санкт–Петербурге. За сутки звонила ему, чтобы уточнить тонкости. В ответ:

— Ну, если там нормальные ребята–патологоанатомы — они тебе сами предложат минут за 15–ть до начала полстакана или треть спирта. Но возьми, на всякий случай, чекушку водки с собой. Только, не перед самым входом на опознание, но обязательно выпей.
— Зачем мне пить алкоголь? Это же формальная процедура — мне откроют лицо, я скажу "да", распишусь в документе и – всё.
— Мама, его тело лежало в дачном домике почти четыре месяца. Выпей.

...
Трезвон звонка, повсюду нарастает гул перемены, скомкано и быстро:
— Кто и за что?
— На Новый год, дедушка, который очень любил Вадика, за то, что он стал, наконец, ходить в школу и учиться – подарил дорогой телефон. Своя же компания, не друзья, конечно, заманили его в тот домик. Поиздевались, забрали телефон – убивали двое из пятерых. Один из них был его одноклассником, он не принимал участие в этом, но находился рядом. Именно его, после всего, случайно встретила Настя и, схватив за горло, кричала в лицо "Почему ты их не остановил, почему?!". Чуть не задушила, еле оттащили.

...
Когда смотришь в окно из кабинета математики — ничего интересного: обычный пейзаж с палисадником, забором, дорогой после и куцыми деревьями. Но если заглянуть в окно кабинета математики с улицы — можно разглядеть не только спины учеников, а разные формулы судеб, в которых определяющая константа обычный подвиг настоящего учителя.

–––
иллюстрация: картина Зинаиды Серебряковой

Написал dinvare на almazami.d3.ru / комментировать