«Ты словно стоишь на шкуре огромного животного»: русская Арктика глазами уральца. ФОТО
Русский север – одна из самых загадочных территорий в мире. Ученые и немногочисленные путешественники давно пытаются разгадать тайны этой неприветливой, но манящей смелых романтиков земли. Художник из Екатеринбурга Андрей Казанцев принял участие в межрегиональной фотоэкспедиции в Арктику, чтобы увидеть одно из самых удивительных явлений природы – массовую миграцию дикого северного оленя. Немногочисленная команда потратила немало сил, чтобы обнаружить место схода стад и запечатлеть это действо. Фотографии и впечатления екатеринбуржца об этой поездке– в материале ЕАН.
Русская Арктика
Что такое Арктика? Существует набор разрозненных ассоциаций, которые зачастую не совсем коррелируют с нынешней реальностью, но все равно вращаются вокруг этой темы. Например, любой человек вспомнит про холод, полярные ночь и день, вечную мерзлоту, мошкару, коренные народы, нарты, собачьи упряжки, диких северных оленей. Также многие знают про специфический образ жизни, огромные зарплаты, массу полезных ископаемых и так далее. Часто эти ассоциации черпаются из приключенческой литературы, рассказов родственников, ездивших туда в советское время за «длинным рублем».
Лично меня на северную поездку вдохновил прочитанный в юности роман «Территория» Олега Куваева, посвященный золотоискателям времен Союза. Существует две экранизации книги, последняя снималась в 2014 году недалеко от мест, где я был, – на плато Путорана. Это красивейшие заповедные места настоящего русского Севера, они в силу многих причин малонаселены. Есть путешественники, которые бывают там постоянно и которые любят эту первозданную дикость, а некоторые ездят туда на хорошую рыбалку. Если вы сядете в самолет в те края, то двое из трех пассажиров будут с навороченными удочками, похожими на космические манипуляторы. Но путешествия на Север стоят дорого, там жесткие, порой опасные условия повседневной жизни, а вояжи не так распиарены, как поездки в Исландию или Норвегию. Соответственно, людей, которые отправляются туда, мало.
Фотоэкспедиция
Сразу хочу разъяснить разницу между фотоэкспедицией и фототурами. Фототур – это когда людей организованно и с комфортом доставляют к месту, где точно есть животные. Они прилетают на вертолетах или приходят на большом судне, радостно фотографируют два дня, а потом отправляются восвояси. Нам же пришлось искать, охотиться, думать, расследовать.
Я попал в эту двухнедельную фотоэкспедицию по случаю. В ней принимали участие увлеченные профессионалы, которые путешествуют постоянно. Такие люди, как они, устраивают выезды регулярно, посещая разные точки России и мира, снимая дикую природу, а потом печатаются, к примеру, в National Geographic. Руководил экспедицией известный фотограф Михаил Вершинин, большеформатные работы которого украшают красноярский аэропорт. Капитаном судна был Андрей Гриднев из Красноярска, еще были барнаулец Евгений Борисов, новосибирский фотограф Николай Наумов и ваш покорный слуга.
Я не такой узкий профессионал в фотографии, как мои спутники, но и формат моей работы более широк: он включает съемки документального кино. В эту поездку отправился, скорее, как художник – за впечатлениями. Но думаю, что в команду мне влиться вполне удалось.
Для участия в подобных проектах нужно обладать определенным набором знаний, умений и качеств, свойственных опытным путешественникам. Также у всех участников экспедиции налицо серьезная спортивная подготовка, здоровье – это заметно даже притом, что я был значительно моложе остальных.
Хочу отметить, что так далеко на русский Север я в своей жизни еще не забирался. С полярной ночью сталкивался несколько раз, но впервые застал полярный день. Это тоже требует привычки, потому что когда постоянно светло, начинаешь терять чувство времени. Кроме того, не всякий человек сможет уснуть при дневном свете, который не уходит.
Мы были в бассейне рек Хатанга, Хета, Котуй и Маймеча. Каждый год в этом районе происходят очень масштабные миграции дикого северного оленя. Он является объектом охотничьего промысла, а теперь – и объектом фотоохоты. В разные годы популяция дикого северного оленя тоже была очень разной. Слышал, доходило до миллиона голов. Сейчас речь идет о миграции 300 тыс. особей. Из-за всеобщего потепления климата большая миграция теперь начинается в августе. Зиму олень старается проводить в местах, где меньше снега и больше еды, – это Якутия, Эвенкия. Лето он проводит как раз на Таймыре и на плато Путорана.
Цель экспедиции была привязана к рекам, и передвигались мы по воде. Нашим судном был так называемый тримаран общей площадью 10 кв. м – устойчивое судно с двумя моторами. От катамарана его отличает наличие трех гондол вместо привычных туристам двух – для надежности. Это судно ходило даже в море и хорошо себя показало. На палубе стояла палатка, в которой мы жили. У нас был капитан, который отвечал за тримаран, но все участники в равной степени несли вахту, иногда до 4 часов. Вахтенный не только стоял за штурвалом, но и внимательно осматривал окрестности в поисках живности. Если ему удавалось увидеть нечто интересное, то по команде группа, моментально ощетинившись фотоаппаратами, вываливалась на борт, стараясь поймать яркие кадры.
Проблемы и быт русского Севера
Нашу поездку можно в некоторой степени назвать волонтерством. Мы дарим зрителям результаты того, за что сами заплатили, но дело того стоит, впечатления окупают траты. К примеру, только перелет из Красноярска до Хатанги и обратно стоит 50 тыс. рублей. Север вообще в этом плане очень контрастный. С одной стороны – безумные цены, так как все продукты ввозятся. Захотите купить в магазинчике, скажем, банку ананасов или любую молочку – готовьтесь удивиться. В самолете со мной летела женщина, которая везла туда несколько коробок яиц – этот продукт на месте купить очень сложно. Но при этом, находясь в северных краях, можно запросто получить в подарок от местного жителя муксуна или огромную щуку, какую ты никогда не попробуешь в лучших ресторанах крупного города. В целом открытость жителей тундры поражает воображение и заставляет о многом задуматься.
Климат в Арктике достоин отдельного внимания. Если холодно – то холодно, если тепло – то появляется огромное количество гнуса. Это одна из причин, которая заставляет оленей перемещаться. Олень по натуре своей кочевник, путешественник. Даже дальнобойщик. В этом году невероятно жарким лето было даже в тех местах, местные жители говорят, что не помнят такого. Можно было бы разгуливать в футболках и шортах, если бы не пресловутый гнус. Мошкара начинает мучить животных, они вынуждены двигаться, заходить в реку.
К изменению климата в Арктике стоит присмотреться внимательнее, спрогнозировать, к чему это приведет как через 10 лет, так и в долгосрочной перспективе. Исследований, связанных с диким миром Арктики, должно становиться больше: о масштабных последствиях лучше знать заранее.
Коренные народы
Особенности жизни местного населения очень важны. Нужно сказать, что государство занимается проблемами малых народов, ведущих традиционный образ жизни и занимающихся оленеводством, рыбным промыслом, охотой. Несмотря на определенные ограничения, которые серьезно соблюдаются, коренные жители получают ощутимую поддержку правительства, направленную и на увеличение численности людей. В местных семьях часто много детей: три ребенка – норма. Видны также и старания властей по обеспечению образовательной инфраструктуры.
Усилия заметны, но в любом случае нужно найти баланс, чтобы люди не растеряли свою традиционную культуру и комфортно вливались в современное общество, не чувствуя себя персонажами анекдотов. Со своей стороны мы тоже должны научиться относиться с уважением к их миру. Среднестатистический россиянин мало что знает о том, как живут люди на Севере и какие они.
Кстати, у себя на Урале мы чуть лучше это все понимаем, потому что у нас есть свой собственный север – Приполярный Урал, где многие бывают. Мы знаем коренной народ манси, которых осталось чуть более 12 тыс. человек. Вопрос в том, многие ли из них еще способны поддерживать традиционный образ жизни и насколько глубоко мы озабочены тем, чтобы манси сохраняли свой уклад.
На Севере очень много разных групп народов: финно-угорских, тюркских, славянских – те же поморы. У них тоже есть свои особенности, и их мало. Нужно сделать так, чтобы культура и быт этих людей не стали музейными реликтами, а остались в актуальной повестке и пользовались нашим пониманием. Короткометражный фильм, который я снял во время поездки, на решение таких глобальных задач не претендует, но если он хотя бы на миллиметр сдвинет фокус внимания общества на русский Север, я буду счастлив.
Олени
При очень, казалось бы, скудной северной природе, дикий мир этих мест очень разнообразен. Если идти на юг от Хатанги, как делали мы, то можно встретить бурых медведей, а чуть севернее Хатанги водятся уже белые. Разнообразие видов птиц, обитающих там, тоже поражает: крачки, гагары и так далее. Водятся там и лаптевские моржи, которых осталось сегодня очень мало.
Когда-то в этих местах жили овцебыки, но потом исчезли. Примерно в 70-е годы их завезли из Канады, они успешно заново расплодились и освоились в наших краях.
Ареал у оленей меняется в зависимости от численности голов. Сохраняются массовые миграции через реки Хета, Хатанга. Весь фокус в том, чтобы вычислить место, поймать точку, где будет проходить массовая миграция.
Знать заранее невозможно, так как олени, к сожалению, не сбрасывают нам свое расписание.
И фотоохотникам приходится опираться на сбор информации и собственные навыки следопытов. Нам помогали данные объединенной дирекции заповедников Таймыра и данные ученых из Сибирского федерального университета. Известно, что сейчас перемещение оленей специалисты отслеживают с помощью 14 ошейников. Но что такое 14 ошейников на 300 тыс. голов?
Команда действовала вместе и врассыпную. Один из нас мог находиться на судне, другой – как правило, я – забирался на возвышенности, третий поднимал коптер, четвертый и пятый могли караулить оленей в разных частях берега.
Мы приезжали на место, осматривались и понимали по следам, были ли тут перемещения и насколько они масштабны. Благо, песчаные откосы и заводи давали очень хорошую возможность изучать следы. Я не являюсь охотником и не взялся бы читать заметки на снегу, но когда есть песок или высокая трава – сориентироваться можно. К счастью, олени не имеют привычки ходить след в след как волки, и можно примерно понять, давно ли проходили они в этих местах и сколько шло особей. Опирались мы и на данные местных жителей, которые делились информацией о том, как олени вели себя в предыдущие годы.
Но наиболее оперативные сведения мы получали от охотников. Напомню, что олень является объектом охотничьего промысла, хотя государство в последние годы довольно строго контролирует этот аспект. Тем не менее именно охотники всегда раньше всех узнают, где наиболее крупные, образно говоря, ручейки движущихся стад сливаются в настоящую реку. В такой момент стада, переплывая реку уже настоящую, образуют так называемые «мосты». Именно такие мосты и были главным объектом нашей фотоохоты.
Представьте себе реку шириной в 2-3 км, и от берега до берега сплошной лентой плывут олени. В этот момент реку можно перейти фактически по спинам животных – настолько их много.
Такое зрелище лучше всего снимать именно с коптера, один из которых мы, кстати, утопили в самом конце путешествия. На устройстве было много ценного материала, но, видимо, эти места не спешат делиться сокровищами, и некоторые кадры остались лишь в голове, как непойманная рыба – самыми большими и крутыми, но никому ими не похвастаться.
Олень – невероятно интересное животное. Можете себе представить: он проходит сотни километров в поисках более комфортных условий и корма. При этом оленята, которые вот-вот появились на свет, скажем, пару месяцев назад, должны переплывать эту многокилометровую холодную реку наравне со взрослыми. Охотники, которые уменьшают численность стад, наносят не такой большой урон: очень много животных гибнут сами именно во время таких переправ. Естественный отбор, который можно наблюдать в действии. К этому тоже нужно быть готовым.
К примеру, ночью я забрасывался на точку съемки, утром меня должен был забрать тримаран, находившийся на расстоянии примерно 5 км. И весь берег, по которому я перемещался, был усеян мертвыми оленятами, которые не смогли переплыть реку.
По пути они переохлаждаются, теряют из виду матерей, выбиваются из сил, потому что неопытные важенки (самки оленя – прим. ЕАН) могут уплыть далеко вперед. Кстати, мы спасли нескольких оленят, кого смогли. Несколько раз пришлось вмешаться и дотягивать детенышей до берега, где у него есть шансы выжить, если он найдет мать. Парочку даже отпаивали водой со сгущенкой.
Потерявшийся олененок никуда не пойдет с берега, он будет ждать маму, так как чужое стадо его не примет. Матери и детеныши издают специальный хрюкающий звук, по которому находят друг друга. Если этого не произойдет, он может погибнуть от холода, голода или в зубах хищника. Я встретил на берегу обессилевшего олененка, который не мог сбежать, но вел себя нетипично: он встал и начал меня бодать и издавать угрожающие (как ему казалось) звуки. Проявил себя мужественно, думаю, если выживет, то станет вожаком стада.
Очень любопытно наблюдать за взрослыми оленями: как вожаки относятся к своей ответственности за стадо. Казалось бы, олень – не самое интеллектуальное животное, но ты видишь его благородство.
Мои коллеги стали свидетелями случая: стадо оказалось объектом охоты, и раненый вожак ушел последним. Он проверил, сколько его товарищей успело переплыть реку, смотрел на охотника, который, стреляя, бежал к нему, - олень как будто изучал человека. И только потом, оценив ситуацию, подраненный, ушел в тундру.
Когда олень пересекает реку, он беззащитен, поэтому охота на воде запрещена. И на воде всегда четко видна иерархия и структура стада. Самые сильные являются направляющими и замыкающими. Когда два разных стада сходятся на берегу, у них есть настоящий ритуал общения. Самочки и детеныши держатся в стороне, выходят самые крупные быки. Два вожака каким-то образом общаются между собой, договариваются. Настоящая «стрелка». Потом такие стада могут объединиться и перемещаться вместе. В такой массе больше шансов уцелеть, поэтому стада укрупняются на период таких перемещений. За рекой же их ждет настоящий оазис и рай, где уже нет такой опасности, такого множества хищников и охотников. Это рядом, но туда еще нужно попасть. Даже самому суровому человеку наблюдать за этим явлением непросто, все очень драматично и трогательно.
Опасности и жуткие находки
На Севере нужно в любую минуту быть готовым к тому, что можно оказаться в опасности. Если уйти далеко от реки, то можно заблудиться, попасть в болото, стать жертвой хищных животных. Мы были без оружия, хотя, чтобы отпугивать тех же медведей, в теории можно использовать фальшфейеры (специальная пиротехника в виде гильзы – прим. ЕАН).
На самом деле их нужно иметь даже во время похода в Челябинской области. Но это понятно и очевидно нам, привычным к природе уральцам, а москвичу, не выбиравшемуся за МКАД, вряд ли это известно.
Опасен любой дикий зверь. Росомаха может поесть запасы, олени могут затоптать. В меньшей степени опасен волк, так как летом они не стайные и их даже можно не увидеть. Медведей в этом путешествии нос к носу мы не встречали, но часто оказывались в местах, где были видны его недавние следы. Находили поглоданные останки оленей, разоренные сети рыбаков.
Кстати, я дважды натыкался и на человеческие кости, давно лежащие. В первом случае было похоже, что могилу пожилого оленевода просто раздавило весенними льдами. Во втором останков было мало, но очевидно, что человек умер молодым и здоровым, не исключено, что именно при встрече с медведем. О своих находках мы, конечно, сообщили с указанием точного места, оказалось, местные уже были в курсе.
Впечатления
Из экспедиции я привез некоторое количество кадров, которыми делюсь с читателями ЕАН. Кроме того, сейчас готовлю к выпуску короткометражный документальный фильм, который снял во время поездки.
Мне очень хотелось бы, чтобы большее количество людей обратили свое внимание на русский Север: на его проблемы, красоты, будущее. На мой взгляд, у нас под ногами лежит невероятное сокровище, и мы до обидного мало уделяем ему своего внимания. То явление, которое мы наблюдали в экспедиции, можно смело сравнить с великой миграцией в африканской Кении, когда через реку Масай-Мара идут сотни тысяч антилоп гну, зебр, стягиваются хищники, чтобы поживиться добычей. Все драматические кадры из Африки сделаны именно там, потому что на Масай-Мару прилетает огромное количество людей. Такие поездки хорошо организованы, есть необходимая инфраструктура, чтобы все желающие могли получить яркие впечатления. У нас же сравнимая с африканской по масштабам миграция северного оленя знакома в основном только местному населению. Сейчас она сдвинулась на лето, поэтому наблюдать ее можно в достаточно комфортных условиях. Хочется, чтобы те, кто интересуется дикой природой, могли узнать, что такое явление в России вообще есть.
Тундра – это живой, дышащий, могучий, но и уязвимый организм. Она может внезапно как показать, так и спрятать от тебя что-то. Ты словно стоишь на шкуре огромного животного.
Нахождение в таких местах полезно для любого человека, наводит на философские мысли. Те, кто часто бывает в горах, тоже испытывают чувство понимания, насколько мы маленькие, насколько хрупка жизнь, в каком невероятном мире мы живем. В будничном цивилизованном быту это чувство притупляется. Уже через несколько дней нахождения в дикой природе начинаешь ощущать в себе важные процессы, некую свою внутреннюю миграцию мыслей из одного полушария в другое, по аналогии с миграцией оленя, свидетелем которой тебе удалось стать.
О космосе, о будущем, о людях: в Екатеринбурге астроном и художник выпустили книгу «Экзопланетные сказки»