Пришельцы с юга: наша фауна переживает нашествие мигрантов
«Например, мы сейчас заметили, что на наших каштанах появляется такая моль — Cameraria ohridella. Она распространена в Южной Европе, в Греции. К нам она впервые прилетела в 2003 году, а сейчас уже долетела до Финляндии. Она наносит эстетический вред нашим каштанам — они же у нас сами «не местные».
Профессор кафедры зоологии биологического факультета Латвийского университета Волдемарс Спуньгис показывает мне длинный список новых видов, появившихся в Латвии благодаря глобальному потеплению.
“Поначалу южные виды, попадая на новую территорию, плодятся и размножаются — у них здесь нет естественных врагов. Но вскоре наши птички учатся их распознавать и с удовольствием ими закусывают», — продолжает профессор и переходит к Phyllonorycter issikii. Эта моль, облюбовавшая нашу липу, с Дальнего Востока. Каким–то образом прилетела к нам, благо климат похожий. Замечали темные некротические пятна на листьях? Ее работа. А вот жук Oxythyrea funesta и паучок Argiope bruennichi — типичные южане. И иначе как изменениями климата их приход не объяснить. Но далеко не все южане закрепляются у нас в стране. Они залетают сюда из Южной Европы с антициклоном, но зимой, когда нет кормовых растений, им приходит конец.
«Время от времени прилетает саранча Locusta migratoria. Я сам видел ее под Ригой, в Даугавгриве. В Энгуре и Кемери саранчу тоже встречали. Но она летит не большими тучами, а единицами. Впрочем, если она отложит яйца и зима будет мягкая, у нас будет своя саранча. Наши сухие дюны похожи на ее родные степи, и если она научится зимовать у нас, то сможет образовать постоянную популяцию», — говорит профессор. А научиться она может. Вот буквально четыре года назад южный кузнечик Phaneroptera falcata образовал популяцию под Даугавпилсом.
Помимо естественной миграции, в распространении видов активное участие принимают люди, волей или неволей завозя к нам «мигрантов», как, например, черного таракана Blatta orientalis из Крымского полуострова. Он, как и наш местный таракан, зимует с людьми, а летом «пасется» на природе.
Колорадский жук Leptinotarsa decemlineata постепенно становится более хладостойким и тоже может стать частью нашей фауны. Впервые он был привезен во Францию и постепенно, с годами расширил свой ареал, распространился по всей Европе и адаптировался. В Латвии появился в 1958 году, и если у нас теплая зима, то он хорошо перезимовывает, но если почва глубоко промерзает, то замерзает. В 2005 году колорадский жук впервые долетел до Финляндии, где навел много шороху и вызвал бум продаж химикатов. А испанский слизень Arion lusitanicus у нас уже адаптировался, появившись в 2009 году под Талси вместе с древесиной, которую импортировали из Германии. Распространяются слизни и вместе с привозными саженцами с землей из Западной Европы. Кстати, многие беспозвоночные воспользовались открытыми границами с Европой, приезжая в нам в горшках с растениями.
Из крупной живности у нас отмечен золотистый шакал Canis aureus. В прошлом году он несколько раз становился охотничьим трофеем. В природе он исполняет ту же роль, что и лиса, а хороший мех позволяет ему адаптироваться к нашим зимам. Но о создании устойчивой популяции, как в случае с прописавшейся у нас енотовидной собакой с Дальнего Востока, пока говорит рано.
А бычок Neogobius melanostomus и вовсе стал коммерческой рыбой! На Балтике он впервые появился у берегов Польши с балластовыми водами танкеров, а нам его занесли течения.
А вот рак Orconectes limosus был специально привезен к нам для разведения и 10 лет тому назад был выпущен в Лиелупе. Теперь он оккупировал весь бассейн этой реки. А поскольку Лиелупе соединена с Даугавой через Булльупе, то он и в низовьях Даугавы уже живет. Сам он мелкий, но очень быстро размножается и успешно вытесняет местных широкопалых раков. Если так дальше пойдет, «коренным» ракам нечего будет есть. Бороться с этим невозможно, если новый вид образовал популяцию, то, значит, прописался навсегда. Наш широкопалый рак уже вытеснен из реки Салацы американским сигнальным раком Pacifastacus leniusculus.
Но если «битва раков» не сильно тревожит двуногих обитателей Латвии, то с комаром Aedes albopictus дело обстоит совсем иначе. Ученые с тревогой ожидают его появления, поскольку он идет на Север семимильными шагами. Этот азиатский комар, который уже покрыл Францию, Италию и даже Голландию, переносит около 20 различных вирусных заболеваний, среди которых вирус Конго.
«Каждый год я даю сообщения в международную ветеринарную организацию, не появился ли этот комар у нас Латвии. Достаточно заболеть одному человеку или животному, чтобы этот комар смог его укусить и перенести болезнь дальше», — качает головой профессор Спуньгис.
Малярийные комары у нас есть свои — аж два вида. Но им нечего переносить: чтобы стать разносчиками заразы, они должны укусить зараженного малярией человека, а у нас таких — тьфу–тьфу — нет. Были в 1950–х, всех вылечили, и комарам нечего стало переносить. Зато вирус BTV, которым заболевают овцы, уже на границе Латвии! Если он придет, то нашим животным туго придется.
Залетают к нам и птицы. В 2003 году у нас появился песчаный дятел из степных районов. Там он делает себе норки в сухом песке, а у нас живет в дюнах. Несколько таких пар гнездятся под Зиемупе. А вообще птицы к нам залетают… по ошибке. Собьются с курса и оказываются в Латвии. В основном, конечно, всякая мелочь. Но в 2011 году нашу территорию пересекла каракара — птица из Южной Америки. «Но это нас не волнует, это случайность», — улыбается профессор.
А вот укоренившиеся в Латвии «мигранты» всерьез тревожат ученых, ибо вытесняют местную живность. Американская норка — нашу европейскую. Енотовидная собака разоряет гнезда птиц на земле. Насекомые поедом жрут урожай, а тля переносит вирусы растений.
Кстати, вирусный энцефалит был завезен сюда в 1940–50 годах, а болезнь Лайма появилась в 1980–х годах. Предположительно вирусный энцефалит сюда принесла енотовидная собака. Его она передала клещам, теперь энцефалит идет в сторону Запада.
«Природа сама регулирует распространение видов, и человеку надо вмешиваться, только если существуют какие–то экономические потери, — считает профессор Спуньгис. — Так что нам, может, и не надо отстреливать волков и кабанов, регулируя популяцию. Будет меньше дичи — косуль, оленей — снизится и число волков. А то мы сокращаем популяцию волков, а потом жалуемся на засилье бобров, которые чувствуют себя полноправными хозяевами. А ведь волк — его естественный враг».
Недавнее появление кабанов на Югле в центре Риге профессор объясняет так: «В Риге образуется несколько треугольников. Их формируют реки Гауя, Лиелупе, Даугава и морская бухта. И когда животные идут с востока, то заходят в предместья Риги, чтобы реки не переплывать. То есть реки теснят животных ближе к Риге. А на Югле у нас лес, и поэтому они там останавливаются просто. Раньше просто меньше мобильников было, поэтому никто их не фиксировал. Между Лиелупе и Даугавой лоси и лисы появляются. Ходят в поисках еды, или просто молодые и глупые».
А вообще, наша фауна, по словам специалиста, одна из самых молодых после ледникового периода, ей всего 14 000 лет. Так что сейчас она продолжает расширяться за счет видов из средней Европы. Мы склонны замечаем только тех, кто нам вредит, а есть ведь еще много безобидных мелких существ. Как, например, мелкий комарик галлица, который живет в почве. «Вообще, насекомые, клещи и нематоды — самые неизученные в силу своих размеров, ведь некоторых из них обнаруживаешь только под микроскопом», — заключил профессор.