Немецкий пациент
С утра до позднего вечера 21 августа семья и соратники Навального делали все возможное, чтобы он побыстрее покинул Омск. Будто город взял его в заложники, хотя дело было, конечно, не в Омске и не в его медиках и чиновниках (они помалкивали, будто происходящее их не касалось): все комментаторы, кроме штатных (или внештатных) на форумах, в соцсетях понимали ситуацию правильно: Навального взяла в заложники власть, и, разумеется, не областная.
Бывшая сноха бывшего губернатора, правившего регионом больше 20 лет, главврач санатория «Рассвет» Натела Полежаева сказала «Новой», что никто из представителей власти — местной ли, федеральной — ни при каком диагнозе не мог бы попасть в то медучреждение, в которое поместили политика, — ГКБСМП (Городская клиническая больница скорой медпомощи) № 1.
— Это, извините, бомжатник. Медики его так и называют: здесь единственное в городе отделение токсикологии, большинство его пациентов — алкоголики, наркоманы, люди асоциальные. Как мне рассказывала знакомая врач, попавшая туда, они толпятся в приемном покое, персонал не обращает на них внимания, часами ждут, когда ими кто-нибудь соизволит заняться. Никого не хочу обидеть, но любой омский медик и люди, там побывавшие, подтвердят: лучше туда не попадать. Випов туда не везут никогда, даже если у них случается отравление, их отправляют в ОКБ (Областную клиническую больницу. — Г. Б.). Специализированного отделения в ней нет, но эта проблема решается в один момент: нужно только доставить туда специалиста-токсиколога, а реанимация там оборудована на порядок лучше, чем в любой омской клинике, тем более в БСМП.
То, что главного оппозиционера страны из аэропорта привезли сюда, с одной стороны, говорит Полежаева, свидетельствует о том, что у него были явные признаки отравления, а с другой — возможны варианты. Допустим, облминздрав таким образом демонстративно приравнял его к маргиналам. Но это вряд ли — человек все же статусный. Причина, скорее всего, в другом. Областную клинику возглавляет бывший супруг Нателы Константин Полежаев: он, как и главврач первой БСМП Александр Мураховский, — депутат-единоросс (только заседает не в горсовете, а в Заксобрании). Но от такого «партийного поручения», которое пришлось исполнять Мураховскому, он бы наверняка отказался. А заставить его нельзя. «В этом смысле у Кости имеется неприкосновенность, иммунитет», — говорит Натела. Ей даже трудно представить, что бы он делал, если бы ему выпала та же роль, что и Мураховскому.
— Когда я посмотрела видео, где Мураховский рассказывает о диагнозе, мне его стало жалко, — говорит Полежаева. — Он никогда не вызывал у меня симпатий, но всегда производил впечатление человека уверенного в себе. А тут какое-то шамканье, глаза бегают, пальцы дрожат. А что он нес...
Для профессиональных медиков это звучало как бессмысленный набор слов. «Нарушение углеводного баланса, обмена веществ»... Это не может быть диагнозом.
А еще Мураховский сказал, что химикат, выявленный экспертизой на поверхности тела Алексея Навального (2-этилгексил дифенил фосфат), мог на нем оказаться через «контакт с пластиковым стаканчиком». Этот незатейливый предмет тоже становится мемом: прославился он еще год назад, когда от него на митинге в Москве пострадал росгвардеец, теперь он же, по версии медэкспертов, стал причиной отравления оппозиционера. Может быть, надзорным органам пора призадуматься о запрете выпуска столь опасного для здоровья наших граждан изделия?
У родственников и друзей политика (20 августа прилетели в Омск Юлия и Олег Навальные, директор ФБК Иван Жданов, глава «Альянса врачей» Анастасия Васильева) иная версия происшедшего.
Жданов рассказал журналистам, дежурившим у БСМП-1 в ожидании выхода к ним руководителей клиники.
— Десять минут назад в кабинет главного врача, где мы находились, зашла сотрудница транспортной полиции и заявила, что вещество, которым отравили Алексея Навального, найдено.
Мураховский, по словам Жданова, отреагировал странно: «Ну нашли и нашли». Женщина-полицейский не стала раскрывать название вещества, сказав, что это — тайна следствия, но заметила, что «оно опасно не только для жизни Алексея Навального, но и для окружающих»: все контактирующие с ним должны быть в защитных костюмах.
Пресс-подходы в БСМП № 1 проходили с интервалами в 2–3 часа и длились, как правило, минут пять. В скупых сообщениях главврача и его зама Анатолия Калиниченко заметны были противоречия. Последний 20 августа вечером сказал, что состояние пациента «стабильно тяжелое». Его начальник утром следующего дня сообщил, что состояние улучшилось, но стало при этом нестабильным. Из-за «нестабильности» транспортировать Навального в германский госпиталь «Шарите» (требование родственников) якобы невозможно, поскольку это сопряжено с риском для его жизни: «В полете может случиться самое худшее». При этом Мураховский сказал, что в результате проведенных химико-токсикологических экспертиз отравляющих веществ из предполагаемого списка в организме пациента не обнаружено. Впрочем, список этот далеко не исчерпан: эксперты будут работать еще не менее двух дней, сообщил Калиниченко.
Но время ускорилось: при очередном пресс-походе того же дня, 21 августа, начмед полностью исключил отравление: «Мы провели дистанционные и очные консультации со специалистами. Диагноз «отравление» был окончательно исключен на основании экспертизы». При этом состояние Навального оставалось стабильно нестабильным, из-за чего транспортировка была рискованна. Мнение Калиниченко и Мураховского совпало с мнением московских врачей (в пятницу в Омск специалисты прибыли из столичных клиник имени Бурденко и Пирогова). С выводами консилиума, заверило журналистов руководство БСМП-1, родственники Навального ознакомлены.
Днем Юлия Навальная рассказала прессе, что когда она попросила представить ей для ознакомления результаты консилиума, главврач от нее сбежал: в отличие от Нателы Полежаевой его ей не было жалко. Супруга оппозиционера уверена, что омские медики и прибывшие к ним на подмогу из Москвы решали одну задачу государственной важности:
не вылечить Алексея Навального, а сделать так, чтобы из тела его исчезли следы отравления, поэтому и тянули время, дожидаясь распада отравляющего вещества, чтобы при госпитализации в Германии его нельзя было распознать.
Днем в омском аэропорту приземлился медицинский самолет из Берлина, оборудованный всем необходимым для перевозки людей, находящихся в коматозном состоянии. Дальнейшее походило на триллер. Александр Мураховский заявил, что в омскую клинику пребудут немецкие врачи для проведения расширенного консилиума. Они действительно прибыли в БСМП-1, но родственников и друзей больного к ним не пустили. Юлия рассказала журналистам:
— Немецких специалистов повели через черный вход, от нас их скрывают. Теперь их вывели через другой вход: и непонятно — кто, непонятно — в какую машину. Пообщаться я с ними не смогла... Когда попыталась пройти на консультацию поближе к реанимации, меня выгнали в грубой форме, непонятно, что за люди: половина из них — охранники, половина — просто в штатском.
Как позже выяснилось, немцев повезли по городу. Наверное, чтобы показать острог, где сидел 4 года оппозиционер Федор Достоевский...
А Мураховский тем временем заявил о согласии медиков из Германии с мнением российских коллег: Навального транспортировать пока рано. Как позже выяснилось, никто с ними не консультировался. Немцы заявили, что без Алексея обратно не полетят.
В 21:30 Анатолий Калиниченко сказал журналистам, что состояние больного стабилизировалось, и принято решение «разрешить его перевод в другой стационар по желанию родственников».
Что повлияло на это решение, неизвестно: звонок российскому президенту главы Европейского совета, выразившего обеспокоенность состоянием оппозиционера (Владимир Путин ответил Шарлю Мишелю, что Навальный «заболел и лечат его хорошо»), пикеты, прошедшие по всей стране с требованием выпустить Алексея из «омского заточения», оглушительный резонанс в мировом информационном пространстве?
Как бы то ни было, но 22 августа около 11 часов по московскому времени спецборт из Омска приземлился в Берлине.
Георгий Бородянский
собкор
Омск