Рок в заливе: как на Неве зарождалась новая музыка
Граффити-портреты Курёхина, Науменко, Башлачёва и Летова могут украсить улицы Санкт-Петербурга, неформалы были выгодны КГБ, а Виктора Цоя брать в рок-клуб не хотели. Об этом «Известиям» рассказали участники событий тех лет в преддверии знаковой даты для отечественной рок-сцены: 40 лет назад, 7 марта 1981 года, на Рубинштейна, 13, состоялся первый концерт Ленинградского рок-клуба, в котором свою карьеру начали группы «Аквариум», «Алиса», «АукцЫон», «Пикник», «Поп-механика», «Земляне», «ДДТ» и другие.
Андрей Бурлака, писатель, переводчик, член Ленинградского рок-клуба
В 1980 году перед Олимпиадой властям хотелось показать иностранцам СССР как цивилизованную страну. Для этого надо было примиряться с существованием ненормативной музыки, и в Москве руководителей популярных групп («Машина времени», «Високосное лето» и другие) просто взяли на работу в Москонцерт. В Ленинграде же поступили гораздо более изящно. Власти позволили неформальным художникам объединиться в ТЭИИ (Товарищество экспериментального изобразительного искусства), писателям — создать «Клуб-81», а музыкантам — Ленинградский рок-клуб.
Всё началось с группы «Аргонавты» из выпускников Военно-механического института. Ребята состоялись не только как музыканты, но и как инженеры. Их барабанщик Петя Жеромский работает сегодня ни много ни мало в NASA. Так вот, группе исполнилось 15 лет. Они пришли в Ленинградский межсоюзный дом самодеятельного творчества (ЛМДСТ) попросить площадку для своего юбилейного концерта. Новый директор Анна Александровна Иванова оказалась женщиной решительной. Она предложила им не только в день рождения сыграть, но и собираться в ЛМДСТ раз в месяц. Тут же возникло некое бурление среди музыкантов. Как это — «Аргонавтам» разрешили? Слухи пошли. И 30 января 1981 года произошло собрание, на котором решено было на базе ЛМДСТ создать «Клуб любителей популярной музыки». А уже 7 марта на сцене в здании на Рубинштейна, 13, состоялся первый концерт. Его и принято считать днем рождения Ленинградского рок-клуба.
Зарабатывать у музыкантов цели не было. Никто не думал и о том, что надо снимать, записывать концерты для истории. Потому что было время дефицита, той же пленки не достать. Но зато рок-клуб позволял музыкантам самовыражаться практически без границ.
Кому-то рок-клуб был поперек горла. А кому-то мы были нужны. Мы были выгодны КГБ, которые могли показать: «А вот у нас есть рок-музыканты».
Олег Гаркуша, группа «АукцЫон»
В здании на Рубинштейна, 13, было два зала — «Большой», мест на 200, и «Белый». В них проходили концерты. Время было замечательное. Собиралось очень много групп. Зрители ходили на абсолютно все выступления. Было классно, прикольно.
Когда концерты делать запретили, всё перенеслось в Красный уголок во дворе. Там через какое-то время рок-клуб почил в бозе.
К сожалению, очень многих музыкантов рок-клуба уже нет. Умерли Сергей Курёхин, Майк Науменко, Александр Башлачёв, Егор Летов, Миша Горшенёв… Я хочу изобразить их лица на стене напротив нашего арт-центра «Гаркундель». Но пока вышел затык с музеем-квартирой Аллилуевых. Меньше чем в 100 м от него нельзя ничего изображать. Да еще Владимир Ильич Ленин немножко подсуропил. Здесь висит доска, что он тусовался два месяца в этом доме. Поэтому пока нарисовать не получается. Ну, посмотрим.
Алексей Вишня, музыкант, автор песен, звукорежиссер
Рок-клуб — это не зал, как кому-то может показаться, а маленькая комната за кулисами ЛМДСТ, которую выделила музыкантам дирекция. Это было единственное пространство, оплот всех рокеров. Только по субботам, когда там проходили собрания оргкомитета, комнатка превращалась в клуб. Там же после выдавали билеты на воскресные концерты. За ними выстраивалась огромная очередь, человек по 400–500. Чтобы получить заветную проходку, нужно было быть членом рок-клуба. А там уж билеты доставались и друзьям, и родным музыкантов.
В первом концерте рок-клуба участвовали группа «Мифы» во главе с Геннадием Барихновским, которая до сих пор существует. Ее руководитель сейчас живет в Германии, но часто приезжает сюда выступить с коллегами. Также в том концерте выступила группа «Россияне», но ее лидер Георгий Ордановский вскоре погиб — пропал без вести.
Членом рок-клуба можно было стать, только если у тебя есть какие-то песни, ты умеешь играть и прошел прослушивание. Прослушивал всех рок-комитет, так называемое жюри. В него входили музыканты из групп «Россияне», «Аквариум», «Пикник». Эти взрослые дяди решали, давать дорогу музыкантам или нет. Когда оргкомитет послушал группу «Кино», была высказано отрицательное мнение. Виктору Цою и Алексею Рыбину сказали: «Ребята, вам нужно еще много-много работать над собой, чтобы войти в рок-клуб». Первый концерт группы «Кино» проходил при поддержке «Аквариума», а под конец подключился даже Майк Науменко. Они как полноправные члены рок-клуба помогали «Кино». В ней ведь на тот момент было только двое — Цой и Рыбин, но барабанщика и бас-гитариста у них не было.
Безусловно, важно было к каждому концерту написать новые песни, отрепетировать и выступить так, чтобы выстрелить в вечность. Сколько лет прошло, а концерты рок-клуба вспоминают даже сейчас. Ведь ни один концерт ни разу не повторился. В тираж музыканты не выходили. Это очень важно.
Эдмунд Шклярский, группа «Пикник», участник первого концерта
Что изменилось с тех пор? Сейчас на Рубинштейна, 13, музыкальный театр «Зазеркалье». И стены в зале розовые, а раньше были зеленые. Кресла мягкие, а не деревянные. Вот яма как была, так и осталась. Да и персонажи на сцене были другие. Сегодня здесь опера, а тогда были рокеры.
Первые выступления в рок-клубе были не сольные, а «фестивальные», когда на сцене несколько коллективов сменяют друг друга. Никто не признается, чья идея была собрать в одном месте рок-музыкантов, чтобы присматривать за ними. Был ли вообще вопрос так поставлен, не знаю. Просто в центре города открылся клуб, где можно выступать. Поэтому сюда ринулись музыканты, без всяких дополнительных указаний.
В рок-клубе постоянно кипела жизнь. Если с улицы приходили музыканты, их прослушивало жюри. Каждые выходные проходили собрания, на которых обсуждали новых членов клуба, а также свергали старого руководителя и выбирали нового.
Наша реализация на 100% состоялась благодаря рок-клубу. И такого счастья я могу пожелать каждому музыканту. Для выступления мы шили себе специально костюмы.
Когда играли в клубе, цензоров у группы не было. А когда начали самостоятельное творчество и стали выходить на большую сцену, цензоры, естественно, появились. Им не нравилось название песен, тексты. Но когда что-то запрещают, это тут же вызывает интерес. Все попытки ликвидировать шли нам только на пользу.
Первую запись наших песен осуществил Андрей Тропилло. Кассеты разошлись по стране пиратским путем, по кооперативным ларькам, которые были в каждом городе.
Джоанна Стингрей, певица, продюсер
Рок-клуб был местом, где ты чувствовал нечто волшебное и даже мистическое, духовную энергию. И все музыканты внутри клуба были крутыми. Для меня это было самое интересное место в Ленинграде. И я бы хотела быть там всё время.
В первый год там со мной рядом был Гребенщиков, а потом Цой. Но кроме них в рок-клубе был главный режиссер. Его звали Коля. Когда он меня видел, он делал вид, будто меня не существует. А потом я поняла, что этого человека поставили в клуб, чтобы он был между музыкантами и КГБ. Если он не говорил со мной, значит, я не интересна КГБ. Но через полтора года, проходя мимо, он посмотрел на меня и поздоровался: «Привет, Джоанна». Для меня это был шок. После этого я получила специальную синюю книжечку. Важный документ, что я состою в рок-клубе, что я одна из них.
Я брала интервью у музыкантов. И они говорили, что их не пугало отсутствие денег или записи на официальной студии. Единственное, что расстраивало, то, что они не могли найти хорошие инструменты. После того как я выпустила в Америке и Канаде пластинку Red wave: 4 Underground Bands From The USSR, спросила ребят, что им купить на деньги от нее. Они попросили инструменты. Я купила в Америке гитары, японские ямахи и везла их для «Алисы», «Кино», «Странных игр», «Аквариума». Провезти такое количество было сложно. Пришлось говорить, что это мои. Мол, я музыкант, а сейчас у меня гастроли.
Я была молодая, немножко тупая. Мне было 23. Я так любила Россию! И мне очень хотелось как-то помочь русским музыкантам. Поэтому я ничего не боялась. Приезжала с 10–12 сумками. Везла костюмы, вещи, грим и, конечно, инструменты. Не думала, что мне могут закрыть визу. Но в 1987 году это случилось.
Константин Кинчев, группа «Алиса»
Ленинградский рок-клуб дал мне всё. Без него меня не было бы как творческой единицы на этой Земле. Я в рок-клубе появился уже после того, как он был создан, в 1984 году. Для меня он был дом родной. Я ощущал себя в рок-клубе тепло и радостно.
Не поверите, ни с цензорами, ни с работниками госбезопасности мне не довелось ни разу встретиться. Даже обидно. Все вроде говорят, что встречались, а меня стороной обошли.
Цензоров мы обманывали легко и непринужденно эпиграфами к произведениям и посвящениями. Всё приурочивалось к международным событиям. Песня «Мое поколение» была посвящена трудовому движению рабочих Сан-Франциско за свои права. И всё проходило прекрасно, без сучка и без задоринки.
Алексей Учитель, народный артист РФ, кинорежиссер, художественный руководитель киностудии «Рок»
В 1986 году я работал на Ленинградской студии документальных фильмов. Слушал Гребенщикова, других музыкантов, но не был в их тусовке. Тем не менее эта среда мне была интересна и мне захотелось снять кино о рок-клубе. Показать не то, какие музыканты на сцене, а какие они в повседневной жизни, за кулисами, какие они с женами, любимыми девушками.
В рок-клубе я немного знал только Бориса Гребенщикова. С остальными знаком не был. Время тогда было непростое. И герои моей будущей картины не очень понимали, что мне от них нужно. Может, и не считали меня подосланным, но боялись, что могу снять что-то не то, выставить их в негативном свете. Не доверяли. Мне нужна была какая-то зацепка, чтобы этим самым доверием как раз заручиться.
Виктор Цой мне показался самым молчаливым и неприступным. Но все-таки я решил обратиться к нему. Предложил поснимать его один день во время его дежурства в кочегарке. Сразу сказал, что ни о чем спрашивать его не буду. В кочегарку к Цою приехали трое — я, оператор и звукооператор. Это был первый съемочный день, за который мы сняли историческую хронику. Те кадры вошли в фильм, их до сих пор часто цитируют.
После Виктор с группой «Кино» приехали на Ленинградскую студию документальных фильмов, где я им показал отснятый материал. Когда просмотр закончился, музыканты молча встали и вышли из зала. Я, конечно, сразу к Цою: «Ну как?» Ответ был в его духе: «Нормально».
И это его «нормально» послужило мне пропуском в рок-клуб. Я уже был если не своим, то, во всяком случае, человеком, который мог входить куда угодно и говорить с музыкантами без проблем.
Мы до сих пор общаемся с отцами-основателями рок-клуба. Мы хорошие товарищи с Борисом Гребенщиковым, Олегом Гаркушей, Юрой Шевчуком. Рок-клуб переломил мое сознание. Потому что все эти люди будто сняли тормозные колодки в моей голове. Ощущение творческой свободы, да и мой переход из документалистики в игровое кино оттуда. Это позволило мне себя перестроить. Абсолютно точно.
Александр Титов («Кино», «Аквариум»)
Благодаря рок-клубу у нас появилось место, где мы стали регулярно встречаться. Не просто ходить в гости, а быть причастными к отдельному движению. Это возвысило общий дух и взрастило многих музыкантов, то есть так и появился питерский рок. Самым ярким впечатлением был, конечно, БГ.
У меня было несколько прослушиваний в разных составах, первое — в составе группы «Ну, погоди!» в 1981 году. Ну а наиболее значимое — три года спустя уже с «Кино», когда нам отказали из-за низкого исполнительского мастерства. Борис Борисович, узнав об этом, устроил скандал и добился, чтобы нас допустили в виде исключения, и на этот раз всё прошло с оглушительным успехом! Однажды во время нашего выступления оперативники повязали Севу Гаккеля. Мы остановили концерт и под топающий ногами зал потребовали его отпустить. Севу освободили, и концерт продолжился.
Максим Леонидов («Секрет»)
Главный плюс этого мероприятия был в том, что о существовании коллективов узнал, скажем так, узкий круг широкой публики — любителей рок-музыки. Удивительным образом совпали интересы ЦК ВЛКСМ и музыкантов, молодых поэтов.
Для меня самыми главными там были «Аквариум» и «Зоопарк», а Борис Гребенщиков и Майк Науменко меня просто покорили. Собственно, Майк сообщил Коле Михайлову и другим членам этой комиссии, что в Ленинградском театральном институте есть такая группа — «Секрет». Мы им были нужны, потому что мы были мальчиками из театрального института, а не дворниками и кочегарами. И им, конечно, для отчетности перед властями было очень полезно иметь такой коллектив, как «Секрет». Но наше сотрудничество было недолгим, так что всерьез говорить о том, что мы были группой ЛРК, не стоит.
Андрей Кагадеев («НОМ»)
Это был клуб по интересам, где одно время собралось большое количество талантливых людей, демонстрировавших творческие возможности высокого уровня. Благодаря ему широкие массы людей, отупевшие от застоя, идеологического пресса и артистов филармоний, смогли увидеть, что всё не так уж плохо.
Прослушивание напоминало обычное собрание или худсовет. Нас выслушали, покритиковали за недостаточную сыгранность и приняли с условием работы над качеством исполнительского мастерства. Что было справедливо — мы частично работали инженерами, частично еще учились в вузах.
Больше всего мне запомнился первый открытый для широкой публики VI фестиваль ЛРК летом 1988 года на Зимнем стадионе. Власти запоздало пытались зачем-то запретить мероприятие, но широкие массы под предводительством Михаила Борзыкина двинулись к Смольному и система уступила. Это была атмосфера праздника и больших надежд. Было здорово!