Европейской демократии больше не существует

Нет, это не анекдот, если вы надеялись. Это две недели назад умер дедушка моего знакомого хозяина ресторана в Вене. Нет, не от ковида. Умер от старости. И хоть было ему 90, мозг у него, судя по тексту, оставался ясным.

Сидя в московском ресторане без маски, вообще-то, трудно себе представить, что именно происходит в Европе. На поверхности – один локдаун за другим, каждый из которых слегка сбивает цифры зараженности, но моментально дает пик при выходе из него – даже малейшими послаблениями типа открытий школ и детских садов. Про рестораны, отели и «необязательные магазины» нет и речи, равно как про кафе и театры.

Простая логическая цепь – «локдаун – создание «стерильной прослойки» – встреча с реальностью – рост заражений» – не поддается осмыслению местными правительствами. Для них это теорема Ферма, если не сказать хуже. Тем более, что в последнее время не спасают никакие локдауны, и если уж вирус-мутант, которым оправдывают тут вообще любые меры против собственного населения, решил распространиться, то делает он это легко и просто.

Вот уже больше, чем полгода, немецкие газеты выходят с совершенно однотипными материалами и даже заголовки – как будто одни и те же. Про очаги заражения, про рост инфекции, про то, что все умрут, если будут противиться приказам правительства. Иногда они разбавляют материалы пинками в адрес русской антидемократической вакцины и осаннами – по адресу Pfizer. Раз в месяц канцлер Меркель говорит, что «виден свет в конце туннеля» и осталось потерпеть только до Нового года, потом до Дня святого Валентина, потом до 8 Марта, потом до Пасхи. И каждый раз гайки только закручиваются все туже и туже.

Вакцинация, на которую возлагались надежды, стараниями бывшего министра обороны ФРГ, а ныне командира Евросоюза, девушки по имени фон дер Ляйен, бездарно провалена. Все опять истерически подсчитывают количество зараженных, и никто не упоминает, что в странах с приличным медицинским обслуживанием количество смертей от ковида идет вниз. Инфекция – вверх, смертность – вниз. То есть никакой локдаун не спасает от инфекции, но от смерти зато спасает медицина. Точка.

И тут у меня на втором мониторе завопил историк Радзинский по «Эху Москвы»: «И вы знаете, что сделал Гитлер в первую очередь? Он запретил демонстрации! А потом и партии! И начал прослушивать переговоры граждан!». Это он тут нам рассказывает про приход Гитлера к власти, часть 3.

Ну так вот – про то, что не настолько очевидно для московского жителя, которого так и не заставили ходить по улице в маске. Европейской демократии, о которой так любит помечтать каждый русский интеллигент у себя в деревне при луне под звон цинкового ведра и лай соседских собак, больше не существует. И это главный результат так называемой пандемии.

«Гитлер запретил демонстрации» вопит Радзинский – и его крик стоит у меня в ушах (что поделать – он всегда вопит). Впервые после канцлера Адольфа канцлер Ангела запретила демонстрации. И австрийский канцлер Курц – тоже. Только идейно близким на улицы выходить можно. Поэтому в центре Вены и в центре Берлина бьют дубинками лежащих на земле пенсионеров за то, что они устали жить в натуральной тюрьме и требуют у правительства изменения способов борьбы с ковидом в пользу населения, а не против оного. Но если ты феминистка и выходишь 8 марта с лозунгом «посадить на цепь всех мужчин», то тебя никто не тронет пальцем. Всё по заветам дедушки Адольфа.

Гражданские права населения урезаются по принципу нарезки салями – тонкими ломтями. Запрет на передвижение не только за границу, но и по стране. Запрет на передвижение по городу. Комендантский час. Запрет на торговлю (Гитлер, правда, ограничивался только еврейскими лавками). Запрет на инакомыслие. Запрет на демонстрации. Остался запрет на партии. Ан нет – он уже действует, но без указа, чисто на практике – единственную реальную парламентскую оппозиционную партию AfD поставили официально под наблюдение со стороны Управления по защите Основного закона – то есть политического сыска. Теперь их телефоны прослушиваются, переписка читается (о, да – «Гитлер начал прослушивать граждан!» – вопит Эдвард Радзинский).

Но когда Гитлер это делал, он говорил: «потому что они все коммунисты», когда Меркель – она спускает свору СМИ и депутатов от правящей партии, чтобы они сказали своим ртом «потому что они нацисты». Говорил же умирающий дедушка — «теперь лозунги другие».

Газеты рисуют в этот предвыборный год парадные опросы: «ХДС/ХСС триумфально движутся к выборам», «более 57 процентов населения одобряет действия правящей коалиции во время эпидемии» и так далее. Если сейчас, видя весь этот тотальный пипец, немцы реально голосуют за партию Меркель и «одобряют меры партии и правительства», то тут два варианта – или они реально сумасшедшие, или цифры нагло фальсифицированы. Что из этого хуже – не очень понятно.

С одной стороны, граждане европейцы настолько легко и просто расстались и с гражданскими, и с политическими, и даже с человеческими правами, что приходит только одна мысль – эта демократия была им настолько в тягость, что тот, кто нашел для демонтажа нужные лозунги и причины, крайне преуспел в этом. Во имя здоровья нации! Отличный лозунг. Но вот проблема – что нельзя опять бить евреев, хотя для этой цели можно запустить в страну миллиона два отмороженных с Востока – они справятся.

А кого же тогда бодро по утру ненавидеть простому немцу? Газеты услужливо указывают цель – опять русские. Опять Россия.

Вот пазл и сложился. Как пели незаслуженно разогнанные Гитлером штурмовики в своей главной песенке: «Глядят на свастику с надеждой миллионы / День тьму прорвет, даст хлеб и волю он» (перевод Ю. Нестеренко). Тоска по сильной руке, жажда бездумно подчиняться правителю, стремление снять с себя любую ответственность за то, что происходит в стране. Все как тогда.

Вот вам формула европейской вакцины. А вовсе не то, что вы думали.