Полковник Василий Масюк: принимаю Московский отряд

«Военное обозрение» продолжает публикацию глав из книги воспоминаний полковника в отставке Василия Кирилловича Масюка – легендарного начальника 117-го Московского пограничного отряда.

Помнить, как всё начиналось…

В предлагаемом материале вы познакомитесь с правдивой историей ветерана о том, как все начиналось, как офицер шёл к своей командирской должности. Тогда он ещё не знал и не предвидел, какие жизненные и тяжелые испытания предстоит ему вынести.

Он это сделал и доказал, что именно таким и должен быть настоящий офицер-пограничник. Которому Родина доверила охранять свои рубежи. И как бы ни было трудно, главное – выстоять и победить. Любой ценой! Иного не дано.

Итак, слово Василию Кирилловичу.

Как я принял Московский погранотряд – двумя словами это не описать. В моем понимании должность начальника пограничного отряда – это квинтэссенция и стержень всем должностям, которые имеются в системе военного управления пограничных войск. Это командир, штабист, администратор, разведчик, дипломат и воспитатель, и ещё многое-многое другое…

Это живой человек со своими достоинствами и недостатками, семьянин, отец и муж. Всё надо пропустить через себя, понять ту меру ответственности, которая ложится на тебя за судьбу границы и её людей. Подготовить к этой непростой участи свою семью.

И вот вдруг такой поворот.

Честно говоря, я был таким предложением смущён и удивлён. С этим выводом со мной согласится, предполагаю, каждый офицер, думающий о своём служебном росте – это закономерно и даже нормально.

А если учитывать уровень подготовки, деловые, моральные и физические качества, а также заслуженный авторитет офицера-руководителя среди личного состава – это вполне логично и понятно.

Время взять паузу

В этом месте делаю небольшую паузу.

Честно говоря, в жизни каждого офицера есть человек, который на тебя оказывает влияние силой собственного примера и становится этаким эталоном для подражания.

Таковыми для меня были генерал-лейтенант Анатолий Нестерович Мартовицкий, сменивший его генерал-майор Виталий Федорович Грицан, а в последующем генерал-майор Анатолий Терентьевич Чечулин.


Честно скажу, что отношения генерал-лейтенанта Мартовицкого и меня, подполковника, были больше похожи на отношения отца и сына. Я его очень уважал и по-сыновьи любил за его ум, человеческое обаяние, хладнокровие, самообладание и выдержку, умение настроить людей на решение боевых, экстремальных задач.

Он мог без особой опаски за то, что о нем подумает вышестоящее начальство, брать на себя ответственность за просчёты и недостатки своих подчинённых. Рассказывая о жизненном пограничном пути Анатолия Нестеровича, к сожалению, ушедшего от нас в вечность, невозможно не нарушить хронологию.

И вот почему.

Есть в его биографии эпизод, который, словно вспышка, ярко высвечивает его поразительные качества, к которым можно отнести мужество, доблесть и мгновенную решительность, этого офицера-пограничника.

Будучи начальником Дальнереченского погранотряда, он однажды приказал командиру экипажа вертолёта с тревожной группой на борту взять нарушителя государственной границы, секретоносителя, в весьма непростых условиях, когда тот успел углубиться на территорию Китая – сопредельного государства.

Советской стороне был заявлен протест. О правомочности действий решительного подполковника Мартовицкого докладывали самому Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу Брежневу. Служебная карьера, да и не только она, надо полагать, висела на волоске. В конце концов, здравый смысл победил: ведь не о себе в ту трудную минуту думал Анатолий Нестерович, а о безопасности Родины.

Всё, что «причитается» в таких случаях – выговоры по служебной линии, по партийной и так далее – начальник погранотряда получил. Но удалось сохранить главное – честь и достоинство. Появилось и новое – глубочайшее уважение сослуживцев.

Вызываю огонь на себя

Ведь многие из них знали не понаслышке: своё решение о проведении дерзкой операции, когда вертолёт не оставляет «отпечатков пальцев» – не касается колёсными шасси чужой территории (вещественное доказательство!) и при этом захватывается нарушитель, Мартовицкий кое с кем из вышестоящего начальства всё-таки согласовывал.

Однако, когда дело дошло до международного скандала, всю вину за случившееся взял исключительно на себя. И надо отдать должное генералу армии Вадиму Александровичу Матросову, тогдашнему начальнику пограничных войск страны. Мудрый военачальник и честнейший человек, он совершил почти невероятное, лишь бы на судьбе смелого офицера не поставили чёрную мету.

Более того, когда страсти поутихли, Матросов, ещё раз внимательно проанализировав мотивы поведения подполковника в экстремальной ситуации, пришёл к выводу, что именно на таких офицеров можно во всём положиться – и стал всячески содействовать Анатолию Нестеровичу по службе.

Матросов трижды впоследствии возвращал Мартовицкого из войск в Москву, в Главк, лично с ним беседовал; отправлял на прорыв – на самые ответственные участки границы. Он знал: там, где Мартовицкий, служба наладится. Граница будет на замке.

Во время афганских событий Анатолий Нестерович возглавлял оперативную группу, был первым заместителем начальника войск Среднеазиатского погранокруга. Принимал активное участие в подготовке многих боевых операций, одиннадцатью из них руководил лично.

Боевое крещение он получил во время широкомасштабной Вардуджской операции, которая началась 9 апреля 1986 года, а закончилась 6 мая. В ходе неё пограничники не потеряли ни одного человека, и в этом была немалая заслуга самого Мартовицкого.


Среди офицерского корпуса КСАПО и за его пределами он пользовался непререкаемым авторитетом и уважением. Для меня особо памятны события по локализации массового побега с захватом техники личного состава Хорогского пограничного отряда.

Эти события не вошли ни в одну сводку, но носили по своему содержанию весьма неопределенный характер, и неизвестно как бы они закончились, окажись на месте Анатолия Нестеровича Мартовицкого кто-то другой.

Предполагаю, что именно моя личная позиция, жёсткая и принципиальная в разрешении той ситуации, и предопределила выбор моей кандидатуры при назначении на должность начальника Московского погранотряда.

Время прибытия 14:00

А произошло следующее.

Я находился на 4 ПОГЗ «Ак-Су». Шла плановая проверка служебно-боевой деятельности подразделения границы. С первой сменой личного состава на стрельбище проводились боевые стрельбы и боевое гранатометание.

Где-то в 11:30 дежурный по заставе доложил мне, что звонил оперативный дежурный ПОГО и передал команду начальника Мургабского отряда полковника Валерия Ефимовича Авдонина выйти срочно с ним на связь.

Позвонил на коммутатор отряда, но в кабинете командира не оказалось. Попросил телефониста соединить с подполковником Александром Николаевичем Морозовым – своим непосредственным начальником. Как оказалось, командир провёл совещание в разведотделе и зашёл вместе с начальником разведотдела полковником Джанибеком Аубакировым к Александру Николаевичу выпить по чашке крепкого кофе, а заодно обсудить основные вопросы, касательно вопросов служебно-боевой деятельности отряда, его людей и членов семей.

Это были подлинные командирские, мужские и человеческие отношения офицеров-руководителей, достойные всякого уважения и подражания. Александр Николаевич выслушал мой краткий доклад и передал телефонную трубку начальнику отряда. Полковник Авдонин был краток и немногословен. Он приказал оставить за себя старшего офицера отделения охраны границы штаба майора Валерия Колодина, а самому срочно выехать в управление отряда. Время прибытия 14:00.

Проведя короткое совещание и поставив задачи майору Колодину на период моего отсутствия, выехал в управление отряда. Тогда я еще не мог знать, что на заставу мне уже больше не суждено будет вернуться, а следующая встреча с офицерами и личным составом состоится только через два с половиной месяца.

За рулём служебного УАЗа находился водитель сержант Рустам Умаров. Он сам родом из Самарканда, окончил Ташкентский педагогический институт, по профессии историк, человек образованный, и являлся весьма колоритным представителем восточной культуры.

Откровенно общаясь с ним, досконально занялся изучением истории народов, населяющих и проживающих в Средней Азии, их обычаев, нравов и традиций. С его помощью серьёзно начал изучать Коран, не думая о том, как скоро все эти полученные знания пригодятся в моей дальнейшей офицерской судьбе.


Умаров был влюблён в автомобили, досконально знал технику и содержал УАЗ в образцовом состоянии. Внешне Рустам был всегда образцово одет, подшит и отутюжен, но, выезжая со мной в подразделения границы, при первой же возможности переодевался и просил разрешения на оказание помощи заставским водителям в ремонте и обслуживании техники. Его уважали и считали своим во всех подразделениях границы.

Дорога от заставы до отряда была гравийная, но в отличном состоянии. Надо отдать должное инженерной службе в лице ее начальника капитана Андрея Огурцова, да и местным дорожным службам. Трассы в условиях высокогорья содержались на соответствующем уровне.

Миг принятия решения

Всю дорогу меня не покидала мысль, с чем может быть связан столь срочный вызов в управление отряда?

В установленное начальником погранотряда время прибыл на совещание. В рабочем кабинете командира находились все его заместители. Авдонин был краток и лаконичен. Информация, которой он располагал и что довёл до нас, оказалась и в самом деле шокирующей.

Выяснилось, что в соседнем Хорогском ПОГО группа из арестованных вместе с примкнувшими к ним бойцами границы численностью в 92 человека захватила четыре единицы автотранспортных средств и следует по Памирскому тракту через зону ответственности нашего отряда в сторону города Ош.

Приказ вышестоящего командования округа и оперативной группы в городе Душанбе был следующим: принять меры по остановке группы беглецов и возврату их в Хорог.

Полковник Авдонин прекрасно понимал, какая непростая и несвойственная для отряда задача поставлена перед ним и командованием в целом. В повседневной служебно-боевой деятельности, в училищах и академиях нас многому учили, за спиной у каждого был опыт в организации охраны границы, боевой и политической подготовки, обучения и воспитания подчинённых, а также ведения боевых действий и специальных операций в Афганистане. Но в подобной ситуации никто из нас ещё не был.

Для принятия решения командир дал возможность каждому из присутствовавших на совещании офицеров доложить своё предложение. Вариантов действий было немного. Все отчётливо понимали, что в сложившейся ситуации будет задействован личный состав и боевая техника отряда.

Потребуется выставление блокпостов от застав и комендатур, строгое соблюдение мер безопасности, а самое главное – необходимо определить линию поведения личного состава в выполнении несвойственной для пограничников задачи. Это был самый главный и трудный вопрос, ответ на который должен был быть найден.

Авдонин молча заслушивал доклады, делал пометки в своей рабочей тетради. Внешне он был спокоен и уравновешен, но во всем как бы чувствовалась его внутренняя напряжённость и усталость.

Настал и мой черёд

– Товарищ майор, – спросил Валерий Ефимович, – а что вы можете предложить по данному вопросу?

Ответ был кратким.

– Товарищ полковник! Прошу Вас поручить проведение операции мне. Первое – предлагаю в районе каньона на удалении 9 км от гарнизона отряда выставить один-единственный пост, который и возглавлю. Особенность участка дороги такова, что, перекрыв дорогу БМП-1, мы лишим колонну с беглецами какого-либо манёвра. Далее необходимо будет установить живой контакт с личным составом и действовать по обстановке.

Для выполнения задачи мне нужна боевая машина пехоты с экипажем. Состав экипажа прошу разрешения определить самостоятельно. Оружие не брать. Связь поддерживать по бортовой радиостанции. В случае необходимости личный состав с техникой развернуть на отрядном стрельбище. Накормить людей, организовать их отдых и попытаться детально разобраться во всем происходящем.


Валерий Ефимович внимательно посмотрел на меня и сразу же перевёл взгляд на начальника политотдела отряда подполковника Морозова.

Тотчас же последовал вопрос:

– Что думаешь, Александр Николаевич, по поводу предложения своего заместителя?

Ответ последовал незамедлительно:

– Утвердить! Он справится!

Прикидка по времени движения колонны показывала, что её следует ожидать в расчётной точке через четыре часа. Однако всё же необходимо было и поторопиться.

Окончание следует…