Лучший друг Петра I
Современники же в своих оценках колебались от пьяницы и растлителя молодого царя, вредителя-еретика, покусившегося на скрепы, до великого государственного ума, истинного европейца, пионера модернизации… В нём, без сомнения, было и то, и другое, и третье, а ещё несомненное сходство с самим царём: Лефорт был двухметрового роста, огромной физической силы, немалых амбиций и предприимчивости…
Долгий путь в ближний круг
Франсуа Ле Форт родился в семье женевского торговца. Но не коммерция привлекала юношу, а военное дело, сулившее приключения и немалый доход, хоть и с риском для жизни. Однако в Европе его военная карьера не задалась. Некстати закончившаяся Голландская война оставила молодого волонтёра с ранением, но совершенно без средств. На счастье, вербовщик записал его в войско царя Алексея Михайловича, и в 1675 году 19-летний женевец прибыл в Московию. Тут не имевший выучки молодчик оказался не ко двору и был отослан обратно, но задержался в Москве, где благодаря доброму нраву и хорошим манерам обзавёлся массой покровителей и друзей в Немецкой слободе, худо-бедно выучил язык аборигенов и даже женился. Новые родственники пристроили, наконец, молодого человека в войско. Ему понравилось, и даже визит на родину, куда его привело глубокое раскаяние перед скончавшимся отцом, не заставил Лефорта отказаться от службы московитам.
Добрый малый Лефорт понравился московскому западнику Василию Голицыну и начал быстро продвигаться по служебной лестнице, став последовательно майором и полковником — за участие в Крымских походах. Однако в конфликте царевны Софьи с молодым Петром неожиданно встал на сторону царя, предложив последнему свою шпагу во время Стрелецкого бунта 1682 года. Постепенно Лефорт полностью очаровал Петра. Было чем: европейский лоск, модный костюм и хорошие манеры, весёлый нрав и протестантская честность. Добавим к этому уютный дом, в котором так нравилось бывать Петру. Лефорт быстро сделался генерал-майором, а потом генерал-лейтенантом…
Адмирал без флота
Главным занятием Лефорта, после развлечений царя, были петровские потешные полки. Он участвовал во всех манёврах, а во время знаменитых Кожуховских получил опасное ранение, но не покинул поле боя. Неудивительно, что в 1693 году женевец стал полным русским генералом
Будучи неразлучен с Петром, Лефорт побывал с царём на архангельских верфях и был назначен капитаном прибывшего его же усилиями из Голландии корабля. После первого Азовского похода 1695 года, во время которого Лефорт лично захватил одно из турецких знамён, Пётр назначил своего любимца адмиралом русского флота. Не беда, что флот на тот момент состоял главным образом из нескольких десятков галер и сотни лодок. Каков флот, таков и адмирал! Лефорт почти ничего не понимал в морском деле, но энергии ему было не занимать: на воронежских верфях шло бурное строительство, в Преображенском заготавливались доски для судов, шло формирование флотских экипажей. Уже во втором походе 1696 года русские галеры не допустили турецкий флот к Азовской крепости. Это был успех, тем более очевидный, что за ним последовал триумфальный въезд в Москву, многодневные пиры и куртаги, блестяще организованные франтом Лефортом, который получил от царя в числе прочих наград «золотой кафтан на соболях».
В доме фаворита к услугам царя были хорошие вина и славное пиво, табак и… «сладкая приманка» — немецкая красавица Анна Монс. Здесь, как уверяют, под непосредственным влиянием Лефорта и возникла идея грандиозной царской загранкомандировки — Великого посольства, перевернувшего всю жизнь и Петра, и России. Что плохого в том, что идеей модернизации страны мы обязаны застольным анекдотам, трубкам и бокалам с рейнвейном весёлого Лефорта?
Ловкий дипломат
На время поездки 1697−1698 годов в Европу Лефорт был назначен «Первым Великим послом». И хотя за его спиной действовал искушённый в переговорах и интригах Фёдор Головин, отводить Лефорту только место личного толмача государя как минимум несправедливо. Фаворит серьёзно и ответственно играл роль посла великой державы, выполняя представительские функции и улаживая многочисленные конфликты, возникавшие повсеместно из-за диких нравов и привычек московитов, всякий раз громивших и грабивших предоставленные в их распоряжение дома и отели. Первое требовало от европейца и модника Лефорта переодеваться в традиционное московское платье, второе вынуждало честного и разумного протестанта, умевшего пить не пьянея, краснеть, тем более что в числе пострадавших были давние друзья семьи Лефорт.
Помимо этого, Лефорт отвечал за протокол, приглашения в Россию иностранных специалистов, подарки зарубежным партнёрам и оставшимся на родине родным и близким царя, а также вёл посольскую переписку, на нём было устройство праздников и официальных приёмов.
Кто знает, каких успехов добилось бы посольство в деле создания антитурецкой коалиции и поиска союзников для войны со Швецией, если бы оно не было внезапно прервано сообщением об очередном стрелецком восстании. Спешно вернувшись на родину, царь застал восстание уже подавленным, однако розыск по делу показал всю степень недовольства простого народа «еретиком Францко». Однако Лефорт, чуть не единственный из ближнего круга царя, не принял участия в пытках и казнях, сославшись на обычаи родины и веры, а также на слабое здоровье. Напротив, он искренне пытался смягчить сердце разъярённого царя, за что и был бит.
«Дом красивейший и приятнейший во всём околотке…»
Небольшой собственный дом Лефорта на берегу Яузы, обустроенный с максимально возможными в ту пору комфортом и роскошью, вызывал всеобщий интерес. Задолго до тесной дружбы хозяина с молодым царём здесь полюбили бывать московские бояре. «Даже когда меня не бывает дома, они не преминут покурить и попить у меня…» — жаловался Лефорт брату. Обычай держать открытым дом и стол был поначалу непонятен приверженцу кальвинизма.
Став конфидентом Петра, Лефорт столкнулся с необходимостью чуть не ежедневно принимать его соратников и сотрапезников, невзирая на собственные обстоятельства и болезни. По указу и на деньги царя к дому Лефорта была пристроена зала для приёмов на 1500 человек: с дорогими обоями, зеркалами и картинами на стенах, с собственной прислугой. К дому примыкали сад с прудами и рыбными садками, обширный парк с подобием зоосада. Так что неудивительно, что роскошное по московским меркам обиталище превратилось в местную достопримечательность, полюбоваться которой приезжали посещавшие Москву иноземцы, но ещё более — коренные жители.
К концу 1698 года, по приказу царя, был отстроен новый, ещё более роскошный и масштабный дворец — в подарок фавориту. Комнаты, обтянутые золочёной тиснёной кожей, драгоценными тканями, украшенные живописью, моделями кораблей, китайскими редкостями и прочими кунштюками, восхищали не одних аборигенов, но и иностранцев. В феврале 1699 года на новоселье к Лефорту съехалось около 300 гостей…
«Он один был верен мне!»
Вскоре после переезда в новый дворец, когда, казалось бы, собственные усилия, судьба и царь Пётр дали ему всё, о чём только мог мечтать уроженец Женевской Республики, Лефорт серьёзно занемог. Причиной были переутомление, застарелые болезни, а может, и побои, полученные от благодетеля. Жизнелюб и на смертном одре требовал звона бокалов и музыки. Его смерть в 43 года (далеко не старость даже по меркам 18-го века) потрясла Петра. Узнав о кончине друга, царь стремительно возвратился из Воронежа в Москву и долго рыдал над гробом, восклицая: «На кого же ещё могу положиться!» Погребальная церемония была обставлена как пышное театральное зрелище — прообраз церемониала императорских похорон, утверждённого Петром позднее.
Имущество покойного описали и распределили между самим царём, цесаревичем Алексеем Петровичем, Меншиковым и безутешной вдовой. К последней отошли и пожалованные Лефорту имения — до совершеннолетия сына. Опеку над последним принял на себя сам государь, что не уберегло Анри (Андрея) Лефорта от скоропостижной кончины в 1703 году.
О смерти же самого Лефорта как о чуть ли не царственной особе сообщали иностранные газеты, а удручённый Пётр, по некоторым сведениям, распорядился заказать памятник своему верному соратнику и даже готовился устроить нечто вроде пантеона для увековечивания «своих героев». По разным причинам планам этим не суждено было осуществиться. Место же упокоения самого Лефорта и вовсе оказалось утраченным…