Дебютантка премии «Браво» Анна Гаврилова – о роли на сопротивление, внутренних зажимах и спектаклях со смыслом
В интервью «Горкому36» артистка рассказала о работе над победной ролью и о том, как вышла на сцену, вопреки родительской воле о «серьезной» профессии.
В поисках Машеньки
– Анна, театральная премия «Браво» – престижная региональная награда, и вы, работая всего два года в театре, уже ее получили. Что она для вас значит?
– Не думала, что премия «Браво» такая популярная. Мне столько людей за эти дни написали поздравления, родители пришли на церемонию награждения. Для меня это значит, что я хорошо сделала свою работу, что я на правильном пути.
Я занималась в художественной школе и танцевала в народном ансамбле «Ровесник», и у меня есть награды в этих областях, в вузе тоже получала дипломы, но эта, конечно, самая ценная.
– Со сцены вы благодарили заслуженную артистку России Елену Гладышеву, которая стала вашим партнером по спектаклю «На всякого мудреца довольно простоты». Как она помогла вам при работе с ролью?
– Елена Гладышева – одна из самых любимых моих актрис, и мне повезло с ней работать. Когда мы ставили Островского, она всегда давала мне правильные советы и поддерживала: «Аня, не переживай, когда не получается. Это изменится». Я от природы перфекционист и хочу, чтобы с первой репетиции все шло идеально. Елена Ивановна мне говорила: «Анечка, так не бывает, это работа, длительный процесс». Она стала моим наставником, поэтому я не могла о ней не сказать. Мне была предоставлена не просто роль, а возможность учиться у великой актрисы.
И в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» занят абсолютно звездный состав. Когда вывесили списки распределения, я пребывала в шоке. Ректор моего института искусств Сергей Викторович Карпов, заслуженные артисты России Вячеслав Михайлович Зайцев и Надежда Константиновна Леонова, Юрий Анатольевич Смышников – и каждый маэстро сцены. И среди них – я. Это для меня безумная ответственность.
– Машенька в интерпретации режиссера Владимира Петрова и вашем исполнении – современная юная особа. Она похожа на вас?
– Нет. Владимир Сергеевич, когда давал мне эту роль, сказал, что она на сопротивление. В институте уже переиграла всех принцесс и графинь: исходили всегда от типажа – я высокая, у меня низкий голос. Играла героинь, но характерных, а Машенька самая характерная из всех.
Не смогла бы с такой, как она, дружить в жизни – она капризная, хитрая, умная дурочка. У нее роль такая – играть дурочку. Мне это не близко, но я все равно люблю этот образ, потому что мы довольно долго вместе. До сих пор ищу свою Машеньку, и думаю, что мне еще надо много и усердно работать над образом. Недовольна тем, что получается, и «репетирую» даже в маршрутке. Но уже стала ее понимать.
Анна Гаврилова (справа) и актриса Елена Гладышева в спектакле "На всякого мудреца довольно простоты". Фото из архива драмтеатра им. Кольцова.
– Машенька говорит не вашим родным голосом. Трудно ли «держать» эту интонацию на протяжении всего спектакля?
– Владимир Сергеевич сразу мне сказал, что Машенька – это представительница современной золотой молодежи, у которой огромные ресницы, большие губы, и ее ничего, кроме денег, не интересует. От этого мне и показалось, что она должна говорить высоким писклявым голосом. Свои первые реплики именно так и прочла, а режиссеру это понравилось.
Это тоже на сопротивление, потому как ее голос мне не свойственен. Конечно, это тяжело. И поначалу я боялась, что из-за волнения буду сбиваться. И теряла эту интонацию на репетициях. Режиссер то и дело делал замечания: «Потеряла, ушла». Думаю, и на первых спектаклях это тоже случалось. Но теперь, даже если не говорю текст на сцене, в голове у меня звучит голос Машеньки. Сейчас, когда мы чаще стали играть эту постановку, мне кажется, что нащупала нужную тональность.
«Да по тебе Щука плачет!»
– Вы – не из творческой семьи. Почему решили стать актрисой? Расскажите, как поступали?
– Да, моя мама работала в соцзащите, а отец работник ведомственной охраны РЖД. Как я шучу: в семье не без урода (смеется). Когда маленькая была, я очень хитро выпрашивала конфеты, и папа мне говорил: «Да по тебе Щука плачет!». И я реально представляла рыбу. Потом, когда подросла, мама отдала меня в ансамбль танца «Ровесник», у меня началась гастрольная жизнь. Тогда и поняла, насколько мне это нужно. Мы все актеры немного наркоманы: то волнение, которое ты испытываешь при выходе на сцену, оно в реальной жизни нигде не встречается. Это какой-то особый вид волнения, адреналин, который получаешь до выступления и после.
Но по классике – родители были против актерства, хотели, чтобы сперва я получила хорошую прибыльную специальность. Меня готовили в архитектурный, и я знала, что пройду туда на бюджет, но в один момент все изменилось. Подруга позвала меня на прослушивание в студию «Мы», которая открывалась при фонде Константина Хабенского в Воронежском концертном зале (ныне «Театральная 17» – прим. Авт.). В тот день по телевизору показывали фильм «Географ глобус пропил», и я маму спросила, можно ли пойти на пробы. Знала, куда надавить (улыбается). Она сказала: «Ой, Хабенский – моя любовь».
Три года я там занималась, и, когда ты вживую общаешься с Сергеем Безруковым, Чулпан Хаматовой, другими известными людьми, невозможно не разжечь то, что и так «горит». Я заболела театром и приняла решение, что буду поступать. После выпускных экзаменов поехала в Москву, где выбрала несколько учреждений. Где как сложилось.
Мечта моя – Школа-Студия МХАТ. Читала там свою программу с горящими глазами, а мастер на меня даже не смотрел. И чем дальше я читала, тем ниже падала моя самооценка. Выбежала – и ревела страшно… У меня тогда очень самооценка поломалась. По приезде домой ревела каждый день под одеялом, и, наверное, именно в тот момент мама поняла, что для меня это серьезно. Она подала мне мысль поступить в ВГИИ. Но я отнекивалась: боялась, что уж если я и в Воронеже пролечу, то это конец. Помню, что просто так пришла на прослушивание к мастеру Сергею Александровичу Надточиеву, пару раз всего рот открыла, а он мне: «Ну ты же будешь подавать документы?», «Точно будешь?» Мне показалось, будто он на этом настаивал. Очень легко прошла на бюджет, и вот тогда самое сложное началось.
– Что началось?
– Из меня полез тысяча и один зажим. В первый год жила в каком-то страхе, все время болела и боялась выходить на сцену. Не знаю, откуда эти тараканы взялись. Мне казалось, что мастер жалеет, что дал мне высшие баллы, и я на бюджете; думала, как я выгляжу в глазах однокурсников. Жила в постоянном страхе, и ребята даже не хотели со мной работать, потому что видели, что я слабенькая, что на меня ругаются.
Я собралась только к концу первого курса. Подобрала себе программу – в которую, кстати, тоже входил Островский, нашла партнера и в итоге получила высшие баллы. Вдруг поняла, что все зажимы были в голове, чего вообще я боялась? Со второго курса начала учиться с удовольствием. И на итоговом спектакле – уже перед выпускным – я одна, кто получил приглашение в драмтеатр.
Анна Гаврилова (справа) в спектакле "Ночь перед Рождеством". Фото Алисы Ермаковой.
Тернистым путем к сцене
– Вы хотели учиться в Москве. А есть ли теперь желание работать в столице?
– В институте у нас был не очень дружный курс, и педагоги говорили нам, что, когда мы придем в театр, то поймем, что такое зависть и нелюбовь коллег, и наше недружелюбие покажется нам цветочками. Когда я шла в театр, то думала о том, что здесь будет грязь и предательство. Но нет – мы на все праздники вместе, всегда радуемся успехам друг друга, и я уже не могу представить себя без коллег. С ними и в этих стенах я чувствую себя дома.
– Вы говорите, что вас настраивали на то, что путь в театре легким не будет – и это не про соперничество и постоянную работу над собой, а жизнь внутри интриг. И не всем везет попасть туда, где будешь чувствовать себя дома. Вы знали, что может быть иначе, и все же не изменили своему выбору. Почему?
– Я танцевала в ансамбле танца «Ровесник». Он меня закалил. За самыми сильными коллективами, как правило, всегда стоит сильная и суровая школа. Это бешенные нагрузки, где тебя мотивируют прыгнуть выше головы, чтобы раскрыть потенциал. Да и я не делю людей на хороших и плохих. Понимала, что даже если придется трудно, это вовсе не означало бы, что совсем никто не поддержал бы меня. В любом из людей могу найти достоинства и положительные качества, любого могу оправдать.
Но свою сестру я отговорила поступать в театральный, потому что эта профессия всегда на сопротивление, в ней не бывает легко. К тому же многие именитые актеры говорят, что наша профессия – это счастливый случай. Тебя могут заметить, случайно зайдя в какой-нибудь провинциальный театр, и завтра ты будешь звездой, а можешь быть невероятно талантливым, а ничего не получится.
Актерством надо болеть. Все трудности ничто, если ты делаешь то, что любишь всем сердцем. А мы постоянно сталкиваемся еще и с обесцениванием профессии. Мои одноклассники мне говорили: «Ой, да что вы там делаете? Стишки читаете?» Меня это так всегда раздражало, ведь никто не понимает, что за закрытыми кулисами происходит, через какие пот и слезы, истерики и срывы, внутренние сломы мы идем к профессиональной сцене. Я просто не хочу для сестры такой судьбы.
За инсценировки со смыслом
– Какая у вас роль-мечта?
– Анна Каренина. Даже знаю ее финальный монолог наизусть. Мне почему-то кажется, что я и по типажу подхожу. И это, конечно, стереотип для девочек, как желание парней сыграть Гамлета.
И Островского очень люблю. Хотела бы, думаю, исполнить Катерину в «Грозе». Мне никогда, кстати, не давали героинь, которые на сцене страдают, как, допустим, Джульетта. Мне было бы интересно попробовать.
– Вы говорите о классическом репертуаре, а какие у вас отношения с современной драматургией?
– В этом плане я старовер. Мне не нравится, когда на сцене показывают современную грязь и ругаются матом. Мне важно, чтобы после просмотра спектакля оставались темы, над которыми хочется задуматься, чтобы он меня чему-то учил. Либо, чтобы после показа мне было легко, чтобы с него я уходила с какой-то надеждой. Я много читала современной драматургии, но пока среди этих авторов не встретила своего фаворита. Для меня классика понятнее, в ней всегда есть смысл. При этом я вовсе не противница ее современных инсценировок, главное, чтобы это было красиво исполнено.
Сцена из спектакля "Метель" по пьесе Василия Сигарева. Анна Гаврилова на фото справа. Фото Валерия Драбова.
– У вас есть ритуал, с которого начинаете день перед тем, как выйти на сцену?
– В этом я параноик. У меня есть одежда, которую ношу только на премьеры. Есть счастливая кофточка, и если я ее не надену, то, думаю, что спектакль не сложится удачно. И еще стала замечать, что захожу в театр с левой ноги.
– Что для вас театр?
– Это моя жизнь. Не представляю себя без театра. Для меня это люди, общение, смех и слезы, эмоции, которые я отдаю и которые я получаю. Это жизненно необходимый наркотик. Театр – профессия для людей. Мне хочется, чтобы зрители, приходя на наши спектакли, получали пищу для размышлений; чтобы эти постановки чему-то учили их. Хочу, чтобы я попадала в постановки, которые не будут одноразовыми.