О новом Договоре и не только о нем
Подписание нового рамочного Договора между Южной Осетией и Россией становится, как и предполагало большинство экспертов и кавказоведов, очередным испытанием для молодого государства, элита которого явно заблудилась между традиционным для осетинской политической культуры представлением о цели и смысле национального политического проекта как такового и страстным желанием использовать статус республики для реализации своих властных амбиций и меркантильных интересов.
По сути дела дискуссия, которая разворачивается в югоосетинском обществе по поводу подписания или неподписания Договора, является ничем иным, как логическим продолжением событий ноября-декабря 2011 года, вошедшими в анналы истории под названием «Снежная революция».
И тогда и сейчас скрытыми мотивом, пружинами, которые разгоняют маховик якобы «протестных настроений», являются:
в идеологическом плане – попытка ревизии сути осетинского национального движения в том виде, в каком оно существует со второй половины 18 века;
в политическом плане – а) попытка формирования нового, альтернативного и антироссийского по своей сути, осетинского национального политического проекта, с опорой на радикальные националистические настроения, а также поддержку со стороны Запада и Грузии, б) крайне низкая эффективность органов власти и управления Республики, в) отсутствие в российских политических кругах профессиональных экспертов-кавказоведов, способных адекватно оценивать складывающуюся в Республике ситуацию и разрабатывать эффективные механизмы реализации тех или иных политических решений;
в экономическом плане – желание югоосетинской элиты сохранить бесконтрольный и неподотчетный доступ к поступающим в РЮО финансовым потокам для их нецелевого использования.
При этом главным доводом сторонников «полного суверенитета» Южной Осетии и недопустимости процесса интеграции РЮО в той или иной форме в состав России является абсолютно ложные по своей сути посылы о том, что поскольку Республика Южная Осетия является «национальным государством осетин», то процесс объединения с Россией «станет началом конца осетинского государства», а делегирование российской стороне дополнительных полномочий в сфере обеспечения безопасности, обернется потерей суверенитета.
Сторонники данной позиции не обращают внимание на то, что их доводы входят в противоречие с историей, политикой, здравым смыслом и даже современной, хромающей на обе ноги, системой международного права.
Как известно базовые положения осетинского национального политического проекта, были сформулированы в 1749-1752 годах Зурабом Магкаевым. Суть их сводилась к тому, что:
- Осетия (Ирыстон) является единой исторической, политической и этнокультурной общностью (страной), расположенной на северных и южных склонах Большого Кавказского Хребта;
- Осетия (Ирыстон) как единое целое, без деления на Северную, Южную, Западную, Восточную и Центральную должно войти или входит в состав России;
- Россия берет на себя функции обеспечения внешней и внутренней безопасности Осетии, а также ее экономического и культурного развития.
Другими словами Россия становилась для осетин своим национальным государством, гарантом сохранения Осетии как таковой.
Примечательно, что в таком виде осетинский национальный политический проект не претерпел практически никаких изменений ни в 19, ни в 20 веках.
Так, документы знаменитой судебной тяжбы 1830-1852 годов, в которой свободные югоосетинские общинники доказывали свою независимость от князей Мачабели, демонстрируют готовность южных осетин исполнять всю полноту государственных повинностей по отношению к Петербургу, который воспринимается ими как законный и истинный суверен, в отличие от грузинских аристократов.
Махамад Томаев, легендарный лидер движения сопротивления в Осетии 19 века, в показаниях уже на своем судебном процессе подчеркивал, что суть конфликта между южными осетинами и грузинскими тавадами – притязание последних на всю полноту государственной власти над Южной Осетией и нежелание южных осетин ее признавать.
«Осетины, - заявлял М. Томаев, - никогда не согласятся платить грузинским феодалам подати, а если угодно будет возложить на нас подати русским правительством, то мы на всякое время готовы на то, даже до последней капли крови».
Во второй половине 19 – начале 20 века Осетия переживала период Национального Возрождения, который дал осетинской и русской культуре целую плеяду общественно-политических деятелей, представителей творческой интеллигенции.
На базе научных трудов А.Ардасенова, А. Гассиева, братьев Шанаевых, И. Тхостова, М.Баева, Г. Чочиева, А. Кодзаева, В. Темирханова, а также художественных произведений А. Колиева, Т. Мамсурова, И. Канукова, К. Хетагурова, Б. Гуржибекова, Г. Цаголова, А. Кубалова и других формировался осетинский вариант национально-освободительного движения.
При этом в политической идеологии движения не было установок направленных на выход Осетии из состава России. Главными целями и задачами движения были: самоуправление единой Осетии в рамках российского, т.е. в понимании осетин своего государства, развитие экономики, повышение уровня образования и развитие национальной культуры. Многие из этих пунктов, за исключением самого главного – единого административного управления всей Осетией – были выполнены к 1917 г.
Четыре года революций и гражданской войны снова потребовали от осетин ответа на вопрос о том, как они себя идентифицируют и чего они хотят. Со всей ответственностью, а также свойственной для осетинской политической культуры спокойной прагматичностью в определении оптимального направления политического, экономического и культурного развития Осетии, ответ был дан на четырех съездах осетинского народа, состоявшихся с апреля по ноябрь 1917 года.
Решения съездов содержали три главных пункта, которые не подверглись за все время гражданской войны никаким изменениям ни со стороны сторонников Советской власти, ни со стороны представителей Белого движения.
Съезды осетинского народа, как органы, обладавшие на тот момент максимальной степенью легитимности и представлявшие интересы всего осетинского народа, постановили:
- Осетия едина в территориально-политическом смысле,
- Осетия остается в составе Российского государства,
- основой культурного развития Осетии является национальная система образования.
В 1919 г. Южно-Осетинский Национальный Совет совместно с Всеосетинским Объединенным Комитетом обратился к миссиям стран Антанты в Закавказье с «Меморандумом народа Южной Осетии».
В этом уникальном документе, югоосетинские политики, уже пережившие военные карательные компании грузинской гвардии в феврале и августе 1918 года, попытались заручиться поддержкой стран Запада в вопросе самоопределения Осетии.
Основываясь на решении четырех съездов осетинского народа, Национальный Совет Южной Осетии сформулировал «пожелания осетинского народа»:
1) Осетия должна быть единой и политически неделимой.
2) В случае… восстановления России на федеративных принципах, Осетия, …. рассчитывая на независимое существование в качестве федеративной единицы, желает войти как таковая в российское государственное образование.
3) Если Кавказ оставляется одной из стран-союзниц, Осетия желает без посредников войти, также в качестве федеративной единицы, в сферу влияния этой союзной державы.
4) В случае если союзники найдут необходимым изменить контуры политического объединения народов Кавказа, единая Осетия… должна быть включена в северокавказское образование.
5) В ожидании решения судьбы осетинского народа на мирной конференции Осетия, особенно Южная, … считает необходимым… просить союзные державы взять ее под свое покровительство.
6) В случае если союзники не примут просьбу об установлении протектората, Южная Осетия… просит … у союзных держав защитить ее от возможных посягательств Грузии на свободное волеизъявление осетинского народа.
Однако Меморандум был оставлен без внимания. 12 мая 1919 года грузинские регулярные части заняли Цхинвал и разогнали Национальный Совет. В июне 1920 г. Грузия устроила осетинам полноценный геноцид.
После установления Советской Власти с 1921 по 1926 г. руководство Северной и Южной Осетии пыталось всеми силами сохранить единство осетинского народа и его исторической территории в рамках одной административно-территориальной единицы. При этом предлагались различные варианты от создания отдельной Республики, до вхождения единой Осетии либо в состав РСФСР, либо в состав ГССР. Однако в итоге Осетия опять была поделена на две автономные области: Юго-Осетинскую в составе Грузинской ССР и Северо-Осетинскую в составе РСФСР.
В 1935 году после принятия новой Конституции СССР, Южная Осетия в очередной раз поставила вопрос о воссоединении. Это закончилось обвинениями всего руководства автономии в узкобуржуазном национализме и репрессиями.
Однако идея этнокультурного и исторического единства Осетии, необходимости ее объединения и существования в составе России, национального государства осетин, продолжала оставаться базовой идеей осетинского национального политического проекта.
Развал Советского Союза ее актуализировал и позволил сделать почти нереальное: создать на базе Юго-Осетинской автономной области кризисную политическую систему со всеми признаками, институтами и функциями полноценного государственного образования и – настоящим ноу-хау, опередившем почти на 15 лет все разработки в области международного права – двойным источником суверенитета.
Целый ряд основополагающих нормативных документов, которые с 1989 по 2008 года принимались Советом народных депутатов ЮОАО ГССР, Верховным Советом, Государственным Ныхасом и Парламентом РЮО, а также итоги трех референдумов 1991, 1992 и 2006 годов, свидетельствуют о том, что народ Южной Осетии и югоосетинский законодатель, действуя исключительно в рамках осетинского национального политического проекта, рассматривали в качестве источника суверенитета создаваемых политических институтов не только население Юга Осетии, но и Россию, как национальное государство всего осетинского народа, единственный гарант его безопасности и развития.
Именно двойной источник суверенитета определил специфические формы политического бытия де-факто независимой до 2008 года Республики Южная Осетия.
Так, в частности, более 95% всего населения Южной Осетии, в том числе и грузинского, имело российское гражданство, на территории РЮО все расчеты осуществлялись в российской валюте, по аналогии действовало российское законодательство, в соответствии с Сочинскими соглашениями военную безопасность обеспечивали Смешанны силы по поддержанию мира (ССПМ) на 2/3 укомплектованные из граждан России. Основные шаги во внешней и внутренней политике соотносились с общим вектором российской политики на Кавказе.
После 2001 года и прихода к власти Эдуарда Кокойты, степень интеграции РЮО и России возросла в разы. Население стало получать стабильную заработную плату, которая выросла, по сравнению с серединой 90-х годов в десятки раз, и российскую пенсию, выпускники югоосетинских школ получили возможность получать образование в российских ВУЗах. Кардинальным образом был решен вопрос энергетической безопасности республики – в Южную Осетию из России была проведена новая ЛЭП и газопровод Дзуарикау – Цхинвал.
Задолго до 26 августа 2008 года отношения между РЮО и Россией стали явлением, не попадающим под классическое определение «межгосударственных». Не будет преувеличением сказать, что Цхинвал и Москва, с опорой на обобщающие идентификационные модели, создали совершенно новый тип политических надгосударственных горизонтальных связей.
Юридически эти связи были закреплены актом признания суверенитета Республики Южная Осетия 26 августа 2008 г. и подписанием Договора о дружбе и сотрудничестве.
Договором 2008 года Россия признала Южную Осетию и легализовала концепцию двойного суверенитета Республики Южная Осетия. Так, если согласно Конституции РЮО источником внутреннего суверенитета является народ Южной Осетии, то согласно Договору источником внешнего суверенитета Республики и главным гарантом ее безопасности становится Российская Федерация.
Причем в условиях, когда 95 % всего осетинского народа проживают в России, когда практически весь бюджет РЮО формируется из российских ассигнований, поступающих в виде безвозмездной помощи, а не международного кредита, когда Россия берет на себя обеспечение военной, пограничной и даже внутриполитической безопасности, когда югоосетинская молодежь учится в престижных российских ВУЗах, а пенсионеры получают российскую пенсию, когда уровень жизни населения Южной Осетии в 2-3 разы выше, чем уровень жизни в приграничном грузинском регионе Шида Картли, Россия более чем прежде воспринимается простым населением Южной Осетии как свое сильное национальное государство. Именно по этой причине вопрос увеличения степени дальнейшей интеграции РЮО в российское пространство рассматривается, как логический и закономерный шаг. На углубление этого процесса и должен был быть, по идее, направлен новый Договор.
Однако у него появились противники – эмоциональные и системные. К первым относятся граждане РЮО, рассматривающие факт появления и функционирования югоосетинских политических институтов по аналогии с процессом возникновения национальных государств в странах Западной Европы в 16-19 веках. Для них Южная Осетия является полноценным осетинским национальным государством, несмотря на то, что целый ряд признаков указывает на обратное.
Второй лагерь системных противников состоит из бывших и действующих югоосетинских чиновников, сформировавших своего рода околополитическую клику, которая почувствовала вкус бесконтрольной власти, а также безнаказанного нецелевого использования поступающих в РЮО российских финансовых средств. Югоосетинская псевдоэлита, дорвавшаяся до кормушки и полностью потерявшее чувство реальности, научилась за долгие годы нахождения у власти мастерски конвертировать суверенитет своего народа в личные материальные блага.
Конечно, Южную Осетию можно воспринимать в качестве «осетинского национального государства». Такой взгляд имеет право на существование, он тешит самолюбие и самомнение, но не следует забывать, что он не совсем соответствует реальности, а его базовые положения, цели и задачи в корне расходятся с классическим осетинским национальным политическим проектом в том виде, в котором он существует на протяжении последних 250 лет.
Более того, альтернативный политический проект по самой логике своего существования нацелен не на реализацию коренных интересов осетинского народа, как они зафиксированы в материалах различных съездов и референдумов, а на попытку использовать многовековую борьбу южных осетин за восстановление исторической справедливости, для расшатывания ситуации на российском Северном Кавказе, провоцирования сепаратистских настроений в Северной Осетии и создания «единого независимого осетинского государства».
Ведь, в самом деле, если предположить, что РЮО является национальным государством осетин, то чем тогда является для осетин Россия? Препятствием и угрозой для существования «национального государства»? Ведь «национальное государство» располагается только на части исторической территории Осетии, его население составляет что-то около 5 % от общего числа осетин, у него нет своей экономики, власть погрязла в коррупции, а гражданское общество в грезах о былом величии. Сложившаяся система существующих социальных и экономических отношений не соответствует заявленному статусу. Возникает вопрос, что делать «национальному государству» чтобы выжить? Ответ прост, с одной стороны продолжать паразитировать на российской финансовой и экономической помощи, а с другой поддерживать рост радикальных националистических настроений, дискредитировать традиционный осетинский национальный политический проект и всеми силами препятствовать процессу интеграции Республики Южная Осетия в состав российского пространства.
Чем закончится история с новым Договором пока не понятно. Однако уже сейчас очевидно, что сегодня Южная Осетия, как и в 2011 году стоит перед достаточно простой дилеммой: либо верность выбранному однажды и веками доказавшему свою правильность историческому пути, либо формирование альтернативного национального проекта, который в условиях международной политической турбулентности может поставить Республику Южная Осетия на грань выживания.
Не исключено, что в этой ситуации необходимо вернуться к спокойной прагматичности в определении наиболее оптимального для народа дальнейшего вектора развития.
Южная Осетия продолжает оставаться для России важным союзником и партнером. Причем эта важность формируется не объемом ВВП РЮО или наличием стратегических запасов нефти и газа. Просто Южная Осетия одним фактом своего существования доказывает всему миру, что в основе принятия политических решений могут лежать не интересы, а принципы, основанные на базовых общечеловеческих духовно-нравственных ценностях и общности цивилизационной судьбы.
Что касается судьбы нового Договора, то его и эмоциональным и системным противникам следует задать себе один простой вопрос. Если Россия не подпишет новый Договор, то, как они объяснят простым людям, носителям того самого суверенитета, о котором в последнее время все так любят говорить, почему их уровень жизни не соответствует уровню жизни тех, кто пользуется плодами этого суверенитета и за них, за этих самых простых людей, решает, где и как им жить?
И самое главное: почему в ответ на предложение России убрать на пункте пропуска «Нижний Зарамаг» пограничный и таможенный посты и фактически объединить Осетию, мы гордо отвечаем «нет», и обрекаем себя на дальнейшее существование границы, разделяющей Осетию и Осетию.
Осетинское радио. Цхинвал.
По сути дела дискуссия, которая разворачивается в югоосетинском обществе по поводу подписания или неподписания Договора, является ничем иным, как логическим продолжением событий ноября-декабря 2011 года, вошедшими в анналы истории под названием «Снежная революция».
И тогда и сейчас скрытыми мотивом, пружинами, которые разгоняют маховик якобы «протестных настроений», являются:
в идеологическом плане – попытка ревизии сути осетинского национального движения в том виде, в каком оно существует со второй половины 18 века;
в политическом плане – а) попытка формирования нового, альтернативного и антироссийского по своей сути, осетинского национального политического проекта, с опорой на радикальные националистические настроения, а также поддержку со стороны Запада и Грузии, б) крайне низкая эффективность органов власти и управления Республики, в) отсутствие в российских политических кругах профессиональных экспертов-кавказоведов, способных адекватно оценивать складывающуюся в Республике ситуацию и разрабатывать эффективные механизмы реализации тех или иных политических решений;
в экономическом плане – желание югоосетинской элиты сохранить бесконтрольный и неподотчетный доступ к поступающим в РЮО финансовым потокам для их нецелевого использования.
При этом главным доводом сторонников «полного суверенитета» Южной Осетии и недопустимости процесса интеграции РЮО в той или иной форме в состав России является абсолютно ложные по своей сути посылы о том, что поскольку Республика Южная Осетия является «национальным государством осетин», то процесс объединения с Россией «станет началом конца осетинского государства», а делегирование российской стороне дополнительных полномочий в сфере обеспечения безопасности, обернется потерей суверенитета.
Сторонники данной позиции не обращают внимание на то, что их доводы входят в противоречие с историей, политикой, здравым смыслом и даже современной, хромающей на обе ноги, системой международного права.
Как известно базовые положения осетинского национального политического проекта, были сформулированы в 1749-1752 годах Зурабом Магкаевым. Суть их сводилась к тому, что:
- Осетия (Ирыстон) является единой исторической, политической и этнокультурной общностью (страной), расположенной на северных и южных склонах Большого Кавказского Хребта;
- Осетия (Ирыстон) как единое целое, без деления на Северную, Южную, Западную, Восточную и Центральную должно войти или входит в состав России;
- Россия берет на себя функции обеспечения внешней и внутренней безопасности Осетии, а также ее экономического и культурного развития.
Другими словами Россия становилась для осетин своим национальным государством, гарантом сохранения Осетии как таковой.
Примечательно, что в таком виде осетинский национальный политический проект не претерпел практически никаких изменений ни в 19, ни в 20 веках.
Так, документы знаменитой судебной тяжбы 1830-1852 годов, в которой свободные югоосетинские общинники доказывали свою независимость от князей Мачабели, демонстрируют готовность южных осетин исполнять всю полноту государственных повинностей по отношению к Петербургу, который воспринимается ими как законный и истинный суверен, в отличие от грузинских аристократов.
Махамад Томаев, легендарный лидер движения сопротивления в Осетии 19 века, в показаниях уже на своем судебном процессе подчеркивал, что суть конфликта между южными осетинами и грузинскими тавадами – притязание последних на всю полноту государственной власти над Южной Осетией и нежелание южных осетин ее признавать.
«Осетины, - заявлял М. Томаев, - никогда не согласятся платить грузинским феодалам подати, а если угодно будет возложить на нас подати русским правительством, то мы на всякое время готовы на то, даже до последней капли крови».
Во второй половине 19 – начале 20 века Осетия переживала период Национального Возрождения, который дал осетинской и русской культуре целую плеяду общественно-политических деятелей, представителей творческой интеллигенции.
На базе научных трудов А.Ардасенова, А. Гассиева, братьев Шанаевых, И. Тхостова, М.Баева, Г. Чочиева, А. Кодзаева, В. Темирханова, а также художественных произведений А. Колиева, Т. Мамсурова, И. Канукова, К. Хетагурова, Б. Гуржибекова, Г. Цаголова, А. Кубалова и других формировался осетинский вариант национально-освободительного движения.
При этом в политической идеологии движения не было установок направленных на выход Осетии из состава России. Главными целями и задачами движения были: самоуправление единой Осетии в рамках российского, т.е. в понимании осетин своего государства, развитие экономики, повышение уровня образования и развитие национальной культуры. Многие из этих пунктов, за исключением самого главного – единого административного управления всей Осетией – были выполнены к 1917 г.
Четыре года революций и гражданской войны снова потребовали от осетин ответа на вопрос о том, как они себя идентифицируют и чего они хотят. Со всей ответственностью, а также свойственной для осетинской политической культуры спокойной прагматичностью в определении оптимального направления политического, экономического и культурного развития Осетии, ответ был дан на четырех съездах осетинского народа, состоявшихся с апреля по ноябрь 1917 года.
Решения съездов содержали три главных пункта, которые не подверглись за все время гражданской войны никаким изменениям ни со стороны сторонников Советской власти, ни со стороны представителей Белого движения.
Съезды осетинского народа, как органы, обладавшие на тот момент максимальной степенью легитимности и представлявшие интересы всего осетинского народа, постановили:
- Осетия едина в территориально-политическом смысле,
- Осетия остается в составе Российского государства,
- основой культурного развития Осетии является национальная система образования.
В 1919 г. Южно-Осетинский Национальный Совет совместно с Всеосетинским Объединенным Комитетом обратился к миссиям стран Антанты в Закавказье с «Меморандумом народа Южной Осетии».
В этом уникальном документе, югоосетинские политики, уже пережившие военные карательные компании грузинской гвардии в феврале и августе 1918 года, попытались заручиться поддержкой стран Запада в вопросе самоопределения Осетии.
Основываясь на решении четырех съездов осетинского народа, Национальный Совет Южной Осетии сформулировал «пожелания осетинского народа»:
1) Осетия должна быть единой и политически неделимой.
2) В случае… восстановления России на федеративных принципах, Осетия, …. рассчитывая на независимое существование в качестве федеративной единицы, желает войти как таковая в российское государственное образование.
3) Если Кавказ оставляется одной из стран-союзниц, Осетия желает без посредников войти, также в качестве федеративной единицы, в сферу влияния этой союзной державы.
4) В случае если союзники найдут необходимым изменить контуры политического объединения народов Кавказа, единая Осетия… должна быть включена в северокавказское образование.
5) В ожидании решения судьбы осетинского народа на мирной конференции Осетия, особенно Южная, … считает необходимым… просить союзные державы взять ее под свое покровительство.
6) В случае если союзники не примут просьбу об установлении протектората, Южная Осетия… просит … у союзных держав защитить ее от возможных посягательств Грузии на свободное волеизъявление осетинского народа.
Однако Меморандум был оставлен без внимания. 12 мая 1919 года грузинские регулярные части заняли Цхинвал и разогнали Национальный Совет. В июне 1920 г. Грузия устроила осетинам полноценный геноцид.
После установления Советской Власти с 1921 по 1926 г. руководство Северной и Южной Осетии пыталось всеми силами сохранить единство осетинского народа и его исторической территории в рамках одной административно-территориальной единицы. При этом предлагались различные варианты от создания отдельной Республики, до вхождения единой Осетии либо в состав РСФСР, либо в состав ГССР. Однако в итоге Осетия опять была поделена на две автономные области: Юго-Осетинскую в составе Грузинской ССР и Северо-Осетинскую в составе РСФСР.
В 1935 году после принятия новой Конституции СССР, Южная Осетия в очередной раз поставила вопрос о воссоединении. Это закончилось обвинениями всего руководства автономии в узкобуржуазном национализме и репрессиями.
Однако идея этнокультурного и исторического единства Осетии, необходимости ее объединения и существования в составе России, национального государства осетин, продолжала оставаться базовой идеей осетинского национального политического проекта.
Развал Советского Союза ее актуализировал и позволил сделать почти нереальное: создать на базе Юго-Осетинской автономной области кризисную политическую систему со всеми признаками, институтами и функциями полноценного государственного образования и – настоящим ноу-хау, опередившем почти на 15 лет все разработки в области международного права – двойным источником суверенитета.
Целый ряд основополагающих нормативных документов, которые с 1989 по 2008 года принимались Советом народных депутатов ЮОАО ГССР, Верховным Советом, Государственным Ныхасом и Парламентом РЮО, а также итоги трех референдумов 1991, 1992 и 2006 годов, свидетельствуют о том, что народ Южной Осетии и югоосетинский законодатель, действуя исключительно в рамках осетинского национального политического проекта, рассматривали в качестве источника суверенитета создаваемых политических институтов не только население Юга Осетии, но и Россию, как национальное государство всего осетинского народа, единственный гарант его безопасности и развития.
Именно двойной источник суверенитета определил специфические формы политического бытия де-факто независимой до 2008 года Республики Южная Осетия.
Так, в частности, более 95% всего населения Южной Осетии, в том числе и грузинского, имело российское гражданство, на территории РЮО все расчеты осуществлялись в российской валюте, по аналогии действовало российское законодательство, в соответствии с Сочинскими соглашениями военную безопасность обеспечивали Смешанны силы по поддержанию мира (ССПМ) на 2/3 укомплектованные из граждан России. Основные шаги во внешней и внутренней политике соотносились с общим вектором российской политики на Кавказе.
После 2001 года и прихода к власти Эдуарда Кокойты, степень интеграции РЮО и России возросла в разы. Население стало получать стабильную заработную плату, которая выросла, по сравнению с серединой 90-х годов в десятки раз, и российскую пенсию, выпускники югоосетинских школ получили возможность получать образование в российских ВУЗах. Кардинальным образом был решен вопрос энергетической безопасности республики – в Южную Осетию из России была проведена новая ЛЭП и газопровод Дзуарикау – Цхинвал.
Задолго до 26 августа 2008 года отношения между РЮО и Россией стали явлением, не попадающим под классическое определение «межгосударственных». Не будет преувеличением сказать, что Цхинвал и Москва, с опорой на обобщающие идентификационные модели, создали совершенно новый тип политических надгосударственных горизонтальных связей.
Юридически эти связи были закреплены актом признания суверенитета Республики Южная Осетия 26 августа 2008 г. и подписанием Договора о дружбе и сотрудничестве.
Договором 2008 года Россия признала Южную Осетию и легализовала концепцию двойного суверенитета Республики Южная Осетия. Так, если согласно Конституции РЮО источником внутреннего суверенитета является народ Южной Осетии, то согласно Договору источником внешнего суверенитета Республики и главным гарантом ее безопасности становится Российская Федерация.
Причем в условиях, когда 95 % всего осетинского народа проживают в России, когда практически весь бюджет РЮО формируется из российских ассигнований, поступающих в виде безвозмездной помощи, а не международного кредита, когда Россия берет на себя обеспечение военной, пограничной и даже внутриполитической безопасности, когда югоосетинская молодежь учится в престижных российских ВУЗах, а пенсионеры получают российскую пенсию, когда уровень жизни населения Южной Осетии в 2-3 разы выше, чем уровень жизни в приграничном грузинском регионе Шида Картли, Россия более чем прежде воспринимается простым населением Южной Осетии как свое сильное национальное государство. Именно по этой причине вопрос увеличения степени дальнейшей интеграции РЮО в российское пространство рассматривается, как логический и закономерный шаг. На углубление этого процесса и должен был быть, по идее, направлен новый Договор.
Однако у него появились противники – эмоциональные и системные. К первым относятся граждане РЮО, рассматривающие факт появления и функционирования югоосетинских политических институтов по аналогии с процессом возникновения национальных государств в странах Западной Европы в 16-19 веках. Для них Южная Осетия является полноценным осетинским национальным государством, несмотря на то, что целый ряд признаков указывает на обратное.
Второй лагерь системных противников состоит из бывших и действующих югоосетинских чиновников, сформировавших своего рода околополитическую клику, которая почувствовала вкус бесконтрольной власти, а также безнаказанного нецелевого использования поступающих в РЮО российских финансовых средств. Югоосетинская псевдоэлита, дорвавшаяся до кормушки и полностью потерявшее чувство реальности, научилась за долгие годы нахождения у власти мастерски конвертировать суверенитет своего народа в личные материальные блага.
Конечно, Южную Осетию можно воспринимать в качестве «осетинского национального государства». Такой взгляд имеет право на существование, он тешит самолюбие и самомнение, но не следует забывать, что он не совсем соответствует реальности, а его базовые положения, цели и задачи в корне расходятся с классическим осетинским национальным политическим проектом в том виде, в котором он существует на протяжении последних 250 лет.
Более того, альтернативный политический проект по самой логике своего существования нацелен не на реализацию коренных интересов осетинского народа, как они зафиксированы в материалах различных съездов и референдумов, а на попытку использовать многовековую борьбу южных осетин за восстановление исторической справедливости, для расшатывания ситуации на российском Северном Кавказе, провоцирования сепаратистских настроений в Северной Осетии и создания «единого независимого осетинского государства».
Ведь, в самом деле, если предположить, что РЮО является национальным государством осетин, то чем тогда является для осетин Россия? Препятствием и угрозой для существования «национального государства»? Ведь «национальное государство» располагается только на части исторической территории Осетии, его население составляет что-то около 5 % от общего числа осетин, у него нет своей экономики, власть погрязла в коррупции, а гражданское общество в грезах о былом величии. Сложившаяся система существующих социальных и экономических отношений не соответствует заявленному статусу. Возникает вопрос, что делать «национальному государству» чтобы выжить? Ответ прост, с одной стороны продолжать паразитировать на российской финансовой и экономической помощи, а с другой поддерживать рост радикальных националистических настроений, дискредитировать традиционный осетинский национальный политический проект и всеми силами препятствовать процессу интеграции Республики Южная Осетия в состав российского пространства.
Чем закончится история с новым Договором пока не понятно. Однако уже сейчас очевидно, что сегодня Южная Осетия, как и в 2011 году стоит перед достаточно простой дилеммой: либо верность выбранному однажды и веками доказавшему свою правильность историческому пути, либо формирование альтернативного национального проекта, который в условиях международной политической турбулентности может поставить Республику Южная Осетия на грань выживания.
Не исключено, что в этой ситуации необходимо вернуться к спокойной прагматичности в определении наиболее оптимального для народа дальнейшего вектора развития.
Южная Осетия продолжает оставаться для России важным союзником и партнером. Причем эта важность формируется не объемом ВВП РЮО или наличием стратегических запасов нефти и газа. Просто Южная Осетия одним фактом своего существования доказывает всему миру, что в основе принятия политических решений могут лежать не интересы, а принципы, основанные на базовых общечеловеческих духовно-нравственных ценностях и общности цивилизационной судьбы.
Что касается судьбы нового Договора, то его и эмоциональным и системным противникам следует задать себе один простой вопрос. Если Россия не подпишет новый Договор, то, как они объяснят простым людям, носителям того самого суверенитета, о котором в последнее время все так любят говорить, почему их уровень жизни не соответствует уровню жизни тех, кто пользуется плодами этого суверенитета и за них, за этих самых простых людей, решает, где и как им жить?
И самое главное: почему в ответ на предложение России убрать на пункте пропуска «Нижний Зарамаг» пограничный и таможенный посты и фактически объединить Осетию, мы гордо отвечаем «нет», и обрекаем себя на дальнейшее существование границы, разделяющей Осетию и Осетию.
Осетинское радио. Цхинвал.