Спаситель. Одиссея евреев через линию фронта
В самом начале войны в руки нацистов попали огромные территории с десятками миллионов людей. В западных областях эвакуация оказалась фактически сорвана, и лишь немногие сумели выбраться на свою территорию. В особенно тяжёлом положении оказались жители Белоруссии. На захваченной территории установился режим невероятно жестокого террора.
Даже на общем фоне в худшую сторону выделялось положение евреев. Они не могли рассчитывать на милость оккупантов ни при каких обстоятельствах. Однако небольшой шанс на выживание белорусским евреям судьба всё же дала. Полевые части вермахта быстро прошли через всю республику. Танки и пехота лавиной ушли дальше на восток, но зондеркоманды не явились сразу за ними. Рейх обустраивал свою администрацию на захваченных территориях, и маховики карательной машины ещё только должны были закрутиться.
Севернее Минска находилось еврейское местечко Долгиново. Летом здесь застрелили только нескольких человек, осень и зиму Долгиново пережило спокойно. Каратели явились в село только по весне 1942 года. Здесь произошло то, что творилось во множестве других деревень Белоруссии — и славянских, и еврейских. Жителей согнали в сарай и подожгли.
Но довольно много долгиновцев сумели уцелеть. Кто-то смог перед приходом карателей убежать в лес. Наиболее предусмотрительные спрятались в пущах заранее, не дожидаясь, когда явится зондеркоманда. Всего теми или иными путями в чащу сумели выбраться 280 жителей Долгиново. Однако теперь жители оказались в отчаянном положении. На дворе, к счастью, стояли тёплые дни, но что делать, когда лето закончится? Жильё сгорело, а выйти из леса невозможно: в населённых пунктах облавы, по дорогам патрули. Если бы в лес ушли только мужчины, следующий шаг был бы очевиден. Но среди долгиновцев очень много женщин и детей. Выбора у них в любом случае не оставалось: долгиновцы связались с местными партизанами.
В этом районе действовал партизанский отряд Василия Воронянского. Официально он назывался "Мститель", неформально же он был известен как "Отряд дяди Васи". Воронянский, сорокалетний офицер родом из гоголевской Диканьки, никогда не готовился к партизанской войне, до лета 1941 года он служил командиром батальона связи. Однако, попав в окружение, он быстро продемонстрировал лидерские качества и теперь командовал мощной и многочисленной вооружённой группой. Но появление сотен новых людей создало ему серьёзные проблемы. Ключевой фактор выживания партизанского отряда — мобильность.
Женщин и детей нельзя бросить, но и таскать с собой по бурелому и болотам невозможно. К тому же их необходимо кормить, лечить, а медикаментов и провианта партизаны имели в обрез. Воронянский принял очевидное решение: людей следует эвакуировать на большую землю через линию фронта. Правда, очевидное — не значит легко исполнимое. Предстояло проделать марш в глубоком тылу неприятеля в полторы тысячи километров длиной. Как бы то ни было, решение приняли, и требовалось найти человека, способного воплотить его жизнь. Им оказался Николай Киселёв.
Киселёву ещё не исполнилось тридцати. Он родился неподалёку от Уфы в 1913 году. В отличие от кадрового военного Воронянского, Киселёв изначально вовсе не грезил военной карьерой. Окончив рабфак, он поступил в ленинградский Институт внешней торговли, закончил его, но по специальности так и не поработал: началась война. Летом Киселёв ушёл в ополчение и служил в своей части политруком. Однако боевой путь новоиспеченного ополченца чуть не прервался обычным для 1941 года образом. Киселёва угораздило попасть в одно из самых крупных окружений — под Вязьмой. В бою он получил ранение и, как почти все раненые, оказался в плену. Сначала пленных собрали в Гомеле, а оттуда вагонами отправляли на запад. Из пленников 1941 года почти никто не выжил, а уж для раненого шанс пережить плен и вовсе был мизерным.
Киселёв, однако, спасся. Самую малость оправившись от ран, он сумел выброситься из поезда на ходу. Теперь Киселёв оказался в Белоруссии, в сотнях километров от фронта. Проплутав по лесам несколько недель, он выбрался в деревню Илью, где его свели с партизанами.
Сначала Киселёв организовал лагерь, в котором беглецы готовились к долгому переходу. Отряд кроме командира и беженцев включал всего семь вооружённых людей, так что встреча даже с небольшим немецким патрулём грозила смертельной опасностью. В августе все приготовления были завершены. В путь отправились командир отряда — Николай Киселёв, более двухсот еврейских беженцев, девушка-партизанка и шестеро партизан-мужчин.
Разумеется, Киселев вёл свой отряд не наобум. Выйти к своим он собирался через "Суражские ворота". Зимой 1941/1942-го во время большого контрнаступления РККА в немецких построениях образовался разрыв. Локтевой связи между группами армий "Центр" и "Север" не существовало. Однако РККА тоже не могла использовать этот зазор для своих операций. Дело в том, что это глухие места, непроходимые болота и почти девственные леса, первобытный край без дорог и благ цивилизации. Единственная дорога упиралась в небольшой немецкий опорный пункт, опять-таки единственный на сорок километров ширины "ворот".
Не имея возможности протолкнуть через эту глухомань настоящее боевое соединение, русские всё же использовали его для снабжения партизан, эвакуации раненых и гражданских, отправки инструкторов и специалистов на оккупированную территорию. По болотным тропам шло довольно оживлённое движение: за время существования "ворот" внутрь прошли три тысячи человек, провезли более пяти тысяч единиц оружия и массу расходных материалов.
Однако до "Суражских ворот" ещё предстояло добраться. Только отряд Киселёва отправился в путь, произошло неожиданное: партизаны натолкнулись на немцев. Люди разбежались, но фатальных последствий это не имело — Киселёв предусмотрительно проинструктировал своих подопечных заранее, так что все знали, куда идти. Потерялась всего пара человек, к счастью, они выжили, но в дальнейшей одиссее не участвовали. Через три дня после суматошного бегства по лесам Киселёву удалось собрать свой отряд снова и выйти в путь.
Беженцы шли лесными тропами, причём почти всегда ночами. Идти по дорогам по понятным причинам было невозможно, а их пересечение всегда становилось сложной и опасной операцией. Продовольствие добывал Киселёв и его вооружённые спутники. Мрачные законы войны: чтобы прокормить беженцев, продовольствие часто приходилось реквизировать. Надо отметить, что провианта в любом случае брали впритык: все в отряде, не исключая партизан и командира, постоянно недоедали. У некоторых беженцев на этой почве развились болезни, их тащили на руках.
Киселёв и его люди постоянно поддерживали беженцев физически и морально, на командира ложилась самая тяжёлая нагрузка. Когда все валились спать, ему приходилось вести разведку, договариваться с местными жителями, искать продовольствие, добывать проводников. Иногда помощь оказывали местные партизанские группы, но часто всё приходилось делать самим.
Во время марша Киселёву приходилось делать жуткий выбор. В отряде шла трёхлетняя девочка по имени Белла. Малышка плакала от голода, не слушала увещеваний и не могла уняться. В болотистой Белоруссии часто приходилось пробираться по болотам прямо под носом у немецких блокпостов, и детский плач мог погубить всех. Кто-то из беженцев предложил оставить её в лесу или даже утопить. Это был в моральном смысле самый кошмарный момент экспедиции: затюканные родители едва не согласились на такое жуткое решение, но сами убивать собственное дитя, конечно, не могли.
Киселёв восстановил дисциплину, продемонстрировав поистине стальные нервы. Он понимал, что беженцами движет отчаяние и сводящий с ума голод. Командир партизан взял девочку на руки и нёс многие километры, успокаивая и делясь собственным пайком. Можно только изумиться выдержке этого человека: недосыпали и недоедали все, но больше всех — сам командир. Отряд не развалился в огромной степени благодаря его воле.
Во время марша через леса отряд не уменьшался, а рос в числе. Дорогой Киселёв постоянно связывался с товарищами по лесной войне, и к отряду присоединялись новые люди, идущие на Большую землю.
В конце ноября наступил самый ответственный момент. Отряд подошёл к "Суражским воротам", когда уже начались снегопады. Заветный спасительный коридор был совсем близко.
И в этот момент чуть не произошла катастрофа. Именно осенью 42-го немцы, наконец, выкроили силы, чтобы запечатать разрыв в собственном фронте. Пока ещё речь не шла о сплошной линии, обросшей колючей проволокой и минными полями, но у самого выхода на нейтральную территорию группа Киселёва наткнулась на немцев. В сумраке ноябрьского леса завязалась суматошная перестрелка. Партизаны вели бой, а беженцы кинулись к такой близкой свободе. Большинство беглецов сумело пробежать, а следом вырвались партизаны. Немцев впереди больше не было. Напоследок уже на железнодорожной станции беженцы попали под бомбёжку, но, к счастью, пережили налёт.
Киселёв вывел свой отряд на советскую территорию… И тут же был арестован органами госбезопасности. Контрразведчики приняли командира партизан за дезертира во главе банды оборванцев. Однако вскоре удалось разобраться в происходящем, благодаря в том числе возмущённым беженцам, которые в красках рассказывали контрразведчикам, какую роль в действительности сыграл этот человек.
Уже на советской территории Киселёв составил короткий рапорт в Центральный штаб партизанского движения, где описал свою одиссею и подвёл итог: 52 человека погибли или умерли от истощения, 218 беженцев выведено. Поход по немецким тылам стал его последним военным успехом: марш подломил его здоровье. Зато в походе Киселёв встретил свою любовь: вскоре после войны он женился на девушке-партизанке Анне Сиротковой, вместе с которой пробирался лесами и болотами на восток. Николай Яковлевич жил на удивление скромно, нигде не хвастался своим подвигом и не был награжден никак, хотя по смутным данным, его представляли к званию Героя Советского Союза, но "Золотую звезду" он так и не получил, а в 1948 году его отметили орденом Отечественной войны.
Однако главной наградой Киселёва стали письма, которые он до конца жизни получал от спасённых им людей.