Гузель Яхина: в Башкирии мой роман приняли тепло
— Гузель, я поклонница вашей книги, прочитала роман с большим увлечением. Ваш приезд в Уфу для меня, как и для многих, — событие. Как изменилось ваше мироощущение после выхода романа, на что у вас самой открылись глаза?
— Мне кажется, самым главным был процесс написания романа — два года интенсивной подготовки и восемь месяцев написания. Когда я начинала изучать тему, то и не предполагала, насколько она глубока и болезненна. Для меня погружение в истории тех, кто был раскулачен, проживание вместе с ними их боли — стало самым сильным потрясением, серьезным эмоциональным опытом.
Позже, когда роман уже вышел, мне стали писать родственники раскулаченных, чьи судьбы были похожи на описанные в романе, — и погружение в тему случилось во второй раз. Кстати, одно из самых дорогих писем от читателей я получила из Уфы — от 93-летнего дедушки-аксакала Асхата Аскаровича Мингазетдинова. Такое трогательное письмо — настоящее, написанное от руки его дочерью под диктовку. Когда он был еще ребенком, его семья была раскулачена и отправлена в ссылку в Красноярский край.
— «В романе Гузель Яхиной можно хорошо представить время благодаря подаче деталей» — пишут критики. Многие отмечают кинематографичность изложения. В книге действительно много ярких, «вкусных» эпизодов — мытье в татарской бане, остановка обоза из-за жеребенка, тонущая баржа, роды главной героини, встреча в тайге с медведем и много других... Откуда такая достоверность деталей, где вы их почерпнули?
— Роман родился из сценария, и те визуальные образы, которые описаны в книге, сначала были фрагментами киноистории. Мне легче придумывать визуальные решения, чем диалоги. Без четкой визуализации, без детального конструирования происходящего невозможно писать. Я очень люблю сценарное искусство, кино, специально училась сценаристике.
Описанные в романе детали пришли из разных источников: я очень много прочитала по теме, как говорится, проработала «матчасть». Сейчас уже не возьмусь различать — что придумала, а что прочитала в воспоминаниях ссыльных — все сплелось.
— В одном из интервью вы говорите: «Для меня «Зулейха» — очень личная вещь, связанная с историей жизни моей бабушки. Можно сказать, у меня не было выбора, о чем писать». Получается, отчасти прототипом главной героини и Упырихи стала ваша бабушка. А что в Зулейхе есть от вас?
— В любом романе автор описывает свой внутренний мир, во всех героях есть его частичка. Моя бабушка — не прототип героини; но что-то от нее есть и в Упырихе, и в Зулейхе, и в Юзуфе очень много. Бабушка во всей этой истории, скорее, Юзуф, потому что она — тот маленький ребенок, который в раннем детстве был вынут из привычного мира, перемещен в Сибирь и там вырос.
— Ваш роман был издан в крупном московском издательстве «АСТ». Однако вы как-то рассказывали, насколько было непросто найти своего издателя. Путь многих начинающих писателей — обращение в национальные книжные издательства: у нас — Башкирское издательство «Китап», в Казани — «Таткнигоиздат». Вам самой не приходила в голову такая идея?
— Конечно, «Таткнигоиздат» — это родное для многих татар издательство, я в детстве читала книги с его логотипом. Когда роман был написан, я составила себе список потенциальных издательств и отправила им рукопись. Там были московские, казанские и питерские издательства. Честно признаться, я отправляла и в «Таткнигоиздат», но, видимо, прошло недостаточно много времени — они не успели ее рассмотреть. И в итоге публикация состоялась в другом издательстве — «АСТ» в редакции Елены Шубиной, чему я очень рада.
— Зато теперь в Казани напечатали вашу книгу в переводе на татарский язык Флёры Тархановой. Она советовалась с вами в процессе работы?
— Да, книга на татарском языке вышла 31 мая, ровно через год после публикации оригинала. Мне очень радостно, что первый перевод был именно на татарский, к тому же — в «Таткнигоиздате». Мы с переводчиком, уважаемой Флёрой Тархановой, конечно, общались, обсуждали спорные моменты. Что-то по ее совету было изменено в книге, в частности, имя Юзуф было заменено на Юсуф в татарском варианте. Мы очень хорошо работали вместе, и я рада, что именно Флёра апа была выбрана переводчиком: она поэт, и поэтичность ее слога была очень важна для романа. Флёра апа так душевно отнеслась к тексту, полюбила, прочувствовала его — это очень ценно. И она горячо защищала роман от нападок.
— «Зулейха открывает глаза» переводится уже на 20 языков. А специфичные татарские слова и выражения, словарик в конце книги тоже сохраняются?
— Вторым переводом текста, уже за пределами России, стал финский перевод. Совсем недавно, в конце октября, я представляла книгу на Хельсинской книжной ярмарке. Вот-вот выйдут в продажу переводы в Словакии и Голландии. И до конца года или в начале января выйдет перевод на китайский язык.
При решении каких-то спорных моментов я обычно доверяю издательствам, которые публикуют роман. Например, финское издательство «Into» решило, что все татарские слова и так понятны из контекста, им показалось излишним пояснять их дополнительно и давать в конце книги словарик.
Есть и второй подход: в английском переводе, скорее всего, татарских слов не будет. Как аргументировало издательство, для английского читателя и так в тексте будет очень много экзотики, в первых главах национальный колорит очень густ. Чтобы не оттолкнуть читателя, они предложили отказаться от использования татарских вкраплений.
— Кстати, башкирская и татарская мифология схожи, например, про духов дома или бани я тоже с детства знаю. Вам пришлось для этого изучать татарское народное творчество?
— Конечно, очень много общего. У меня есть эпизод, кстати, где Упыриха рассказывает про обряд «Кыз-куу» (погоня верхом на лошади за девушкой — прим. авт.). Кто-то в Татарстане мне заметил, что это башкирский обычай, но такое же было и в татарских деревнях. Так что переплетений много.
Да, я много прочла специальной литературы — книг, диссертаций. Другое дело, когда я читала труды по семантике татарского жилища, фольклору, лексике — я понимала, что многие вещи знаю из детства. Поняла, что могу опираться на свой детский опыт, рассказы бабушки.
— У вашей дочери совсем другое детство, другой опыт, но многое она может узнать из вашей книги. Кстати, она прочитала роман?
— Нет (смеется), и я не настаиваю. Она начала читать, но далеко не продвинулась. Ей сложно дается текст, ей всего 12 лет. Пока рановато, подрастет — прочитает сама. Что касается ее детства, я очень завидую ей. Мы живем на три города: мой муж из Санкт-Петербурга, я из Казани, дом наш общий в Москве. И это большое счастье — иметь три родных города, таких разных и очень красивых.
— Книга завоевала большой успех, а будет ли продолжение?
— Нет, продолжения не будет, я уже вышла из этой истории. Кстати, изначально в сценарии был написан эпизод о возвращении Юзуфа в нашу современность. Постаревший Юзуф, в 85 лет, приезжает обратно на Ангару, в поселок Семрук, которого уже не существует на карте. Он идет по этому поселку и мысленно встречается со всеми, кого они покинул тогда, в 1946 году. Это было финалом фильма, но для романа он мне показался не очень подходящим, и я его убрала.
— Вы одобрили идею театральной постановки «Зулейхи» уфимским режиссером Айратом Абушахмановым. Какие из его работ вы видели?
— Мы с Айратом Абушахмановым общаемся уже почти год, познакомились в интернете. Его спектакль «Черноликие» тронул меня до глубины души, я болела за него на «Золотой маске» (которую он, кстати, получил за работу художника-постановщика). Надо уметь с такой бережностью и при этом очень современно поставить классику. Айрат Абушахманов — прекрасный режиссер, тонкий, умный. Доверяю ему полностью и очень жду того, что получится с постановкой «Зулейхи» в Башкирском театре. Я приехала в Уфу и поговорить с читателями, и увидеться с актерами. Мне хочется им помочь лучше прочувствовать роман и героев.
— Предстоит большая работа по переделке прозаического текста в драматургический...
— Да, российский драматург Ярослава Пулинович уже начала работать. И это действительно большой труд.
— Кстати, еще один театральный эскиз по первой части книги делал режиссер, наш земляк Искандер Сакаев. Его эскиз с актерами МХТ в театральной лаборатории в Москве вырос до спектакля?
— Пока еще нет, но я очень надеюсь. Искандер Сакаев — талантливейший режиссер, человек-нерв. И постановки у него такие же — словно заряженные электричеством. Окончил Уфимский институт искусств, работал в Уфе режиссером. Мне это очень приятно — вообще, есть ощущение, что в Башкортостане очень тепло приняли мой роман, я очень признательна за это.
— А как обстоят дела с экранизацией книги?
— Подписан договор с каналом «Россия», говорим о фильме на шесть серий. Насколько я знаю, сейчас они пишут сценарий.
— Я музыковед, и мне очень интересно, какой будет музыкальный ряд в спектакле и фильме. Как вы себе его представляете и какую музыку любите?
— Я считаю, что мне не нужно ничего представлять, более того, это вредно. Сценарий, музыка, остальные компоненты фильма — сейчас это уже дело режиссера. А вообще, люблю классическую музыку: мне нравятся Григ, Бетховен, с удовольствием слушаю музыкальные группы «Чайф», «Чиж», Александра Градского.
— А национальную музыку слушаете?
— Да, вот когда к вам приехала, с удовольствием послушала радио «Ашкадар». Днем там были популярные песни, а после полуночи включили инструментальную музыку — очень душевно.
— Гузель, хотелось бы, чтобы вы прочитали роман «Иргиз» башкирской писательницы Хадии Давлетшиной — первого романиста среди женщин Востока, которая так же, как и ваша героиня Зулейха, попала в волну репрессий и была сослана в Темниковские лагеря. После оцифровки книга будет выложена на сайте Национальной библиотеки им. А.-З.Валиди. А пока от имени информационного агентства «Башинформ» хотела бы подарить вам книгу «Башкирская земля – край легенд». Спасибо вам за интересную беседу!