Земное притяжение. Выдающийся машинист Алексей Сологубов
Начал трудовую деятельность в компании в 1996 году слесарем подъёма ВПС.
Принимал активное участие в технических мероприятиях, позволяющих увеличить срок службы основных узлов погрузочно–доставочных машин за счёт дополнительных проточек для смазки трущихся деталей.
Под его руководством была доработана штатная гидравлическая амортизирующая подвеска на подземном вспомогательном автобусе для перевозки людей.
При его участии опробована и введена в действие технология разгрузки горной массы с ковша путём уменьшения подъёма рукояти, что позволило объединить разгрузку и зачистку грохотных решёток рудоспуска и сократить время разгрузки погрузочно–доставочной машины с 1–2 до 0,5 минуты.
Удостоен почётного звания «Кадровый работник Заполярного филиала, награждён почётной грамотой Министерства промышленности и торговли РФ.
– Алексей Викторович, скажите, что повлияло на ваш выбор профессии?
– Я коренной норильчанин, и родители мои тоже родились здесь. Папа работал на руднике «Таймырский» машинистом ПДМ, и я пошёл по его стопам. Никаких других вариантов будущей профессии я не рассматривал. Но тогда устроиться на комбинат было сложно. Сначала я работал плотником в «Талнахторге». На рудник смог попасть только через два года, сначала трудился слесарем подъёма на воздухоподающем стволе (ВПС). Примерно год отработал на поверхности и только после этого получил доступ под землю.
– Не скучно вам почти 20 лет в одной и той же должности?
– Нет. Многие из тех, с кем я начинал, уже уволились. Сейчас вокруг меня молодёжь — и среди коллег, и среди начальства. Коллектив изменился кардинально, но, несмотря на разницу в возрасте, мне комфортно.
– А какая сейчас молодёжь?
– Даже не знаю, как сформулировать... Она современная. У этих ребят совсем другие взгляды и другой темп жизни. Они хотят всё заполучить очень быстро. В прежние времена такого не было. Чтобы добиться какого–то разряда, нужно было приличное время проработать. А сейчас работники мобильные, шустрые, способные взять всё и сразу. Но это нормально.
– И что, шахта даёт возможность получить всё и сразу?
– Я думаю, да. Может, не так скоро, как хотелось бы. Сейчас возможностей даже больше, чем раньше, зарплаты стали куда выше, ничто не мешает строить карьеру. Ты работаешь на компанию, тебе дают кредиты, у тебя появляется машина и квартира. По сравнению с многими городами мы далеко впереди.
– Недавно вы получили высшее образование...
– Да, я выучился на горного инженера. Родители уехали в Тулу, на пенсию, а я поступил в Тульский политехнический университет. Изначально мотивация была в том, чтобы чаще видеться с родителями, помогать им.
– Вам было любопытно спустя столько лет практики взглянуть на процесс с теоретической стороны?
– Учился я с интересом, но занимательнее всего были новые встречи. В университете обучаются люди с разных концов страны, строители Московского метро. Интересно было пообщаться с представителями вроде бы схожих профессий, но всё–таки во многом разных. Приезжали в Тулу ребята из Белоруссии, из Солигорска. Они как раз занимаются добычей, остальные — проходкой. Обобщив всё увиденное и услышанное, я теперь с уверенностью могу сказать, что такой специфики труда, как в Норильске, больше нигде нет. И, безусловно, обмен опытом пошёл мне на пользу. Это касается не каких–то прикладных вещей, а скорее жизненного опыта, человеческого. Есть что и с чем сравнивать.
– И что показывает сравнение? «Норникель» выигрывает?
– Положительных моментов хватает, и лидирует компания во многом. Прежде всего за счёт стабильности. У нас огромное количество социальных программ, ссуды, страховка. Но есть и то, что было бы неплохо перенять нам. Например, в той же Белоруссии работники получают зар-
плату в долларовом эквиваленте. Доллар растёт, и зарплата вместе с ним. Разве не здорово? Или прохождение медкомиссии. У них этот процесс как–то проще, лояльнее к работнику. Но, хочу особенно подчеркнуть, у меня ни разу не возникло желания бросить всё и перебраться в другой регион, где «трава зеленее». Наверное, как и многие норильчане, я мечтаю в своё время уехать на материк, но пока это время не настало.
– Многое ли поменялось в профессии за время вашей работы на руднике?
– В принципе нет. Разве что машины стали современнее. Появились кондиционеры в кабинах, стёкла. Сама работа осталась той же, только фронт её сильно расширился. Приходится наматывать изрядный километраж — если раньше до определённого участка ты добирался за 15 минут, то сейчас на это уходят все 30–40. Масштаб! Ну и, конечно, внедрение системы позиционирования — очень полезная вещь. Думаю, работать будет именно так, как задумано, без сбоев. Это очень удобно, диспетчер всегда знает, где находится машина, что происходит под землёй.
– А ваши дети собираются продолжать горняцкую династию?
– Моему сыну Кириллу 16 лет. Он собирается связать свою жизнь с силовыми структурами. Я этому даже рад. Мне кажется, хватит Крайнего Севера для двух поколений семьи. Пусть пробует, дерзает. Опять же, возвращаясь к вопросу стабильности. Если у него не получится осуществить мечту, он сможет вернуться и найти место здесь. Плюс Норильска в том, что молодёжь здесь востребована. Компания нуждается в смекалке, силе и энергии.
– Вы и сами — образец стабильности. Один раз сделав выбор, ему не изменяете.
– (Смеется.) И с женой так же. С Ларисой я познакомился, ещё учась в талнахской школе № 39. Она сейчас работает статистиком в Оганерской больнице.
– Есть ли у вас какое–то хобби? Отдушина, которая помогает отвлечься от рабочих будней?
– Автомобили. Сейчас мы свою «ласточку» продали, а была у нас Toyota Prado. Но валяться под машиной в гараже, крутить гайки я не охотник. Люблю попутешествовать. Родители наши живут в разных городах: одни в Казани, другие в Туле, плюс в Геленджик обязательно надо заехать. Так что в отпусках получается душевно покататься между ними.