Илья Мильштейн: Нам тут набрасывают. Нобелевка и патриоты

У писателей и публицистов российских большой праздник: Светлана Алексиевич получила Нобелевскую премию.

Событие довольно редкое, даже уникальное. Ибо наградой этой, которую выдают с 1901 года, русскоязычных обычно обносят. До сих пор вручали всего пять раз, что несопоставимо с масштабами русского мира и его вкладом в сокровищницу мировой литературы. Да просто несправедливо.

Оттого с позавчерашего дня, когда стало известно, что Алексиевич удостоилась Нобелевки, писательский цех гудит как растревоженный улей. Коллеги по перу бурно обсуждают, комментируют и комментят большую литературную новость, и каждый находит свои, незатертые слова. В особенности патриотически настроенные писатели и публицисты; видно, что у людей наболело.

Они ведут разговор о самом главном: о корнях, о мастерстве, о политике. Это очень серьезный разговор, несмотря на праздник. Это, можно сказать, для патриотически настроенных писателей и публицистов праздник со слезами на глазах.

К примеру, исследуя корни награжденной, комментаторы роют на такой глубине, что прямо страшно заглядывать. Вот как Егор Холмогоров докапывается: украинская писательница с белорусским паспортом, живущая в ЕС и пишущая на русском языке получила Нобелевскую премию. А вот как Захар Прилепин: Писательница, но не писательница, русская, но не русская. У Вадима Левенталя на сей счет припасена метафора: на безрыбье главной рыбой назначили живущую во Франции гражданку Белоруссии. С ним, однако, заочно полемизирует Эдуард Лимонов: она же вернулась в Минск из Швеции. Складывается такая картина: российские писатели, сгрудившись над картой, пытаются отыскать Светлану Алексиевич. Кафкианская вообще картина, но по сути реалистичная.

Судят лауреата безусловно по гамбургскому счету, который куда строже стокгольмского. Ибо мастера судят, а не кустари какие-нибудь. Очередная травоядная домохозяйка, получившая премию – такова оценка одного из самых взыскательных наших художников, Лимонова. Явление глубоко периферийное, – припечатывает Холмогоров и добавляет: в России есть примерно сотня писателей, превосходящих ее по литературному мастерству, независимо от того, читать их в оригинале или переводе. Но, к сожалению, утаивает от нас эту сотню, а также имена переводчиков. Прилепин высказывается проще, но и подробней: академики, проголосовав за русскоязычную, выбрали самый нелепый, самый убогий вариант: дать премию хорошей журналистке, которая более всего славна своими даже для людей ее убеждений на удивление банальными интервью с припевом: «Россия всех убила, убила, убила, всегда всех убивала и будет убивать, остановите это зло, эти рабы, они никогда не перестанут быть рабами, там Сталин и попы, и вы знаете, чем всё это заканчивается, и особенно я знаю».

Заметно, что он не прочитал ни строки из прозы Алексиевич, но большому российскому писателю этого и не нужно, чтобы вынести свой вердикт. Прилепин же не чукча, в самом-то деле. Что же касается Левенталя, то он знает, чем сочинитель отличается от журналиста. Писатель – он сочиняет истории, пересоздает реальность, изобретает язык, стиль и новые способы рассказывания. Ничего этого не делает и никогда не делала Светлана Алексиевич... И с ним тоже не поспоришь. Живой язык – это же не литература, и разве реальные люди со своими фантастическими судьбами могут населять книгу в твердом переплете? Чего они там забыли, спрашивается?

Возникает вопрос: а почему она такая периферийная, эта Алексиевич, и к нему еще один вопрос, попутный: за что ее, собственно, наградили? Самый достоверный и живописный ответ дает Артем Рондарев: "Nu, za rusofobiyu", – сказал глава Нобелевского комитета Алексиевич, поднимая стакан водки на частной вечеринке после церемонии награждения. И подмигнул. Тему развивают другие писатели и публицисты.

В ближайшее – и, боюсь, еще очень долгое время – нам будут тыкать в лицо Светланой Алексиевич. Вот, мол, что она говорит и думает, а ведь она Нобелевский лауреат! – печалится Левенталь. Холмогоров увлечен геополитикой, прорицая в скором времени антироссийский союз Лукашенко с Алексиевич. Флирт Лукашенко с Западом заходит все дальше, антироссийские жесты и пропаганда становятся все более часты... И на этом фоне премия для Алексиевич, уже заявившей, что на фоне Путина Лукашенко не совсем уже и диктатор, вполне может стать своеобразным мостиком на пути дальнейшего отступничества белорусского лидера, – не очень по-русски, что легко объяснить волнением, пишет Холмогоров. Думаю, Батька сегодня выпьет за ее здоровье – все-таки первая Нобелевская премия у Белоруссии. Тем более я недавно читал, что у них не такие уж и плохие отношения, – дополняет эту мысль Лимонов.

Они вообще друг дружку почитывают.

Оптимистическую черту под этой трагедией подводит Прилепин. Он вспоминает, как лет 5–6 назад говорил, причем в Париже: Нобелевская премия вспомнит о русской литературе, как только русские подлодки начнут плавать возле Европы. И вот свершилось! Где там наши подлодки, кстати? – вопрошает прозаик, и все мы знаем ответ: недавно обнаружены где-то в шведских водах. Да что подлодки! Российские истребители, как к себе домой, залетают в Турцию, а баллистические ракеты вообще где хотят, там и приземляются, хоть в Иране. Короче, потому Алексиевич и получила премию, что мир, охваченный русофобией, снова боится Россию и хочет ее наказать.

Закончим с цитированием. Попытаемся все-таки понять: отчего так трясет патриотически настроенных писателей и публицистов, узнавших позавчера имя лауреата Нобелевской премии по литературе за 2015 год? Все-таки как бы ни относились они к Светлане Алексиевич, принадлежит она русской литературе, которую редко привечают в Стокгольме. Все-таки праздник. Тем более для патриотически настроенных. Зачем уж так огорчаться, изображая презрение и с трудом скрывая зависть и ненависть? Да и при чем тут гамбургский счет, если кроме собственных сочинений и творений заединщиков указанные авторы в массе своей мало что читают? Лимонов разве что вспомнил про «Цинковых мальчиков», сочтя эту книгу устаревшей, хотя она сегодня прямо потрясает своей актуальностью.

Разгадка, наверное, не только в том, что патриотически настроенных писателей обнесли Нобелевкой – в ином случае они бы пели изумленную осанну шведским академикам. А в том еще, что все выше перечисленные авторы слишком уж болеют за государство, что гибельно для литературы в любые времена. Особенно в такие времена, когда это государство гуляет по миру, как по буфету, вызывая стойкое чувство отвращения у всех нормальных людей. Вписываться за него, инфантильно размахивая подлодками, – это как-то совсем уж нехорошо. Это позорит, как говорили в прежние времена, высокое звание русского литератора.

Нет, литератору не обязательно быть диссидентом. Но он непременно должен быть частным человеком, критически взирающим на мир и на свою страну. Болеющим за нее и оттого взирающим еще критичнее. И еще он не должен быть холуем при власти, верным барбосом или русланом, яростно облаивающим собратьев по перу, если они отклонились от заданного государственного курса. Это всегда бесконечное грустное и постыдное зрелище, что в советские времена, что в постсоветские. Особенно в праздник, который вроде бы должен объединять писателей земли русской, но оказывает на некоторых из них парадоксальное воздействие. Узнав о том, что Светлане Алексиевич, частному человеку, русскому писателю, дали Нобелевскую премию, они испытывают чувство почти невыносимого страдания. Больно смотреть и читать.