«Иштояна видит!» Армянский форвард заговорил спустя много лет и открыл удивительные тайны
Прославленный нападающий ереванского «Арарата» Левон Иштоян, проживающий более тридцати лет в США, дал первое большое интервью после завершения спортивной карьеры в 1975 году.
В беседе с корреспондентом Спорт-Экспресс Юрием Гольшаком, легендарный армянский футболист рассказал некоторые малоизвестные факты из своей жизни, о чём Sputnik Армения решил фрагментарно поделиться со своими читателями.
… — В 88-м понимали, что уезжаете насовсем?
— Да, да! Сказал «уезжаю» — значит, все. Я 20 лет в футболе — что получил от государства? Только отдал! Чтоб меня выпустили, квартиру отдал. Даже не продал.
— Вот это да.
— Чуть позже в Штаты переехали мои друзья — Сергей Бондаренко и Армен Саркисян. Вы, наверное, знаете.
— Еще бы. Известные футболисты.
— Сергей приехал в 92-м, тогда уже не коммунистическая партия правила. Он ереванскую квартиру оставил. А у меня выбора не было. Или отдавай, или никуда не едешь. А квартира была шикарная — 4-комнатная в самом центре, недалеко от рынка! Сказал — «пожалуйста, забирайте».
— Кто сейчас в ней живет?
— Бывший второй секретарь ленинаканского обкома. Коммунист номер два. Зовут Таджат, фамилию не помню. Все, что говорю сейчас — от души, ничего не скрываю.
— Весь Ереван знал вашу белую «Волгу» — в номере которой были одни «восьмерки».
— Вы и это помните?! О! Думал, помню только я. Спасибо вам. Только номер был с нулями — 00-08. С этой «Волгой» история вышла. В 73-м выигрываем Кубок и чемпионат, команда отличная. Когда сезон здорово начали, республиканский Совмин попросил у Москвы 16 «Волг». Чтоб в конце сезона все ребята получили. Становимся чемпионами, эти 16 машин приходят в Ереван. Знаете, что было дальше?
— Что-то не так?
— Мне друг говорит: «Лева, беги скорее за своей «Волгой», а то не получишь. 10 машин уже продали!» Ты представляешь, Юра-джан?!
— Ничего себе.
— Мне не веришь — расспроси в Ереване наших ребят. Все подтвердят. 5 «Волг» на команду осталось!
— Кому дали?
— Мне, капитану Оганесу Заназаняну, вратарю Алеше Абрамяну, Андреасяну и Маркарову. Все. Мне неудобно было на этой машине ездить, честное слово. Каждый раз приезжал на тренировку — ребята так смотрели… Мы же друзья! Сидеть в этой «Волге» не мог. Быстро продал.
… — Смешных историй про вас миллион ходило.
— Ой, сколько было… Когда забил два Киеву, началось. Я же родился в Ленинакане. Сейчас Гюмри. Вот рассказывают: приезжает туда Пеле. Идет по городу — никто не узнает. Подходит к одному: «Я лучший футболист мира!» — «Ой, Левончик, как ты загорел…»
— В этом Ленинакане, говорят, вам памятник собирались ставить.
— Не разрешили!
— Вот несчастье.
— Так на памятнике Ленину сзади «восьмерку» нарисовали. Все понятно стало. Ну анекдот же?
— Помните, как впервые услышали фразу в «Мимино» — «Иштояна видит»?
— Еще бы! Я чуть со стула не упал! Мы с Фрунзиком дружили, он тоже из Ленинакана. Даже там соседствовали — только я был еще маленький. Потом и в Ереване жили рядом. От театра Сундукяна идешь на два квартала вниз — его дом. Все время встречались. А потом вдруг Фрунзик пропал, месяцев шесть не вижу. Всполошился: что случилось? Потом собираюсь на рынок — о-па, он навстречу! «Ты где пропадал, дорогой?» — «Полгода на съемках, в грузинский фильм меня пригласили. Очень хороший режиссер, сценарий тоже ничего. Встречаются грузин и армянин в Москве. Кикабидзе любит одну стюардеску, а она не пришла… Знаешь, долго рассказывать. Потом посмотришь. Называется «Мимино». Помолчал — и вдруг оживился: «Знаешь, Лева, я про тебя такое сказал! Увидишь — обалдеешь!»
— Так и случилось.
— Между прочим, в сценарии никакого Иштояна не было. Фрунзик говорит в грузовике: «Слушай, что ты хочешь! Если женщина каждый день артистов видит, академиков видит, космонавтов…» Вдруг Данелия прерывает: «Стоп! Чего-то не хватает. Артистов, академиков и космонавтов — мало. Отдыхаем пятнадцать минут, что-то придумываем». Потом подходит: «Фрунзик, готов?» — «Начинаем…» И выдает — «Иштояна видит!» На этой фразе Данелия просто упал.
— Да и я бы упал.
— «Вот! То, что надо! Оставляем! Гениально, Фрунзик, гениально! Браво!» А я счастлив был, когда услышал. Не у каждого такое наслаждение случается. Вот вы хотели бы, Юра-джан, чтоб про вас в фильме так сказали?
— «Голышака видит»? А звучит.
— Меня до сих пор этой фразой что в Грузии, что в Ереване встречают: «Ооо, Иштояна видит! Можно тебя потрогать?» Спасибо Фрунзику.
… — В команде что говорили про этот фильм?
— Да каждому хотелось, чтоб его имя звучало в фильме. Конечно, когда люди на улице говорили: «Иштояна вижу! Можно потрогать?» — ребятам из команды это не очень нравилось.
— Завидовали?
— Ну а как иначе? Конечно. Это везде было бы.
— Тут отыскал вашу фотографию в самолете — с подписью: «Вот так стюардессы видели Иштояна».
— Знаю эту фотографию. Мне тоже нравится.
— Можно было бы пересмотреть один матч из собственного прошлого — какой выбрали бы?
— Финал Кубка против киевского «Динамо»! Феноменальный матч!
— Запись-то осталась?
— У меня нет. Только мутные фрагменты. Два моих гола. Киев тогда был феноменальной командой — потом они всю Европу громили. 10 лет держали в страхе всех. Но мы выиграли в 73-м в Москве по делу. Говорят, у украинцев запись есть, но они продают. Даром давать не хотят. Я спрашивал наших ребят — ни у кого пленки нет.
… — Чудом для вас. Гол на последней минуте, еще один в дополнительное.
— Тогда же иначе играли — если дополнительное время тоже ничьей заканчивается, на следующий день переигровка. Так вот перед дополнительным Симонян даже администраторов попросил выйти из раздевалки. Остались только мы и он. Помолчал, обвел всех глазами: «У меня один вопрос. Что будем делать сегодня?» У всех глаза в пол, сил никаких. Он прибавил голос: «Если сегодня не выиграем — завтра будет поздно! Мы должны умереть, но выиграть!»
Кровавая подпись Берии: как летописец Аксель Вартанян раскрыл тайны советского футбола
— Назавтра действительно было бы «поздно»?
— Сто процентов. В «физике» с Киевом никто не сравнился бы. А у нас по росту, например, была одна из самых маленьких команд. Головой почти не забивали! Но в тот вечер вышли и раздавили их в дополнительное время. Бегали как заведенные. Киев не ожидал такого напора! Мы умели собраться. Даже сами, без тренеров, встречались: «Какая бы ни была хорошая команда — ее забудут через десять лет, если ничего не выиграет. Или Кубок, или чемпионат надо брать». В тот год весь мир узнал, кто такие армяне!
… — Представляю, как Ереван вас встретил с Кубком.
— Нас Донецк встретил. Из Москвы сразу поехали с «Шахтером» играть. Они такие сердечные ребята — казалось, убить нас хотят прямо на поле… Но что потом творилось в Ереване! Народ на деревьях висел, накрытые столы вдоль всей дороги! Все кушают, пьют. Музыка!
— Могу себе представить.
— Мы даже домой не поехали — сразу на базу. Эх, Юрочка, какие воспоминания…
— Говорят, в Армении зарезали всех кур.
— Допускаю! Уж после того, как обыграли «Зенит» 3:2 и стали чемпионами — точно зажарили всех. Тяжелейшая игра. После этих двух украинских команд вообще сил не оставалось. Юра-джан, это невозможно рассказать. Иногда казалось, что все это сказка, сон. Не хочу хвастаться — но тот «Арарат» был великой командой. Сегодня смотрю «Барселону» — мы играли точно так же! Вот после чемпионства мы до утра по городу ходили. Домой никто не отправился.
… — На «Баварию» вы все-таки однажды попали. Во всех смыслах. Тот же Алеша Абрамян рассказывал — если б не он, проиграли бы в Мюнхене 0:6, а не 0:2.
— Все правильно! Алеша — шикарный вратарь. Такие мячи снимал! Я до сих пор не понимаю, как такие вообще можно брать. В этой «Баварии» было шесть чемпионов мира. Шесть! Сейчас смотрю на «Баварию» — нет, та была гораздо сильнее.
— Да. Прям уж шесть?
— А я вам всех назову — Майер, Беккенбауэр, Шварценбек, Мюллер, Руммениге, Хенесс… Вы представляете, Юра, с кем мы играли? Сейчас на всю Европу реальных звезд три человека — Месси, Роналдо, Мбаппе. А тогда в одном клубе было шесть. Я вам так скажу: никто и никогда не «возил» наш «Арарат» с такой силой, как «Бавария» дома. Но Маслов выбрал совсем защитный вариант — мы и должны были проиграть с минимальным счетом. Больше ничьей нам с самого начала не светило. А зря! Если б мы проиграли в Мюнхене 0:1, дома их точно добили бы. А потом взяли бы Кубок чемпионов. Мы должны были его брать в тот год.
— Не преувеличиваете?
— Я вам точно говорю. А взяла «Бавария», которую мы дома 1:0 обыграли.
— Вы чувствовали себя сильнее «Баварии»?
— Нет. Сильнее «Баварии» не было никого. Но высадить их могли.
.. — Вы обидное от тренеров слышали?
— Еще сколько!
— Самое-самое?
— Я только перешел в «Арарат». После матчей что от Фальяна, что от Пономарева только «двойки» получал. Кому «четыре», кому «пять». А мне — только «два»!
— Ничего себе.
— Всем друзьям говорил — «что эти тренеры меня так не любят? Сами же пригласили!» А в 70-м году сезон закончился — и Александр Пономарев стал главным тренером сборной. Знаете, кого первым пригласил в сборную СССР?
«Неудобный» тренер – гениальный дриблер: за что Аркадия Андреасяна нарекли великим
— Вас?
— Меня! После всех этих «двоек»! Я не выдержал, подошел: «Почему так?» — «Дурачок ты, дурачок. Если б я тебе тогда «пять» поставил — ты на том уровне и остался бы. А ты должен был вперед идти». У меня глаза расширились: «Спасибо, Александр Семенович».
— Уже на следующий год от чемпионского «Арарата» мало что осталось — начались дрязги.
— Все правильно. К футболистам начали относиться, будто нам по сорок лет было. В 28 выпроваживали!
— Вы во сколько ушли?
— Как раз в 28. Не только я. Вот поэтому прошло 47 лет — а футбола в Армении нет.
— Кто тренировал?
— Эдик Маркаров принял команду. Я получил травму — неделю пролежал, ни один человек из команды ко мне не пришел, не спросил: «Лева, как ты?» Я и сказал — это все. Заканчиваю по возрасту. Сделайте мне прощальный матч, больше ничего не надо. Потом уйду из футбола.
— Сделали?
— Матч-то? Да. Это мне уже 29 исполнилось.
— Я ушам своим не верю.
— А что не верите, Юра-джан? Посмотрите, в интернете есть фотографии — меня несут на плечах, букет в руке… Играли с ЦСКА.
— Я не про матч. Я про ваш уход. Самого великого футболиста Армении 29-летним выпроваживают из «Арарата».
— Меня четыре команды высшей лиги звали — «Спартак», «Зенит», алма-атинский «Кайрат» и киевское «Динамо». Мог бы пойти — но жена сказала: «Левон, не надо тебе никуда уходить из «Арарата». Заканчивай здесь». Так и поступил.
— Правильно сказала?
— Тысячу раз права! Спасибо моей жене! Оганес Заназанян, наш капитан, был в такой же ситуации — поехал 29-летним играть в «Спартак». Пробыл шесть месяцев, вылетел с ним из высшей лиги. Потом доигрывал в Карабахе. Нужно мне было так заканчивать?
— Почему ж никто к вам в больницу не пришел?
— Не знаю. Для меня это и сейчас загадка. Я уже тогда думал заявление написать — многих наших ребят, которые по 10 лет без замен отыграли, вдруг усадили на скамейку: «Ваше место здесь». А они профессионалы, опытные, только-только чемпионами стали!
— Это при Маркарове происходило?
— Началось при Маслове. Продолжилось при Маркарове. Спросите его — почему. Он живой, может рассказать. Но это удивительно. Меня-то и покойного Шурика Коваленко хоть проводили с цветами. Остальных не стали.
— Блохин в такой же ситуации спокойно уехал за границу доигрывать.
— Открою секрет — первым советским легионером должен был стать я. Еще рассматривали Конькова из Киева. Но поехал в Австрию Зинченко из «Зе