Бывший депутат ВС РСФСР поделился воспоминаниями о путче 1991 года

Почти бескровная революция

Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) был сформирован 19 августа при участии ряда функционеров и руководителей Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза, правительства СССР, Вооруженных сил и Комитета госбезопасности. Их план был в том, чтобы ввести в стране чрезвычайное положение, сместить президента Михаила Горбачева, а также остановить ее распад и создание Союза Суверенных Государств.

За день до начала путча на президентской даче в Форосе были отключены все виды связи, включая канал, обеспечивавший управление стратегическими ядерными силами СССР. Затем ночью была заблокирована и сама дача силами Севастопольского полка войск КГБ.

Уже в 6.00 утра Всесоюзное радио начало передавать сообщение о введении режима ЧП и о плохом самочувствии Горбачева, в связи с которым руководство страной берет на себя вице-президент СССР Геннадий Янаев.

Через несколько часов в столице начинаются первые митинги, которые затем перерастут в многотысячные выступления, на которых люди выступают в поддержку председателя Верховного Совета РСФСР Бориса Ельцина и демократию. Будущий президент позже выступит перед собравшимися у Белого дома, где публично признает действия ГКЧП "реакционным, антиконституционным переворотом".

Итогом этих событий стал арест почти всех членов ГКЧП. Армия не стала вмешиваться в эти события и как-либо препятствовать гражданам в высказывании своей позиции. Из сотен тысяч людей, который вышли на митинги в Москве и Ленинграде, погибли трое – Дмитрий Комарь, Владимир Усов и Илья Кричевский. Они стали жертвами инцидента с участием военной техники, который произошел в тоннеле под Новым Арбатом.

Источник: wikipedia.org

Попытка отсрочить неизбежное

Как и любое крупное событие, спустя столько лет оно смотрится в значительной степени по-иному, рассказал в интервью "ПолитЭксперту" историк и профессор МГИМО Евгений Кожокин. Он в 1991 возглавлял одну из структур Комитета по международным делам и внешнеэкономическим связям Верховного Совета РСФСР. Но тогда для многих ситуация выглядела в ином свете.

"Все виделось совершенно однозначно: есть демократические прогрессивные силы, которые сосредоточены, прежде всего, в Белом доме – Верховный Совет, депутаты; и есть ГКЧП. Сейчас это видится как трагедия, в которой была своя правота у одной стороны, и была своя – у другой. Трагедия в том, что мы – граждане одной страны – не смогли друг друга понять, найти выход из того глубочайшего кризиса, который завершился распадом Советского Союза", – считает историк.

Евгений Кожокин считает, что члены ГКЧП слишком поздно начали пытаться помешать распаду Советского Союза. Остановить этот процесс, по его мнению, было уже невозможно. Кроме того, они не знали, в каком направлении необходимо вести страну.

Перестройка сильно изменила СССР. Особенно это стало заметно после 1990 года, когда появились совершенно новые по своей структуре и политическому облику Верховные Советы. Кожокин заметил, что и в тот период, и сейчас остается приверженцем демократических убеждений.

"Считаю, что мы, демократы, и те, кто назвал себя демократами, таковыми не являясь, сделали много ошибок. Да и лидер у нас был, скорее, не демократ, а анархист на троне. Борис Николаевич Ельцин, конечно, человек с поразительным чутьем. Смелый, не боялся рисковать. Но то, куда он нас вел, – это была беда и трагедия. Он думал больше о себе и в гораздо меньшей степени о стране", – подчеркнул Евгений Кожокин.

Источник: wikipedia.org - kremlin.ru/CC BY 4.0

Путч изнутри

Бывший народный депутат рассказал, что 19 августа летел в самолете из США в Хабаровск и о событиях в стране узнал от пилота. Тот знал, что на борту находится член Верховного Совета, и передал ему информацию о "болезни" Горбачева и сложении им полномочий. С Дальнего Востока он отправился в столицу.

В Белый дом Кожокин попал без препятствий. Атмосфера в здании правительства, по его словам, была напряженной, но чувства опасности не возникало даже когда советник Ельцина Сергей Станкевич по громкой связи объявил о планирующемся нападении на объект. Тот просил женщин покинуть помещение, но они не прислушались к совету. Все это воспринималось нардепу тогда не как трагедия, а фарс.

Историк сравнивает те события с корниловским мятежом 1917 года, когда большевики разбились на группы и начали вести пропаганду в армейских частях. Демократические политики поступили так же. Кожокин отметил, что лично разговаривал с солдатами и офицерами в Сокольниках. Военные, по его словам, придерживались позиции: "да, мы получили приказ выдвинуться, но в наших граждан стрелять не будем, если не будут стрелять в нас". К Ельцину и другим политикам в армии относились скептически.

"Ощущение трагедии и опасности пришло только ночью, когда в Москве раздались выстрелы. Ну что мы, совсем с ума сошла? Мы в своем городе стреляем? В кого мы стреляем? Большую часть ночи я простоял с людьми около Белого дома, и это было поразительное ощущение – братства, солидарности, надежды. У нас у всех было очень много иллюзий, красивых иллюзий, в том числе и у меня. Этот момент был эмоционально прекрасным. Было ощущение, что мы защищаем свой город. Я москвич, для меня Москва – это мой город", – подчеркнул Кожокин.

Историк считает, что сменившимся поколениям, которые не застали событий 1991 и 1993 года, важно извлечь один урок: нужно вести дела так, чтобы не доходить до таких кризисов. Важно искать способы другой борьбы, которая не приведет к тому, чтобы на улице появлялись люди с оружием в руках и танки. Эта ответственность лежит как на простых гражданах, так и на руководстве страны.