Советская "неопатриархальная" семья
До этого было общее понимание, что такое брак и институт семьи, теперь же рассмотрим, что же было свойственно нам в России. Мы же всегда какие-то особенные. У нас с начала индустриализации формируется прослойка городской интеллигенции. Настоящая буржуазная семья как и у всех нормальных людей. Идет адекватная смены парадигма, когда семья становится «для человека», а не человек просто винтик и работник для семьи. Когда формируются демократичные отношения. Когда присутствует индивидуализм внутри брачного союза. Когда есть некая суверенность семьи. Есть её автономия: бытовая, социальная, культурная. Это всё у нас было. И та самая любимая всеми нами городская интеллигенция конца 19 - начала 20 века – это всё ровно про это.
И когда так, то это естественная эволюция. Когда новые возможности, открываемые растущей индустриализацией и урбанизацией, идут на улучшение и на развитие. От жесткого патриархального доминирования к демократичности буржуазной семьи, в которой ориентация идет на потребление и улучшение благополучия. Когда чувства выходят на первый план. Когда индивидуальный выбор определяет дальнейшее развитие.
Был условный деревенский мужик, но вот он перебрался в город. Обучился какой-то профессии. Освоился в городской среде. Затем завел здесь отношения. Женился «по любви» на той, кто тоже освоилась. У них родился ребенок. И у всей этой нуклеарной конструкции ориентация стала на образование, карьеру, улучшение бытовых условий, социализацию. Классно звучит, да?
Но не получилось у нас такое. И главная причина – это поздняя, а правильней даже запоздалая, и как следствие, форсированная индустриализация. Никакой плавной эволюции, когда поколение за поколением формируются класс образованной интеллигенции или буржуазной рабочей прослойки, и они начинают менять общественный уклад – такого не было. Влияние городской интеллигенции было минимальным.
В наши города хлынула патриархальная деревня, которой 80% населения, и доминанта резко стала рабоче-крестьянской. Кто и как этим воспользовался мы, я надеюсь, знаем и понимаем. Никакой эволюции – только революция! Уход от патриархального мира был радикальным. «Весь мир насилья мы разрушим. До основанья, а затем. Мы наш, мы новый мир построим».
Отношение к семье в революционной России было примерно такое:
«В коммунистическом обществе вместе с окончательным исчезновением частной собственности и угнетения женщины исчезнут и проституция, и семья». Это господин Бухарин размышляет. А Лев Троцкий говорил, что «место семьи, как замкнутого мелкого предприятия, должна занять законченная система общественного ухода и обслуживания». Такой комбинат вместо индивидуальных семейных ячеек. Коллектив.
И все это звучит, как авантюрная попытка раздать всем столько свободы и столько «нового и светлого», чтобы это опьянило настолько, что можно было и поубивать половину страны за такие «высшие идеалы». Что, к сожалению, и случилось. План сработал. Но как только революция и гражданская война стихли и власти поняли, что победили. Как только пришло время отстраивать новую государственность, то уже начиная с двадцатых годов двадцатого века происходит уход от радикально-революционных настроений.
Семья, брак еще разок делают резкий разворот: формируются отношения между семьей и новом советским государством. «Мы вам – вы нам»: такой принцип. Советская власть поняла, что молодая нуклеарная семья много в чем нуждается: жилье, садики, образование, рынок труда. Значит, давайте, через эти институты на семью и влиять. Тогда и закладываются основы, когда садики, школы, пионеры, рабочие коллективы – все вместе это становится фактором контроля и утраты для семьи возможности независимых решений. И принцип тут очень вроде и логичный: «мы же вам это всё даем – построили садик и микрорайон – так вот, вы теперь нам и обязаны за это. Слушайтесь. И этот принцип настолько прижился, что мы с ним под коркой живем до сих пор.
Формируется «неопатриархальная» советская семья. Где патриарх – это государство, общество, коллектив. И тут также, как и с патриархальной церковной надстройкой, экономика и демография выходят на первый план. Надо было быстро нарастить население Советского Союза. И проконтролировать становление советского человека, вот буквально, от зачатия до эффективного использования в качестве работника и строителя коммунизма.
И стоит сказать, получилось. Между 1926 и 1989 годами численность населения России увеличилась на 59 процентов. Городское население выросло в 6,6 раз. А число городских семьей увеличилось более чем в 8 раз. И это учитывая фактор Великой Отечественной войны.
За счет чего это произошло?
Первое: запрет абортов. Тут все понятно. Нужно было запустить воспроизводство населения, а то рождаемость и так упала из-за факторов индустриализации. Плюс общий демографический кризис после революции, гражданской войны, а до этого еще колоссальные потери во время Первой Мировой. Без запретов на аборты никуда.
Второе: тотальное ограничение разводов. Нарожали – воспитывайте. Несите ответственность. Тяжело. Нет денег. Или есть какие-то индивидуальные переживания и стремления, хочется нового - не важно. «Стерпится-слюбится». «Бог ребенка дал, и на ребенка даст». Простите, партия, а не Бог. В общем, новый светлый мир коммунизма без жертв не построишь.
Третье: запрет на незарегистрированные браки. Это важный пункт контроля и формирования общественной нормы, когда мужчина и женщина должны изначально подразумевать серьезные отношения. Никаких вот этих пожили и разбежались. Сразу брак и серьезные намерения. А там, когда партнеры уже вступят в зарегистрированный брак, то начнет работать второй пункт – запрет разводов, и всё: ловушка захлопнулась.
Еще появляется фактор: «морального облика советской семьи». Это когда первые три пункта строго контролируются. Должен быть ребенок, раз. Никакого развода, два. Никаких легкомысленных отношений, три. И все внешние проявления семейной жизни должны быть только положительные. И отсюда сразу все советские семьи стали аккуратненькие, высокоморальные, высоконравственные.
Это, конечно, не означало, что не было пьяниц, иждивенцев, бытового насилия, ссор, скандалов – всё это было. Но напоказ выставлялось что-то другое. Хотя, стоит признать, что осуждение и порицание бытового насилия, алкоголизации и дискриминации внутри семейных отношений – это всё в чем-то даже было эффективным моментом и где-то сдерживало рост этих пагубных моментов. Но проблема тут в том, что били жен и детей, насиловали и спивались совсем из-за иных факторов, а не так, что мало было «морали» и плохо следили за общественными нормами. Этой слежки было даже too much. И как это всегда бывает с радикальными перекосами,затем этот колоссальный общественный прессинг начал становиться контрпродуктивным.
В итоге получается, что советская семья приравнивалась к обществу, к коллективу. Та самая буржуазная обособленность семьи, она строго порицалась. Все должны были быть одинаковые, жить под надзором друг друга. Разделять общие проблемы и устремления. Конечно же к светлому и коммунистическому.
И еще последний важный пункт – искусство и культура проецировали в общество только нужные идеи. Никаких вольностей в раннесоветском и поствоенном периодах не было. Все строго по согласованию с линией партии.
Но были и плюсы советской семейной жизни. Одна революционная тенденция, направленная на разрушение патриархальных основ, все же сработала. Женщина получила тотальную эмансипацию. Мы почему-то не любим это подчеркивать, но именно у нас женщины с 1917 года получили безоговорочное избирательное право. Так рано и так полноценно не было ни у кого.
Еще доступ к образованию. А это важнейший фактор. Первая половина 30-х годов 20 века: на 1000 мужчин 333 мужчины получали среднее или высшее образование. Для женщин: на 1000/294 женщины. Всего через 30 лет, к первой половине 60-х годов, соответствующие показатели уже 1000/911 у мужчин и 1000/947 у женщин. Почти стопроцентное образование для женщин! Такого не было нигде в мире. А образование означает, что женщина могла выйти на рынок труда. У неё была профессия. И к 70-80 годам рынок труда и занятость женщин почти сравнялись с мужским. Тоже выдающийся показатель.
И это считывается с культурного кода. Позднесоветкая культура репрезентует реальное советское общество и уже умеет обходить давление линии партии. И поэтому многие фильмы, книги, музыка, артисты – это уже не идеология и пропаганда, а самоанализ и обособленный месседж искусства о том, как живут люди в СССР.
Поэтому вот «Служебный роман» и многие другие фильмы, а еще женщины-артисты, ученые, космонавты, руководители на разных ступенях - все вместе создает общественную норму равенства между мужчиной и женщиной.
То есть проблемы есть. И тогда были, и сейчас сохранились. Но такой дискриминационной политики, таких запретов, ограничений, узаконенных различий в категориях и статусов для мужчин и женщин – этого не было в нашем обществе. Мы не наследники жесткой дискриминационной гендерной политики. У нас есть гендерные аспекты в профессиональной деятельности. Когда не все профессии женщинами осваивались. Есть бытовой момент, когда проявлялась еще патриархальная стериопизация женской роли в хозяйстве и воспитании. Но она и до сих пор проявляется, и это отдельный разговор, почему так происходит, и как к этому относиться. Причины тут не в гендерных стереотипах даже, а в экономическом положении.
И вот одним из доказательств, что положение женщин к позднему СССР было достаточно адекватным, служит то, что именно женщины во многом и провоцируют снос этой надстройки «семья для государства». Происходит, как ни странно, кризис прогресса. Города растут. Промышленность растет. Продолжительность и качество жизни растут. Вовлечение женщин в общественные процессы становится повсеместными. И как следствие, семья в позднем СССР начинает формировать запрос на самостоятельность и суверенность.
Женщины тут стоят в авангарде перемен прежде всего потому, что на них проецируется одновременно необходимость отдавать всю себя государству и обществу, но в тоже время и семье, и детям, и мужу, и родителям. Тот же самый кризис «малого» и «большого», который был и у старой патриархальной надстройки.
Женщину провоцируют сделать выбор, куда прикладывать больше усилий, а это уже индивидуальное проявление. Это уже обособленность, а не тотальный контроль, четкие правила и установки. И женщины начинают выбирать: позже замуж, а пока карьеру. Мужа тоже желательно еще повыбирать, а не так, что все хорошие, просто потому что других в советском союзе не делали. В общем, в изначальном СССР с его контролируемым «неопатриархальным браком» героинь из «Москва слезам не верит» сложно себе было представить, а вот позднесоветкое общество – это уже совсем другая история.
Также еще маленькими шажочками в советскую городскую среду пробиваются элементы буржуазного суверенного уклада на уровне быта. Бытовая усредниловка и типизация – это работало на фазе становления. Когда разрушался аграрный уклад и рабоче-крестьянское население из бараков и изб перевозили в города, где даже минимально обустроенная квартира/коммуналка казалась чем-то невероятным.
А вот следующие поколения – уже запрос на улучшение. На индивидуальность. Типовые интерьеры и типовое потребление уже не давало эффекта адекватного уровня жизни. Нужно было что-то свое. Частное личное. Семьи уже хотели быть непохожими на соседей. Стремились в чем-то отличаться. Формировать свой индивидуальный уклад жизни. И это сильно разрушало контроль советской семейную политики.
А с уходом от СССР и с образованием РФ, все изменилось окончательно. И никакого жесткого контроля больше не было. Массово появились нерегистрируемые браки. Особенно в контексте повторного длительного союза. Появилась возможность разводиться. Появилась внебрачная рождаемость. И мы собственно вошли в эту мировую фазу, характеризуемую как кризис всех традиционных моделей и институтов семьи. Все общецивилизационные тренды стали работать и у нас.