Мост Патона
Еще 10 лет назад я слышала от нетерпеливых “академиков от бизнеса” рассуждения о том, когда же Борис Патон покинет НАНУ. Дескать, засиделся уже. Пора дать дорогу “молодым”. Тем, кому по 70 лет, а не 90 с гаком. Вечная проблема стареющих принцев, которые беспокоятся, что не дождутся своего часа на престоле.
Но Патон жил и дальше, повергая нетерпеливых претендентов на его кресло в уныние. И дошел до рекорда – 102 года жизненного пути. В здравом уме и светлой памяти. Всем бы такой срок земного существования. И такую семью.
Борис Патон – младший сын легендарного Евгения Патона, русского инженера с немецкими корнями, много лет прожившего в Киеве. Он родился в Ницце в семье русского консула, бывшего военного инженера, капитана лейб-гвардии Конно-пионерного дивизиона Оскара Петровича Патона. В 1894 году окончил Дрезденский политехнический институт, а в 1896 году – Институт инженеров путей сообщения в Санкт-Петербурге.
Второе образование оказалось вынужденным. Когда немецкий диплом отца покойного Бориса Патона не признали в России, лично вмешался император Александра III и велел позволить выпускнику немецкого вуза работать в России при условии, что он подготовится и сдаст экзамен за год вместо положенных трех лет. И Евгений Патон это сделал.
Он преподавал в Московском инженерном училище путей сообщения, Киевском политехническом институте, а в 1934 году создал в Киеве Институт электросварки АН УССР. А еще строил мосты. Мухранский мост через Куру в Тифлисе; мост влюбленных в Киеве (в Мариинском парке); мосты через реки Матыру, Зушу, Рось. Всего более 100 сварных мостов по всей царской России, а затем Советскому Союзу.
А еще он основательно приложил руку к победе Советского Союза над фашистами в Великой Отечественной войне. В 1941-1943 годах под его руководством в оборонную промышленность были внедрены оборудование и технология автоматической сварки специальных сталей, танков, бомб. В частности, танков Т-34.
Этот танк не случайно стал базовым в годы Великой Отечественной: разработанные Евгением Патоном автоматы скоростной сварки (АСС) позволили снизить трудоемкость изготовления корпуса танка Т-34 в восемь раз, а также не требовали от рабочих высокой квалификации, глубоких специальных знаний и больших физических усилий.
Но делом всей жизни Патона-старшего стали не танки и не вооружение, а мосты. В 1934 году он впервые в мире создает специализированный Научно-исследовательский институт электросварки, который до сих пор носит его имя.
В дни перманентной смены власти в Киеве, описанные Булгаковым в «Белой гвардии», Патон сидел над конспектами своих студентов и ждал, когда в дверь постучат “синежупанники” и заберут его – инженера русской армии. Самым мучительным его страхом была тревога за судьбу детей – рожденных и еще не рожденных.
Так случилось, что Евгений Патон впервые стал отцом в 47 лет. Его первый юношеский брак с вдовой Евгенией Киселевской был бездетным и неудачным. Жена была старше мужа на 19 лет и спустя 15 лет совместной жизни бесследной исчезла. Загадка ее исчезновения не разгадана до сих пор.
Пожилой (по меркам тех лет) профессор в 1916 году знакомится с милой 30-летней женщиной Натальей Будде, дочерью известного военачальника, генерала от инфантерии Виктора Эммануиловича Будде. Их брак совпадает с разгаром Первой мировой войны. Но не меняет планов Евгения Патона обзавестись наследниками.
Старший сын Володя родился с февральской революцией (18 марта 1917 года). Младший Борис появился на свет в 1918 году. Именно в тот период, который Булгаков описал в “Белой гвардии”.
Удивительно, что он не только родился, но и выжил. В голоде, холоде, тифозных эпидемиях, гражданской войне и последующих за ней непростых буднях. Не менее удивительно, что его отца обошли репрессии. Он не был отправлен в ГУЛАГ, шарашку, и тем паче репрессирован и расстрелян, как многие его коллеги.
При этом Евгений Патон не умел интриговать, не интересовался политикой и внутрипартийными склоками Троцкого–Сталина. Его называли человеком из будущего, зацикленным на гениальных идеях сверхпрочных сплавов для мостов, железных дорог и даже космических станций.
Еще в молодости он поучаствовал в строительстве Великой Сибирской магистрали протяженностью свыше 7 тыс. км от Москвы и Петербурга до Дальнего Востока через Челябинск, Омск, Иркутск, Хабаровск, Владивосток.
Но главным проектом всей его жизни был мост через Днепр в Киеве. Этот мост пережил два разрушения. Первый раз уже почти готовый мост в 1941-м подорвали отступавшие советские части – германские войска застали лишь голые опоры. Немцы сумели кое-как его восстановить. А в 1943-м во время отступления снова взорвали. Третье рождение моста состоялось 5 ноября 1953 года. Евгений Патон об этом не узнал. Он умер 2 августа 1953 года. Дело продолжил его младший сын Борис.
На тот момент он успел отработать инженером электротехнической лаборатории в Институте электросварки, созданном его отцом. Там же работал старший брат Владимир, который успел во время войны потрудиться на должности технолога на металлургическом заводе в Свердловске, а затем перешел в институт отца. Владимир был специалистом и изобретателем. Его знали металлургии и сварщики. Но звезд с неба он не хватал. И тихо отошел в мир иной 28 февраля 1987 года. Перед смертью он признался, что никогда не жаждал обгонять младшего брата и знал, что отец хотел передать бразды правления Академией именно Борису.
Так оно частично и произошло. Не всем нравилось, что Патон правил Академией несколько десятилетий. И что Академия науки сохранилась, несмотря на желание отдельных должностных лиц растащить ее на “карманные куски” под единым брендом.
И в этом большая заслуга Патона. Он стал вечным символом украинской науки, которая зарождалась, расцветала и умирала на его глазах. Знаете, когда я прохожу по улице, которая раньше носила имя Горького (а теперь лишена этой привилегии), мне больно смотреть на обветшалое здание среди напыщенных многоэтажек – с покосившимися старыми рамами и допотопной входной дверью. Это – Институт электросварки имени Патона. Современный вид, живо олицетворяющий все, что произошло с нашей наукой за последнее время. Нет науки – нет и Патона. Слоган не мой, но считаю его наиболее уместным в текущий момент времени...