Дмитрий Абзалов: «Кризис – хорошая возможность вырваться вперёд»
Главным событием российской политической жизни 2020 года станет референдум по поправкам к Конституции, прошедший на фоне «коронавирусного» кризиса. Важны все предложенные поправки к Основному Закону, но одним из ключевых остаётся «обнуление» президентского срока Владимира Путина, который – пока теоретически – может руководить страной до 2036 года. Для чего нужны такие поправки и как скажется это на России в обозримом будущем? Насколько силён удар, нанесённый по экономике пандемией, и как это отразится на драйверах развития страны – национальных проектах? Об этом мы говорили с президентом Центра стратегических коммуникаций Дмитрием Абзаловым.
– Дмитрий Габитович, можно предположить, что поправки к Конституции делаются не персонально «под Путина», а для чего-то другого?
– Есть много способов пролонгировать президентский срок и без всенародного голосования – путём расширения срока, изменения политического строя или использования примера Казахстана, где есть нечто среднее между нашими Совбезом и Госсоветом. Путину с его высоким рейтингом не нужен референдум для продления президентства, скажем, до 2036 года. Опыт показывает, что проблемы возникают при передаче власти, и большинство развалов, которые мы видели, были связаны как раз с неопределённостью при транзите власти во многих странах – от Ливии до Украины. Давайте представим, что решения о референдуме по Конституции не было бы. Через год – парламентские выборы, потом – президентские. И тогда за свою схему наследования и за своего преемника начали бы «воевать» не только партии, но и элиты в центре и в регионах. И повторился бы тот разброд в действиях субъектов Федерации, который мы видели в начале пандемии. Одни субъекты решили бы подождать смены власти, другие добивались бы большей автономии, третьи искали бы покровительства у потенциальных преемников… Всё это чревато серьёзной политической дезорганизацией, и дело – в создании некоего предохранителя на случай политических проблем, а вовсе не в желании Путина продлить своё пребывание в Кремле.
– Россия принимает поправки к Конституции на фоне кризисных явлений, вызванных пандемией. 1 февраля вы предрекли, что пик катастрофы ещё впереди. Мы уже прошли этот пик или нас ещё ждут главные «сюрпризы»?
– Мир никогда не вернётся к ситуации января 2020 года. Пандемия только ускорила процессы, происходившие до этого. Например, ограничения, связанные с переходом торговли в онлайн. Есть отрасли, которые годами будут выходить из сложной ситуации, – это, прежде всего, туризм и авиаперевозки, пострадавшие от закрытия границ. К тому же мы пока до конца не понимаем возможных последствий пандемии. В мире началась волна вторичных заражений, ограничения вернули в Китае, Италии, Великобритании, Израиле, Германии, Южной Корее, жёсткие меры введены даже в считавшейся «островком спокойствия» Португалии. Сложная ситуация в США, особенно в южных штатах – Техасе, Флориде, Аризоне, Алабаме. В среднем в крупных агломерациях примерно 15 процентов населения имеют антитела, и это означает, что 85 процентов людей ещё не защищено. А по самому щадящему сценарию, необходимо 43 процента, чтобы пресечь геометрическую прогрессию заболеваемости, а значит, и пандемию. Но даже если речь пойдёт о 55–60 процентах обладателей антител, примерно ещё три-четыре месяца люди будут заражаться и болеть.
– Мир и Россию ждёт ещё один тотальный карантин?
– Нет, скорее всего, он будет носить точечный характер, но последствий всё равно не избежать. Мы же видим, что в полных объёмах не восстанавливаются даже Китай, Южная Корея, Таиланд, Вьетнам и Япония, раньше всех пережившие первый этап пандемии. Китай достаточно быстро восстановился на 97–98 процентов, но даже в Ухане трафик не восстановился более чем на 70 процентов. Нюансов много. Скажем, только за счёт увеличения интервала рассадки кинотеатры и общепит теряют примерно 45 процентов выручки. Последствия пандемии мы будем наблюдать ещё долго. В США, например, коронавирус уже привёл к потере 14 процентов рабочих мест, и это явно не предел…
– А сколько рабочих мест потеряем мы?
– Примерно 5 процентов. Учитывая, что у нас 82 миллиона человек трудоспособного населения, это достаточно большие показатели, хотя это не так плохо, как могло бы быть, ведь базовые подсчёты показывали у нас возможную безработицу в 10 процентов. Дело в том, что сфера услуг, малый и средний бизнес у нас не так сильно развиты, как в США, Великобритании или Китае, и в России удар по этим сферам оказался слабее. Мы смогли подготовиться к пандемии, и основная часть экономики у нас работала, металлургия например. Скорее мы потеряли в темпах экономического роста и в госдоходах, ведь даже крупные агломерации вроде Москвы недосчитались десятков миллиардов рублей.
– В условиях эпидемиологического форс-мажора, что ждёт нацпроекты?
– Начнём с того, что основной удар пандемии ощутили на себе региональные бюджеты. Средства индивидуальной защиты, разделение служб скорой помощи, реорганизация логистики здравоохранения – всё это потребовало новых средств, и их пришлось изыскивать регионам, где сокращали инвестпроекты, инфраструктурное строительство, а некоторые отрасли встали из-за проблем с логистикой. Не поставлялось оборудование из Китая и ЕС, а ведь сегодня один товар состоит из ряда частей, и закрытие границ и связанные с этим логистические сбои привели к огромным убыткам.
Тот инструмент, который замышлялся как система подпитки субъектов Федерации – национальные проекты, – сейчас будет пересмотрен хотя бы потому, что 6–7 триллионов рублей из фонда национального благосостояния дополнительно направляются на ликвидацию последствий пандемии. Теперь основная задача – переформатировать нацпроекты в рамках бюджета-2020 и при подготовке бюджета-2021. Очевидно, ряд проектов будет отсрочен, ставка будет делаться на проекты с максимальным экономическим эффектом и на поддержку отраслей, дающих прибыль и обеспечивающих занятость. Важным драйвером экономики на период восстановления могут стать госинвестиции, которые помогут не только сохранить занятость, но и дать импульс экономическому развитию.
– Вы как-то сказали, что после пандемии мир изменится так же, как он изменился после 11 сентября, и Москва сможет усилить своё влияние на внешнем контуре, где у нас будет больше пространства для манёвра. Это реальный шанс?
– Многое изменилось, и не только в быту, когда мы привыкли дружно мыть руки по сто раз в день. Прежде всего, изменилась глобальная экономическая и геополитическая ситуация. Китай лучше пережил коронавирус, чем США, и восстановился быстрее. Сейчас на фоне пандемии, приближающихся выборов и сложной экономической ситуации Трампу необходима «большая кровь», а давление на Китай – единственный консенсус, которого достигли демократы и республиканцы, и можно ожидать усиления геополитического и экономического противостояния Вашингтона и Пекина. Мы вполне можем оказаться в ситуации 2014 года, когда Китай получил серьёзные преференции на фоне противостояния Вашингтона и Москвы после Крыма. Но теперь мы – в позиции «обезьяны в долине тигров» и в условиях китайско-американской «драки» получим козыри в переговорах и с теми и с другими. У Трампа нет времени, у него много точек напряжённости, ему не до нас, более того, ему нужна наша поддержка в борьбе с Пекином. Не случайно же он приглашал нас на G7+. И вот тут Китаю важно заручиться поддержкой России. А у нас есть широкие перспективы взаимодействия: мы обладаем огромными сырьевыми ресурсами, работает «Сила Сибири» и Северный морской путь, через нас проходит северная ветка «Шёлкового пути». А если китайцев начнут выдавливать из Европы, они могут наращивать свои инвестиционные проекты в России. У нас есть возможность сыграть на противостоянии Пекина и США, когда мы – не самый «плохой парень», и в кои-то веки бьют не нас. Это нам на руку, окно возможностей широко открыто для России, важно только правильно его использовать.
– Иными словами, у нас есть шанс даже усилиться после кризиса?
– Сейчас мир напоминает стоящие на трассе автомобили с заглохшими двигателями, всё зависит от того, как скоро заведётся двигатель и как быстро поедет машина. Чем раньше мы заведёмся и поедем – тем больше шансов оторваться от преследователей. Для этого надо правильно сконцентрировать ресурсы и сделать ставку на стратегически важные направления. Кризис даёт нам уникальную возможность вырваться вперёд, и таким шансом надо воспользоваться.