Щупать, нюхать, смотреть. Как опыт пандемии повлиял на жизнь городов

«Живые города» — национальная общественная инициатива по комплексному развитию российских городов, предпринятая одноимённым всероссийским сообществом экспертов и практиков из более 60 городов России — от Владивостока до Севастополя. Её стратегия — объединение лидеров и инициатив развития «снизу» и «сверху». В работу вовлечены горожане, НКО, бизнес, власть разных уровней и федеральные институты развития. Реализуется силами участников сообщества на принципах самоорганизации и кооперации.

В городе или в деревне

Елена Горохова, директор Движения ЭКА

— Ситуация пандемии лишь проявила степень небезопасности городской жизни. Вообще-то в городе уже давно небезопасно жить, с тех пор, как только там появился смог, как только там появился риск больше болеть и болеть именно из-за того, что мы находимся в очень сжатой среде. Ведь, например, заболевания ОРВИ в городе очень быстро превращаются в эпидемию, потому что мы действительно очень близко находимся друг к другу, очень большое скопление людей. По сути, большое количество людей умирает из-за тесноты.

Во время карантина люди уезжали из города по двум причинам. Первое — они потеряли работу и уехали жить обратно к себе в малые города, в посёлки. И вторая волна — это те, кто имел хоть какое-то жильё или купил его за городом. При этом жизнь там почти не изменилась. Люди как ходили по улицам, так и продолжили это делать. То есть, не чувствовалось это нагнетание, этот стресс и ужас происходящего.

Дмитрий Зенкин, ГК «Экотехнологии»

— Я думаю, что все те, кто купили себе дома за городом, и все те, кто находит кайф и удовольствие жизни за городом, не уедут из городов окончательно. Загородная жизнь может быть приемлемой для богатых людей, для тех, кто может инвестировать деньги в инфраструктуру для воссоздания для себя идеальных тепличных условий, сравнимых с городскими. Но для большинства людей жизнь за городом — это некий компромисс, даже если сделаешь себе евроремонт, как в квартире. Как только возникают какие-то бытовые моменты, например, помыть детей, или встаёт вопрос ежедневной логистики к местам получения знаний, то городские условия выигрывают и дают мотив жить в городе.

Дмитрий Шаменков, доктор, психофизиолог, предприниматель, общественный деятель, основатель Школы Открытого диалога и Системы управления здоровьем

— Я бы добавил, что некоторые тренды необязательно должны быть однонаправленными: условно говоря, и в офисы, и из офисов — и то, и то может происходить одновременно. Точно так же я вижу расслоение в общественном сознании по поводу места жительства. Какая-то часть популяции стремительно движется в сторону, может быть, сейчас грубо скажу, некой серой городской сжатости, потому что не так много у нас в России ярких городов. Другие стремятся за город. Появляется тренд на удалённую деятельность, на переход в сторону доверия и KPI, при этом на первое место выходят вопросы смысла жизни.

Олег Лега, к.э.н., соорганизатор платформы «Зелёный бизнес. Живая планета», сооснователь Лаборатории Интегрального развития «Живых городов»

— Всё-таки потенциал миграции за город достаточно высок. В Амстердаме, где я живу, все, кто имеют такую возможность, точно хотят уехать за город. В городе остались вот такие фрики, иностранцы, приехали и заселили тут всё. В центре города нет уже голландцев, их процентов 20 %. Они все куда-то сместились — туда, где воздух чище.

Экология: экономия и откат

Елена Горохова

— Из-за сложной экономической ситуации большинство бизнесов будет стремиться к снижению издержек. Удалённая работа — тот тренд, который поможет в этом. Экономит на самом деле не только предприятие, экономят и его сотрудники, потому что когда мы остаёмся дома, мы не тратим деньги на дорогу, мы не тратим деньги на дорогую одежду, на походы в рестораны. Если бы бизнесы перешли на удалёнку, это сказалось бы и на экологии. Точно снизился бы человеко-поток, снизился бы транспортный поток.

То, что с нами сейчас произошло, толкнуло к экономии вообще всех: даже когда мы стали ходить в магазины, мы стали покупать то, что нам нужно, и быстро уходить из этого магазина, потому что там небезопасно.

Олег Лега

— В сфере экологизации нас ждёт откат назад. Это закон: как только я оказываюсь в сложных условиях и мне нужно выживать, я перестаю думать о будущих поколениях, начинаю думать о себе, для меня все средства хороши.

Светлана Герасимова, партнёр Проектного офиса «Стратегии и практики устойчивого развития», руководитель Школы КСО и устойчивого развития ММВШБ «МИРБИС», ст.преподаватель Базовой кафедры ФАС России РЭУ им. Плеханова

— Соглашусь с тем, что в обществе спал запрос на экологизацию бизнеса. Я даже слышала позицию нескольких российских промышленных объединений, которые на полном серьёзе в пакет помощи бизнесу просили включить снижение экологических требований.

Но в то же время кризис стимулирует интерес к рециклинговых технологиям. В других странах есть примеры из истории, когда компании обращались к ним именно в период кризиса, начинали производство новых для себя товаров и становились лидерами рынка. Именно то, что компании находились в критической ситуации, привело её к новой модели деятельности, основанные на экономии ресурсов.

Дмитрий Зенкин

— В некотором смысле я не могу подтвердить тренд на экономию. Мы спрашивали региональных операторов из разных регионов страны, и, по их данным, в период карантина количество мусора на мусорных площадках увеличилось на 20-30 %. Люди стали больше потреблять, хотя были предположения о том, что прирост сложился за счёт уборки, за счёт того, что, оставшись дома, люди стали выкидывать ненужные вещи. Но в целом мы склоняемся к выводу, что потребление как тренд всё-таки сохранился и в постпандемийных городах. В масштабах планеты он будет даже увеличиваться за счёт роста благосостояния в Индии и Китае, как самых народонаселённых регионах планете. Безудержное потребление в тех регионах растет гораздо быстрее, чем в развитых странах.

Я отмечаю тренд на развитие рециклинговых технологий. Спрос на них продолжает расти, Россия постепенно приходит к тому, что мы работаем как над отказом от неэкологичных решений упаковки, так и над решениями по экологизации неэкологичных отходов. Если говорить о нашей компании, то мы используем высвободившееся во время самоизоляции время для того, чтобы ставить опыты над переработкой определённых отходов, например, упаковок из-под шоколадных конфет. Продолжаются опыты по переработке кофейных стаканчиков, мы не останавливали эту работу даже в период пандемии.

В офисах или дистанционно?

Дмитрий Зенкин

— Тренд перехода на дистанционную работу, мне кажется, преувеличен. Там, где он был подхвачен айтишниками, компаниями с распределёнными рабочими процессами, он сохранится. Но крупные корпорации, особенно связанные в России с госсектором, будут продолжать занимать эти большие офисные пространства. А доля госсектора в российской экономике велика. Тем не менее, треды децентрализации не новы, они уже действуют, и постепенно мы будем двигаться именно в эту сторону.

Светлана Герасимова

— Отмечу противоречие, возникающее сейчас. Действительно, люди более творческих специальностей, более интеллектуальных специальностей могут себе позволить удалёнку. А к городу остаются привязаны не только сотрудники крупных корпораций, но и представители нормотипичных профессий. Последние вообще находятся под большим риском: из-за тренда дигитализации эти профессии будут постепенно замещаться. Меня потрясла цифра: 10 млн человек в России находятся в зоне риска в связи с тем, что они будут выкинуты из экономики, будут невостребованы, им придётся переучиваться, если они хотят продолжать работать.

Био-организмы и Zoom

Елена Горохова

— За время карантина процесс общения очень изменился, и в чём-то не вернётся к исходной точке. Я теперь коллегам, которые предлагают встретиться в офлайне, говорю: «Коллеги, если мы не подписываем с вами завтра договор, давайте-ка в онлайн поговорим о наших вопросах, которые нужно решить, не обязательно для этого ехать в офлайн».

Олег Лега

— Мы сейчас проводим опрос, и вот реплика одного из участников: «Мы теперь все находимся на расстоянии двух кликов». Через дистанционное устройство жизни мы стали ближе к каким-то важным для себя структурам, ценностям, которые раньше были недоступны и достижение которых в принципе требовало большого количества ресурсов.

И ещё один момент. Когда я приезжаю пожить на три месяца в Москву, я не успеваю с людьми встретиться, постоянно что-то не срастается. Какие там музеи, театры — никуда не успеваю заехать.

Дмитрий Зенкин

— При всех выгодах удалёнки, при всех совершенствах, которые нам несёт цифровая эпоха, при всех удобствах, связанных с такой возможностью, люди — это всё-таки хоть и высокоинтеллектуальные, но в значительной степени био-организмы, которым свойственно щупать, нюхать, смотреть. И мне кажется, что всё-таки эффективность бизнес-структур, некоммерческих проектов и просто людского взаимодействия будет в сильной степени зависеть от того, насколько мы сможем и насколько быстро мы сможем вернуться к обычной традиционной типичной коммуникации.

Наверное, мы должны понять и признать, что большая часть людей на планете не способна договориться чаще всего без личной коммуникации. Это касается как частных взаимодействий, так и взаимодействий на самом высоком уровне между странами, между государственными органами и объединениями.

Вытащить что-то из человека или, наоборот, вложить ему в голову что-то, к сожалению или к счастью, всё-таки легче при личном воздействии, личном участии, тактильного какого-то взаимодействия, при совместном погружении в работу.

***

Читайте также, как самоизоляция повлияла на людей с ментальными расстройствами, на отношения в семье, и как обострилась проблема домашнего насилия.

Работник вне офиса. Как сильно пандемия повлияет на развитие рынка удалённой работы.

Работа, увольнения и зарплаты в период самоизоляции. Взгляд юриста.

Дискуссионная сессия: как вынужденный переход в онлайн сказался на работе театров и музеев.

«Смайлики станут допустимыми в официальных письмах». Социолог о том, как карантин повлиял на коммуникации и этикет.