На кого работает Амур?
В этом году («ЛГ», 2020, №16) мы уже писали, как опустошение рыбных запасов Амура провоцирует отток местного русского населения. Недавняя поездка нашего собкора в районы лова показала, что осознание этого буксует и на федеральном, и на местном уровне. Вместо системного решения проблем происходит потворство бездарному сырьевому экспорту – по сути, в интересах наших тихоокеанских геополитических конкурентов.
Дырявая экономика
Вслед за прошлогодним «неурожаем» амурских лососей то же постигло корюшку – и крупную азиатскую, и малоротую, именуемую «салатка». Раньше увесистую азиатку вялили гроздьями в каждом дворе и на балконах, а салаткой кормили колхозную живность. После приватизации рыбка стала дефицитом для простых рыбаков. Зато её экспорт из нашего края за последние 5 лет вырос с нуля до 1474 тонн, а лососей – с 257 до 5471 тонны!
А ведь ещё не так давно, при квотах в разы меньших, корюшки и лосося хватало на все районы и сёла. Колхозные (артельные) деньги работали на самих колхозников от продаж на внутреннем рынке. На экспорт шли считаные проценты. Теперь львиная доля выручки от рыбы, как и от золота, леса, перетекает в офшоры и федеральные закрома. Чем больше выгребают ресурсов, тем меньше в таёжном краю постоянных жителей. Ради сверхприбылей перекрываются нерестовые пути корюшки из устья в верховья, что ведёт к её сокращению и росту дороговизны.
Сырьевой экспорт разогревают соседи по Тихоокеанскому региону инвестициями в вывоз российских ресурсов – для поддержки обеспечивающих его диаспор, региональных и столичных лоббистов. Вон даже Ксения Собчак, всегда чувствующая конъюнктуру, прикупила немалую долю в элитном крабовом бизнесе (а это основная часть нашего экспорта морепродуктов). Международное партнёрство, одним словом! Его участники насаждают вахтовую экономику, их не волнует отток населения, словно это уже не наши богатства и территории, а некий ресурсный протекторат под эгидой выгодополучателей из ВТО.
Если 20 лет назад корюшку ловили за 300 километров от устья, то сейчас даже за сотню, в районе Сусанино, её почти нет. Этот посёлок когда-то называли Сметанино – за изобилие молока и молочных продуктов. Ставной ловушкой корюшку здесь поднимали зараз тоннами. А недавно (видел своими глазами) – всего лишь по паре мешков малоротки и по пять кило азиатки. А от местной молочной фермы остались руины. Выход глава посёлка Леонид Чурбаш видит в том, чтобы рыбные квоты давать только зарегистрированным в местах промысла предприятиям, которые платят местный налог, нанимают в первую очередь местных жителей, перерабатывают более половины улова, занимаются рыбоводством.
Рядом посёлок Тыр и его колхоз «Память Ленина», в чьих ловушках, как в Сусанино, улова на самом донышке. Все, кто мог, из Тыра уехали. «Чтобы выжить, – говорит председатель колхоза Виктор Князькин, – завели овец и коров. Борьба с индивидуальным браконьерством образумила у нас в селе многих, но вернуть рыбу можно, лишь покончив с промышленным монополизмом в низовьях. После передачи колхозных участков частникам они перегородили ловушками устье Амура и Амурский лиман». Чуть ниже национальное село Кальма, где с корюшкой лучше, но ненамного. Хороший клёв, говорят мне, только в Амурском лимане, около метеостанции Джаорэ.
Где густо, где пусто
Еду в Джаорэ. По пути насчитал более 20 стационарных ловушек. Перед поворотом в лиман расположено село Нижнее Пронге, здесь промышленники взялись за лов корюшки с конца нулевых. А вот крохотная Алеевка – бывший большой рыбколхоз, ещё в 60-е попавший в «неперспективные». Но несравнимый ущерб всем нанёс дикий рынок. С рыбой плохо. По мнению главы с. Нижнее Пронге Аллы Закаменной, отраслевая наука (ВНИРО) должна начать реально мониторить ситуацию на Амуре и выдавать правильные рекомендации, иначе рыбы вообще не будет. Надо понимать, как сохранять, когда ловить. И чётко всё исполнять.
Вот за ближним мысом четыре ловушки от РПК «Восточное» поставлены сплошной цепочкой там, где мигрирует корюшка. Ловушки не дают ей прохода. В природоохранной прокуратуре меня огорошили: оказывается, четыре ловушки это не четыре отдельных невода, а одно орудие лова. При этом Росрыболовство до сих пор не утвердило классификатор орудий лова с их описанием. А это почва для злоупотреблений. К самому классификатору, разработанному ВНИРО, тоже много претензий. Здравый смысл подсказывает: один невод – одна ловушка, иначе одним орудием можно перегородить весь Амурский лиман.
Если слаб нерест в верховьях, потом не доберут и в низовьях. При мне на одной из ловушек РПК «Восточное» подняли около 500 кило корюшки. Да, не 50, как в Сусанино, но в разы меньше обычного. Зато около Джаорэ, где уже нет неводов, клёв сумасшедший: иные любители вытаскивают за день до тысячи рыб! Здесь густо, а в самом Амуре, за частоколом из неводов, уже пусто. Никакого разумного регулирования, и лишившийся рыбалки народ едет сюда, за тридевять земель.
Раз приписка, два откат
Возвращаюсь через Иннокентьевку, где базируется РПК «Восточное». По налоговым правилам его платежи в федеральный и краевой бюджеты в десятки раз больше, чем в местный. В соседнем Маго уловы падают ежегодно. Маговцы винят «Восточное». От рыболовства Маго имеет куцую долю НДФЛ. Две его рыбные фирмы в селе не зарегистрированы, местных жителей берут с неохотой (они, в свою очередь, не блещут трудовой дисциплиной). По соседству огромные склады Дальлеспрома. Когда-то село за его счёт процветало, сейчас налоги от перевалки уходят наверх. У села изъяли даже земельные полномочия, аренду, налоги. При этом значительная часть штабелей леса-кругляка в Маго не огорожена – вопиющее нарушение норм безопасности! Или нам мало беды в Норильске?
Как ни удивительно, председатель национальной общины в Сусанино Юрий Декал и его супруга Светлана, как и Закаменная, предлагают начать всю работу по наведению порядка с… науки. «Ценность научных прогнозов сейчас очень невелика, – поясняет Светлана, имеющая опыт технолога в рыбколхозе. – Объёмы уловов не контролируются, ничего не делается для прохода рыбы в Амур». Юрий Декал добавляет: «Чтобы покончить с промышленным браконьерством, достаточно поставить на трассе до Николаевска круглосуточный пост и проверять речные суда».
Да, но нужны неподкупные силовики и общественники, а их не так-то просто найти. В 2016-м на нижнем Амуре выловили 65 186 тонн лосося стоимостью около 18 миллиардов при официальной выручке рыбных компаний – около четырёх… А где же остальные 10–12 мильярдов, господа бизнесмены и надзирающие службы? И это без учёта корюшки, частика! Тут либо чудовищные приписки, либо гигантский теневой рынок с коррупционными схемами.
Поучимся у Ревкома?
Для наведения порядка пора решить, что нам, русским, на Дальнем Востоке делать. Новые поправки к Конституции исключают его юридическую сдачу, как когда-то Аляски, но негласно чуть не к этому идёт. Во избежание такого сценария квоты на лов пора выделять лишь тем, кто платит на месте налоги и перерабатывает ресурсы. Правилами рыболовства обеспечить нерест по всем амурским притокам, сохраняя предприятия и население на основе честного научного мониторинга и снижения промышленного лова.
Нужно также установить жёсткий контроль за объёмами добычи и вывоза рыбы и леса – сейчас же я, например, не встретил в ходе поездки ни одного рыбинспектора. Экспортировать лишь готовый продукт после глубокой переработки сырца. Жизненно важно вернуть посёлкам налоги и полномочия, залимитировать вывоз активов и капиталов.
Думаю, можно вспомнить опыт Дальревкома, который после Гражданской войны запретил лов в амурских притоках, ограничил промысел лосося, уменьшил число рыболовных участков возле Николаевска-на-Амуре, создал контрольно-пропускные пункты на нерестовых реках, частично заменил закидными неводами заездки. Кстати, картина «исчезновения и уменьшения рыбы» наблюдалась с 1894 года, а с 1907 по 1918-й уловы летней кеты рухнули в 10 раз! Увы, советская власть в отдельные годы тоже воспринимала природу как бездонную бочку. Но в 1923-м Дальревком надолго покончил с разграблением природных богатств. Думаю, и ныне лучшего лекарства, чем подчинение ресурсов государству и обществу, нет. Иначе рыбакам придётся «сматывать удочки» в города. А нам довольствоваться японским лососем. Никчёмное будущее!
От редакции.
Когда номер готовился в печать, стало известно, что арестован, доставлен в Москву и находится под следствием по подозрению в ряде преступлений губернатор Хабаровского края Сергей Фургал. Точку в деле должен поставить суд. Публикуемый материал нашего корреспондента ещё раз показывает, что в крае существуют серьёзные проблемы, что взаимодействие центра и регионов нуждается в совершенствовании, что всем властям нужно прислушиваться и к мнению граждан, и к позиции учёных, и к конструктивным высказываниям в СМИ.