Мои исторические публикации. Памяти Евгения Примакова
Исторические - потому что они посвящены истории. В основном, нашей страны, и, как правило, новейшей, хотя будут и исключения.
Все они были опубликованы на сайте бывшего РИА Новости. Сайт пока цел и невредим, но может исчезнуть, как исчезли многие другие сайты, а мне хочется сохранить эти тексты. Я выбрал только те заметки, которые считаю хотя бы относительно удачными и более-менее интересными, а также не безнадежно устаревшими.
Структура трехэтажная: два предисловия, сегодняшнее, более раннее, потом основной текст.
Юзерпики мои скоро пропадут, так как истекает срок "улучшенного пакета", продлить его я не смогу, и никто не поможет его продлить, но тексты останутся, я надеюсь.
Эта статья была написана, когда Евгений Максимович был жив и здоров, поэтому не удивляйтесь настоящему времени.
Вот пока и всё.
Старый Примус борозды не испортит
29 октября 2009 года
Сегодня исполняется 80 лет Евгению Примакову, редкий случай политика, к которому я отношусь с уважением.
И только поэтому я о нем написал.
Юбилей - не повод, чтобы обсирать человека, но на сей раз у меня и в мыслях этого не было. Написал именно то, что хотел. "Ни единою строчкой" не скажу "не лгу", не мне судить, но - не поступился.
Ну а вот текст статьи
Портрет политического тяжеловеса: разведчик, канцлер, премьер
29 октября исполняется 80 лет Евгению Примакову. Он прошел сквозь эпохи и времена, как стальной клинок сквозь живую материю. Всюду оставил свой след, но сам не утратил природных свойств и качеств.
Он много лет был близок к власти, и советской, и «антисоветской». Хорошо понимает ее византийскую природу. Успешно ориентируется в ее коридорах. За это недоброжелатели называют его царедворцем. Однако Примаков всегда умел сохранить достоинство – и при назначениях, и при отставках.
Он делал карьеру без суеты, без рывков, скачков и слишком долгих пауз. Неуклонно шел от повышения к повышению. Даже революционные бури 1991 года не смогли этому помешать. Поменялся не просто режим, на месте старого возникло новое государство. Но Примаков оставался незыблемым элементом в быстро меняющемся мире.
В большую политику его привел Михаил Горбачев. Из стен академического института – в Верховный Совет СССР, под телекамеры ежедневного прямого эфира. Впрочем, едва ли это стало такой уж неожиданностью для Примакова. Он не мог не выйти из тени на свет, так как принадлежал к числу тех «бойцов невидимого фронта» - аналитиков, консультантов, экспертов – которые исподволь, медленно, но верно готовили перестройку. К тому же был тесно связан с одним из главных «прорабов», секретарем ЦК Александром Николаевичем Яковлевым.
Сам Примаков дал откровенную характеристику доперестроечного периода своей биографии:
«Я и мои друзья не были революционерами, но были, что называется, диссидентами системы. Мы не выходили с плакатами на улицу. Но расшатывали догмы аналитическими «фомками».
Этого ему до сих пор не могут простить профессиональные патриоты. Он у них числится в списках агентов влияния «вашингтонского обкома». Считается одним из западников и либералов, которые целенаправленно и злонамеренно разрушали Советский Союз.
Любопытно, что в кругах радикальных западников и либералов у Примакова сложилась репутация прямо противоположного толка. Он считается «ретроградом» и «реакционером» и числится в списках «аппаратчиков старой школы» (хотя аппаратчиком он как раз никогда не был), которые «торпедировали и пускали под откос» экономические реформы.
Примаков всегда был далек от любых крайностей. Он классический центрист. Как истинный политический тяжеловес – в 90-е было модно так называть крупных государственных деятелей - всегда умеет найти и удержать центр тяжести, не уклоняясь вправо или влево.
Помнится, осенью 1999 года, в разгар думской избирательной кампании, я оказался в книжном магазине «Москва», что на Тверской, где Примаков презентовал свою очередную книгу. Мероприятие было чисто предвыборным – Евгений Максимович возглавлял список блока «Отечество – Вся Россия». Соответственными были и вопросы автору
«Скажите, вы из белых или из красных?» – взволнованно спросил некий юноша, пытающийся определиться со своими симпатиями. Примаков отшутился: «Прежде всего, хочу сказать, что я не голубой».
Высказывался он на эту тему и в более серьезных тонах: «Партии, которые сейчас образуются, как в калейдоскопе меняют контуры, очертания, цвета. Думаю, что какой-то период мы еще будем в этом вариться, а потом это кончится. Я просто уверен, что сейчас Россия крупную партию без социальной ориентации не примет… И мне кажется, что наибольшие перспективы у центристских сил».
Этот неизменный центризм и равноудаленность от флангов помогли Примакову в «минуты роковые». После путча 1991 года и упразднения СССР он оказался единственным назначенцем Горбачева, которого Ельцин не просто сохранил на посту, а затем еще дважды повысил.
Однако, как недостатки часто являются продолжением достоинств, так и плюсы нередко переходят в минусы.
Твердый центризм не позволяет «колебаться с линией партии». Примаков всегда старался сочетать безусловную лояльность с самостоятельностью и самодостаточностью. Что вызывало настороженность у первых лиц – и у Горбачева, и у Ельцина. Это порождало трения и конфликты.
Его отношения с первым и последним президентом СССР никогда не были безоблачными. В январе 1991 года он подавал в отставку с поста члена Совета безопасности СССР – в знак несогласия как раз с линией партии, но Горбачев его не отпустил. А вскоре процесс пошел так лихо, что им обоим стало не до личных разногласий.
С Ельциным получилось еще драматичнее.
Примаков вспоминал: «Борис Николаевич однажды говорит: вас обволакивают левые. Я говорю: побойтесь Бога, вы меня давно знаете, я никогда не ложился ни под Горбачева, ни под вас, почему вы считаете, что меня могут легко обволакивать». Скорее всего, первому президенту России и его окружению не очень нравилась стремительно растущая популярность правительства Примакова. Ему даже пришлось приносить своего рода публичную клятву, что у него нет президентских амбиций.
Но Ельцин не поверил. В конце концов, он стал убеждать своего премьера написать заявление об уходе по собственному желанию. Но Примаков отказался наотрез. Потребовал от президента, чтобы тот его уволил своим указом.
В принципе, самый верный поступок для политика, которому остался всего один шаг до вершины. Тем не менее, Примаков воздержался от этого последнего шага. Позднее он объяснял это так:
«Я считал, что не может человек участвовать в президентской гонке и одновременно добросовестно выполнять обязанности руководителя правительства. Не может, потому что создается определенное противоречие. Так что на этом этапе это было исключено... Жалею ли я об этом или нет? Ну, кто его знает. И да, и нет, честно скажу».
Евгений Примаков слегка опередил свое время. В стране назревал спрос на президента нового типа, но удовлетворить этот спрос сумел политик из следующего поколения.