Россия — наследница 1937-го
«Ежовые рукавицы», разгар сталинского террора. Россия, в которой мы сейчас живем, — не только историческая наследница Московского царства, Российской империи, Февральской республики и СССР. Она — наследница 1937 года, на поколения вперед определившего менталитет ее населения. Символичен и год ухода Шпаликова из жизни — 1974-й. Время утраты иллюзий, окончательного преодоления государством «оттепельной» мягкотелости во внутренней политике и культуре. Именно тогда в литературу вошло поколение сорокалетних писателей (А. Проханов, А. Курчаткин, А. Афанасьев, А. Ким, В. Маканин, Л. Петрушевская), показавших в своих произведениях амбивалентность общества. Их герои думали одно, говорили другое, поступали так, как было выгодно в сложившейся ситуации. Геннадий Шпаликов, Андрей Тарковский, Василий Шукшин — три богатыря, поднявших тогдашний советский кинематограф на мировой уровень. Все трое надорвались в неравной борьбе и рано ушли из жизни.
Фигура Шпаликова интересна не столько перипетиями личной судьбы, сколько причастностью к исторической развилке (он — сценарист знаменитого фильма режиссера Марлена Хуциева «Застава Ильича»). Страсти, вскипевшие вокруг этого умного, талантливого, а главное идейного фильма наглядно продемонстрировали нежелание власти даже в дискуссионном порядке говорить о «социализме с человеческим лицом». Геннадий Шпаликов и Марлен Хуциев попали под гневную руку «десталинизатора» Хрущева, потому что попытались на примере молодых героев намекнуть: новое поколение советских людей хочет нормально жить здесь и сейчас, а не бесконечно рвать жилы во имя светлого будущего. Эту же крамольную для власти мысль Шпаликов и Данелия воплотили в зашифрованном под «лирическую комедию» шедевре «Я шагаю по Москве».
Трагическую судьбу Шпаликова уместно соотнести с сегодняшним днем. Социализма и СССР нет уже без малого тридцать лет, но достижения освободившегося от цензуры российского кинематографа несопоставимы с «оттепельным» советским. Даже несбывшаяся надежда на свободу и справедливость рождала шедевры. А свобода без надежды рождает пустоту. Сегодня в качестве пресса, каким прежде являлась идеология, выступает ее отсутствие. К политическому неравенству добавилось экономическое. Тогда у родившегося в простой семье в карельской глуши Шпаликова был шанс окончить престижный московский ВГИК и пойти дальше. А сейчас?