Ксения Зуева о новом фильме «Вмешательство», Ане Чиповской и татуировках про любовь
В центре сюжета «Вмешательства» — история 30-летней Маши, блистательно сыгранная Аней Чиповской. Девушка живет на окраине Москвы, в утыканном панельными домами и железными гаражами дворе. Отец — горький пьяница, мать умерла. Для того чтобы поднять трехлетнего брата и содержать бабушку, она танцует в клубе своего парня, абьюзера и гопника. У Маши все время плохо заводится мопед, и в один момент точно так же глохнет сердце. Она падает с тумбы прямо во время выступления и попадает в операционную к доктору, в которого безнадежно влюбляется. Конечно, здесь все только начинается.
Смотреть это кино неудобно — сцены бытового насилия и секса, снятые с документальной достоверностью, «вывели» из зала нескольких человек. Ксения вмешивается в зону комфорта зрителей, режет без ножа и вскрывает социальные нарывы, а делать это без боли не получится. Когда мы встретились после премьеры, она призналась, что не планировала попадать в фем-повестку: «Я просто рассказывала о жизни, которая мне знакома. Кино для меня — способ выразить свою боль, и это нормально для художника».
Продюсерами картины выступили Олег Евдокименко и Марика Михалева.
Врачи для меня — особенные люди. В 2014 году я пережила сложный для меня опыт со здоровьем, и теперь на моей руке есть татуировка, посвященная врачу, который спас жизнь мне и моему ребенку. Еще у меня бабушка — врач-кардиолог, ее коллеги и друзья все время приходили к нам домой, я проводила с ними много времени и восхищалась ими.
Думала, какой орган мог бы стать метафорой любви. Конечно, это легкие или сердце, поэтому выбирала между пульмонологией и кардиологией. Решила, что сердце точнее. Потом познакомилась с кардиохирургом Михаилом Абрамяном, который рассказал мне о пролапсе митрального клапана. Человек задыхается, кашляет, думает, что у него ОРВИ, ему сложно подняться по лестнице, все время потеет и бледнеет. На такие симптомы часто не обращают внимания, а потом — раз, отек легких и реанимация. По сути, этот порок стал метафорой всей жизни Маши.
Я искала девушку, перед чьей красотой у врача не было бы шансов устоять, ведь он вступаетс ней в отношения, нарушая медицинскую этику. И вот однажды пришла на день рождения Маруси Фоминой и случайно увидела там Аню. Мгновения было достаточно, чтобы понять: я нашла главную героиню.
Холодный двор в фильме — метафора моего одиночества. Я тоже выросла в неблагополучном районе и на самом деле никогда не была особенно счастливой девушкой.
Для того чтобы я влюбилась в человека, ему надо очень сильно постараться. Я влюблялась всего три раза в жизни. Татуировка «64а» на фаланге посвящена как раз одному из этих трех возлюбленных, он был так записан у меня в телефоне. А сердце с кошачьей лапкой, держащей скальпель, — другому. От третьего у меня сын.
Я просто топлю за любовь. Кроме нее, ничто не имеет смысла. Татуировка с Матроной Московской, которая держит в руках разноцветный земной шар, для меня — символ любви вне пола, расы, возраста и религии. Многие, увидев ее издалека, ошибочно думают, что на костяшках пальцев написано «Люба» и рисунок посвящен какой-то женщине (букву «и», если не вглядываться, действительно запросто можно принять за «а». — Прим. InStyle). (Смеется.) Это не так.