Пять лет
С тех пор прошло пять лет, но никакого внятного объяснения, что именно там все-таки делала и продолжает делать Россия, нет. Великие замыслы - не для серых и убогих, а потому объяснять им что-то верховный главнокомандующий не намеревался и не намерен впредь. Лапша на уши про борьбу с международным терроризмом и что-то там про территориальную целостность Сирии прокатывает только для совсем нетребовательных. Им все равно: что доширак, что фуагра. Под "Охота крепкое" разница особо не чувствуется.
Сама по себе история с вторжением в Сирию уже секретом не является. Хронология событий у всех перед глазами. В ноябре 14 был закрыт проект "Южного потока" и буквально сразу было объявлено о запуске "Турецкого потока" в тех же параметрах. Период любви с Турцией продолжался буквально несколько месяцев, и с апреля турки категорически упёрлись в условие - одна труба в Европу, одна - в Турцию, а еще две в Европу девайте куда хотите, но мы разрешение на них не дадим. В мае пикировка с турецкими партнерами приобрела угрожающий характер, и турки просто начали откровенно волокитить все согласования. "Турецкий поток" затрещал - минус 30 млрд кубометров делал идею о полном отказе от украинского транзита крайне рискованной - мощностей (с учетом еще непостроенного Северного потока-2) начинало хватать впритык. Идея о расширении объема поставок газа в Европу и экспансия на европейский рынок накрывалась медным тазом. Что само по себе ставило под вопрос возможность называться (пусть и полуофициально) энергетической сверхдержавой. Что это за сверхдержава, которую можно поставить на колени в ее грандиозных планах по распродаже национальных богатств?
А потому решение наказать несговорчивых турок начало носиться в воздухе. И немедленно в Москву зачелночил покойный ныне генерал Сулеймани, который решал свои собственные проблемы - и тоже решал вопросы экспансии Ирана в окружающее пространство и ровно по той же причине, по которой политика Кремля становилась все более агрессивной - модели России и Ирана вошли в отчетливо деградационный тренд. Даже поддержание текущего положения стало возможным лишь за счет захвата чужих ресурсов при сокращении затрат этих самых ресурсов на население своих собственных стран. Два одиночества встретились и нашли друг друга.
Соглашение с Сулеймани было вполне очевидным - шиитские наемные бандформирования обеспечивают наземную часть войны, авиация России прикрывает их сверху. Задача - разгром протурецких боевиков и выход к турецкой границе на всей ее протяженности. Смысл этой войны был в угрозе Турции по выдавливанию на ее территорию дополнительных миллионов беженцев, чем одновременно решалась задача угрозы Европе, которая как раз в 15 году столкнулась с катастрофическим кризисом наплыва беженцев из Северной Африки и Ближнего Востока.Кремль рассчитывал создать тяжелейший конфликт между Турцией и Европой, так как турки, получив в ходе победоносного наступления путинских соколов помимо уже находящихся на ее территории 4 миллионов беженцев еще столько же, была бы вынуждена открывать границы и выпускать огромные массы в Европу - именно туда они и стремились (и стремятся сейчас). Путин, контролируя потоки беженцев через сирийско-турецкую границу, имел возможность диктовать условия и Турции, и Европе.
В этой конструкции никакого международного терроризма и борьбы с ним не было даже близко, но рассказать собственному электорату, что вообще-то говоря, мы тут немножечко воюем за интересы Газпрома, было не совсем удобно. Поэтому телевизор отключился от Украины и переключился с прежним жаром и пылом с бандеровцев на злых игиловцев. ИГИЛ при этом вообще и никаким боком не попадал в военную часть проводимой операции - он соприкасался с Асадом лишь на своей периферии, причем глубоко на юге, где ни малейших интересов на первом этапе у Кремля не было. Собственно, весь первый год войны прошел вообще без участия ИГИЛ за исключением локальных стычек где-то на окраине территории Асада. Генералы, конечно, бодро докладывали о борьбе именно с ИГИЛ, тыкая указками туда, где его никогда и не было, но степень готовности к этой войне была понятна даже по самим картам, когда Генштаб (!) без дрожи демонстрировал карту боевых действий, на которой Идлиб был восточнее Алеппо. Точнее, подписи на карте - сами-то города вполне совпадали, но генералам было как-то недосуг разбираться, как правильно пишется - Иран или Ирак, Австрия или Австралия. Алеппо какой-то или Идлиб. Да какая разница в самом деле.
Все было хорошо на картах, а вот на местности дело пошло сразу наперекосяк. Наземные силы Сулеймани плюс то, что называлось сирийской армией, даже по арабским меркам были в совершенно непотребном состоянии. Что неудивительно - собранный по всему региону сброд воевать не желал, он желал грабить. Чем, в общем-то, и занимался сразу по прибытию на войну. А потому концепция "мы летаем, вы стреляете" сразу пошла наперекосяк. Будь у Путина разведка, она бы рассказала ему, что за воинство у Сулеймани. Но разведку еще в 12 году Путин лично уничтожил во всем регионе, ликвидировав Аппарат главного военного советника в Сирии - центр сбора военно-политической информации на всем регионе Ближнего Востока. Попутно в 12 году было эвакуировано и посольство в Дамаске, где остались считанные дипломаты. Логично, что информации о Сирии в России не было никакой. Вообще. Если это нельзя назвать авантюрой, то даже сложно себе представить, что ею можно назвать. В информационном плане к началу войны у России в регионе была бескрайняя пустыня.
Нужно отметить, что и для Асада Исламское государство представляло скорее гипотетическую проблему, а вот местные повстанцы - это была ключевая и неустранимая угроза. Хотя бы потому, что весь север страны поддерживал их, равно как и мятежный юг, с которого и началась гражданская война. Собственно, и Дамаск был наполовину под ними, так что ИГИЛ был где-то там далеко, а вот злые и помнящие все прошлые и настоящие обиды свои собственные сограждане - в паре километров от президентского дворца.
Однако все красивые планы и мечты рухнули буквально через два месяца после начала этой войны, когда турки, несколько раз вежливо, а затем и не очень, предупредили, после чего без малейшей рефлексии сбили российский самолет. Заходил он на турецкую территорию или нет - вопрос уже глубоко десятый, на повестку дня встал совершенно иной вопрос - что делать. Ответить Турции прямо означало создать состояние войны, в котором Турция имела полное право на закрытие проливов и прерывание снабжения. О чем, кстати, еще в семидесятых предупреждал умный маршал СССР Огарков. Но нынешние умом не блещут, а потому маршала не читали. А если читали - то забыли. Но в оправдание им, скорее, не читали.
Война еще какое-то время продолжалась по инерции, но военного решения не было, политического - тоже. Точку поставили приехавшие в Москву в марте 16 года два министра иностранных дел периферийных арабских государств, которые, как в мае 14 года швейцарский президент Буркхальтер, привезли Путину ясный и недвусмысленный ультиматум Лиги арабских государств. После чего буквально по их улёту Путин собрал под камеры Лаврова и Шойгу и что-то там такое пробормотал про полную и окончательную победу и повелел начать поэтапный вывод войск. Понятно, что пацанов так просто не напугать, а потому ничего выводить он не стал, но война окончательно утратила смысл и цели, превратившись в процесс. Точку в ней поставил Газпром, весной 18 года утилизировавший трубы двух так и не построенных никогда труб Турецкого потока. Задачи войны провалены. Во все времена это называлось одним словом - поражение.
Сегодня про эту войну как-то не вспоминают - с одной стороны, есть святая уверенность, что Россия победила ИГИЛ (что вообще-то говоря, чистой воды вранье), с другой - смысл этой войны был настолько размыт и туманен стараниями наших пометных пропагандистских шоу, что обычному человеку разобраться в этой каше решительно невозможно. А раз нет - то незачем и заморачиваться. Начальство сказало - ему виднее. У него голова большая.
Почему, кстати, к поражению ИГИЛ Россия никаким боком? Да все по той же причине - "освобожденная" от него территория - это, по сути, пустыня, да еще и периферийная по отношению ко всей территории Исламского государства. Обе столицы ИГИЛ - Мосул и Ракку - освободили без участия России, крупнейшие города Ирака, захваченные ИГИЛ - понятно, тоже. В активе у Кремля - только Дейр-эз-Зор, который так всю войну и не был захвачен Исламским государством, а защитник Дейр-эз-Зора Захреддин был на всякий случай срочно ликвидирован сразу после освобождения. Полная аналогия с донбасскими командирами. Есть, конечно, еще Пальмира - но это, скорее, дикий позор, который стоит лишний раз не вспоминать, так как в ответ на отлитую медаль"За освобождение Пальмиры", которой награждали горстями всех непричастных, ИГИЛ умудрился забрать ее обратно, глумливо показывая горячий борщ в столовой и брошенные впопыхах банковские карты уральских и сибирских банков. И, кстати, ИГИЛ без особых проблем продолжает партизанить в тех же самых местах, периодически напоминая о себе гибелью российского генерала или российских военных (неясно только - частных или федералов).
Единственное, что можно точно поставить в заслугу сирийской войне - она окончательно откатала формат "ихтамнет" - частных боевиков неизвестной принадлежности, которые выполняют задачи, на которые армию отряжать либо невместно, либо слишком хлопотно. Сотрудничество с покойным Сулеймани позволило перенять и развить его технологии набора на войну с самого социального дна.
За эти пять лет Кремль влез еще в целый букет аналогичных авантюр, правда, чуть меньшего масштаба - в ЦАР, Судане, Ливии, Мозамбике. Которые продолжаются и по сей день. Причины роста агрессивности путинского режима те же: обанкротившаяся модель путинской экономики, находящейся в системном и неустранимом деградационном тренде. Именно поэтому Путину позарез требуются внешние ресурсы и не менее позарез - сокращение затрат на бесполезное российское население. До тех пор, пока эта модель не похоронит окончательно прочно вставший на путь фашизма кремлевский режим, он будет все более агрессивным и втягивать страну во все новые конфликты и авантюры. Белоруссия - на подходе.