В Германии потрошат русских детей! Увидеть Мюнхен и умереть! За гранью добра и зла...

Сотни российских пациентов сегодня собирают деньги,чтобы попасть на лечение за границу, в частности в Германию. В итоге россиянке, лечившей сына в Германии, вернули “выпотрошенное” тело, а органы прислали – посылкой по почте…

Увидеть Мюнхен и умереть!

За гранью добра и зла!

Россиянке, лечившей сына в Германии, вернули “выпотрошенное” тело, а органы прислали потом – посылкой.

Wahrheit kommt doch an den Tag.

Еще три года назад Сережа выглядел вполне здоровым мальчишкой. Последнее фото Сережи в немецкой клинике.

Сотни российских пациентов сегодня собирают деньги, чтобы попасть на лечение за границу. Считается, что там обязательно помогут – лучшая аппаратура, лучшие врачи, высококачественный уход, современные методы лечения… Отдают и снимают с себя последнее. Особенно ради ребенка. Родительские чувства безмерны, безмерны и их возможности.

Сережу Охезина тоже собирали всем миром. Российские врачи так и не смогли установить его диагноз. За это взялась – за немалые деньги – клиника в Мюнхене. Результатом поездки за границу для самого мальчика и его родных стала мучительная смерть ребенка, весьма туманный диагноз и – море бесправия, унижения, равнодушия и запредельной жестокости принимающей стороны, которая высылала тело ребенка обратно в Россию частями, поскольку без всякого на то разрешения изъяла все внутренние органы Сережи и только через два месяца выслала их посылкой матери…

В этом жутком жизненном триллере, который продолжается до сих пор, попытался разобраться наш корреспондент.

…Вот уже два месяца мама Сережи Охезина, Галина, каждый день приходит на кладбище Екатеринбурга. Она все еще не может поверить, осознать, смириться. Ее Сережи нет. Последние 7 лет жизни Галина провела в борьбе за здоровье своего сына. Сколько было больниц, врачей, диагнозов, радостей и слез! Казалось, наступил переломный момент – нашлись деньги, и Сережу отправили в Германию. Момент действительно переломал все и вся – Сережа умер в немецкой клинике. А после похорон Сережи в прокуратуру Свердловской области, в Следственный комитет при Прокуратуре РФ, министру Голиковой, уполномоченному по правам ребенка Астахову, Президенту РФ Медведеву, Генпрокурору РФ Юрию Чайке Галина отправила письма, от прочтения которых нормальный человек испытывает шок.

“30.01.2010 года в 15.40 по мюнхенскому времени моего ребенка убили. Потом с циничной жестокостью вырезали все внутренние органы…” – Я практически живу на кладбище, – плачет Галина. – Здесь как-то спокойнее становится. Мы с мамой придем, поговорим с Сереженькой, прощения у него попросим. А вечерами я реву… Не выходит из памяти, как его похоронили. Нас уверяли, что ребенок будет жить, ну, пусть инвалидом, но жить! Он нам любой был нужен!

-Бедный ребенок, так настрадался за свою жизнь, – рассказывает бабушка Сережи Тамара Алексеевна. – Только здесь было сделано порядка 15 операций, да в Германии еще четыре. Как он болел, как страдал, а потом еще там, в Германии, так надругались над нашим Сереженькой!..

Семья Сергея Охезина -из Екатеринбурга. Обычная российская семья. Все очень радовались, когда 10 лет назад на свет появился малыш. Совершенно здоровый, до трех лет практически не болел.

…Первые проблемы со здоровьем появились в три с половиной года. У Сережи начали болеть ножки, голова, появились постоянная рвота и сильные носовые кровотечения. Он очень резко похудел. В 4 года ему сделали первое МРТ-исследование, которое показало воспаление оболочек головного и спинного мозга.

В доме Галины хранятся целые чемоданы медицинских карт, выписок, анализов. Все эти объемные тома -истории болезни ее сына Сережи. Сама Галина без запинок озвучивает сложные медицинские термины и названия лекарств: за 7 лет лечения вникла во многие тонкости нейрохирургии.

-Сережа у нас все в докторов играл. Ведь мы месяцами жили в больницах. Сережа – “врач” и берет у дедушки то кровь, то ликвор, то другие анализы. Бабушка, значит, “медсестра”, я – “буфетчица”. Вот смотрите, -Галина включила нам диск с записями домашнего видео, достала фотографии: – Здесь Сереже 6 лет 10 месяцев. На тот момент он уже перенес несколько операций. Это нам очень удачно наши врачи шунт в голову поставили. 2006-й и 2007-й у нас были прекрасными. Сережа себя хорошо чувствовал, играл, катался на велосипеде. Вот с дедушкой побежали наперегонки -Сережа всегда первый. Нам никогда никто из врачей не говорил, что мальчик безнадежен… Мы всегда были уверены, что нам удастся вылечиться…

Болезнь вернулась 16 июля 2008 года. У Сережи совершенно неожиданно случился сильнейший приступ эпилепсии. Сделали МРТ, и оказалось, что пошло ухудшение: очаги болезни стали появляться в головном и добавились в спинном мозге. Опять рвота, головные боли. Сереже поменяли шунт в голове. Диагноз поставить никак не удавалось, так что лечили симптоматически. От гормонального лечения мальчику стало лучше. Но он очень сильно располнел – за четыре месяца с 20 килограммов поправился до 50.

– А почему вы поехали лечиться в Германию? Кто вас туда направил?

-Туда мы не лечиться поехали. А диагностировать болезнь. Направила нас в эту клинику в Мюнхене известный нейроонколог из Москвы, профессор Ольга Желудкова. Она сказала, что Швабинг -прекрасная клиника, а профессор Бурдех -известнейший во всем мире онколог. А уж какое дорогое лечение!

Деньги собирали, что называется, всем миром. Отец Галины, секретарь Федерации независимых профсоюзов России и представитель этой организации по Уральскому федеральному округу, сам лично ездил по предприятиям. Просил людей о помощи. По копейкам наскребли нужную сумму -41 тысячу евро.

Чемодан, который привезли с собой из Германии, до сих пор стоит в квартире Галины неразобранным. В нем в основном книги, игрушки. Здесь есть и Сережина самая любимая энциклопедия про автомобили. Мама показывает картинку, на которой нарисован большой грузовик: “Вот смотрите: здесь он написал “Обязательно надо такой, только красного цвета”. И он денежки копил, у него целая коробочка железная из денежек – пятачки, десятки… С этой книгой ездили в Германию. Еще брали Носова. Мы же ему читали книги, уже в реанимации, – срывается мама на плач. – А вот его любимая книжка -про русские танки “Т-34”. Это мы читали сто пятьдесят раз, наверное…

…Вместо запланированного месяца Галина с сыном провела в клинике около пяти месяцев.

-Больница с первого же взгляда произвела на меня ужасное впечатление. Во-первых, нас там никто не ждал. Когда мы приехали 14 сентября, то много часов просидели в регистратуре, потом в каком-то отделении. Когда, наконец, вышли к нам врачи, оказалось, что те медицинские документы, которые мы посылали еще в мае, диски с МРТ и прочее, они и в глаза не видели. Но на каком основании тогда они в Екатеринбург ответ прислали: мол, приезжайте, мы ваше дело изучили и возьмемся за диагностику?.. Только через два месяца (! – Ред.) после того, как мы приехали, врачи стали выспрашивать, какие Сереже сделаны прививки, какие анализы мы сдавали в России, каковы симптомы заболевания. Но все это, как и непривычное и неподходящее ребенку питание, – ерунда! Мы готовы были вытерпеть все, лишь бы поставили диагноз. По мере того как мы там находились, меня многое удивило: в клинике окна постоянно открыты, сквозняки -похоже, кварцевых

-Поясните.

-Мы же приехали устанавливать диагноз, в основном это взятие проб оперативным путем, биопсия. Через два дня нахождения в онкологическом отделении нам без всяких обследований заявили, что у ребенка нет онкологии. И перевели в отделение нейропедиатрии. Начали проводить пульстерапию – это введение в кровь внутривенно высоких доз гормонов. В течение часа, пока вводили лекарство, Сережа кричал от боли. Первый день, второй… Я кидалась к медсестре, спрашивала: что сделать, чтобы ему полегчало? На третий день побежала к врачу: почему ребенок так кричит от боли во время проведения пульстерапии? Мне – врач: “Да потому, что это лекарство жжет вены”. Я спросила: почему не добавить физраствор, чтобы не жгло? Он говорит: хорошо, добавим. Ребенок перестал кричать. А что, врачи этого не знали?.. С этими внутривенными вливаниями они его мучили каждый раз: Сережа поправился очень, вену сложно найти. Ему бесконечно тыкали иглы, пока не найдут вену. У нас, в России, если медсестра не может попасть в вену, вызывают реаниматолога. Реаниматолог ставит катетер без проблем. Там почему-то такого нет. Но самое непонятное, что Сережу сразу стали лечить от токсоплазмоза…

-Подождите: как это -лечить, вы же поехали только диагностировать болезнь?..

-Так они поставили диагноз: токсоплазмоз. И сказали: вылечим! Все время, пока мы там были, врачи нас уверяли, что знают, как лечить, и что поставят моего сына на ноги. Стопроцентно поставят! Как я могла уехать, когда они так уверенно заявляли это? Но лечение явно не пошло на пользу. И если до него он еще говорил, хорошо кушал, двигал ручками и ножками, с удовольствием слушал книги, общался по телефону с бабушкой и дедушкой, то после начала лечения у Сережи начались сильнейшие эпилептические припадки, головные боли, он перестал спать сутками. Я говорю врачам: лечение не подходит, может, есть от токсоплазмоза другие препараты? Они молчат. Когда 14 октября ему провели первую биопсию, выяснилось, что никакого токсоплазмоза у него не было и нет! Когда нам объявили в ноябре, что необходимо сделать еще одну операцию – взять биопсию из седьмого позвонка, папа позвонил доктору Желудковой в Москву посоветоваться. Она согласилась: делайте, надо установить диагноз ребенку. Немецкие врачи пообещали, что после этой операции Сережа наш начнет ходить. Я, естественно, дала согласие.

-Тогда и последовала доплата за лечение?

-41 тысяча евро -это только за месячное пребывание в клинике и установку диагноза. А с 20 ноября все лечение стало оплачивать Минздравсоцразвития РФ. За сутки в стационаре – 200 евро, в реанимации -1500 евро. Плюс гонорары врачей.

1 декабря, после операции, состояние ребенка начало резко ухудшаться. 18 декабря сделали еще одну операцию, взяли биопсию на девятом позвонке. Затем последовала химиотерапия в реанимации. 30 декабря Сережу перевели из реанимации в онкологию и стали резко снижать дозы гормонов, убирать дексаметазон.

-Я пыталась объяснить врачам, что так нельзя делать, это в России любой врач районной поликлиники знает. А они смотрели на меня, как на больную. Потом ребенок одиннадцать дней не ел, ему начали вводить внутривенно какие-то жирные кислоты… Сереже стало совсем плохо.

На фото – Сережа в реанимации, погруженный в глубокий сон мальчик, весь в датчиках и проводах. Почти весь январь он провел в состоянии искусственного сна. Еще на одной фотографии -незаживающая рана на ноге из-за катетера. Пальцы ног растопырены из-за сильной отечности. Тогда еще ребенок дышал самостоятельно.

Потом врачи сообщили, что у мальчика якобы отказали почки. За этим последовал сепсис, начались кровотечения. А 26 января родственникам (к тому времени в Германию приехали родители Галины и ее брат) заявили, что головной мозг ребенка умер. Когда и как была зафиксирована смерть мозга, родным немецкие врачи так и не сказали. Но мать им уже не верила: “На мониторах все показатели были нормальные. Ручки, ножки теплые. Все системы (кровеносная, мочеполовая) функционировали. Да и на прикосновение Сережа реагировал. А вдруг мозг не умер? Как я могла им верить после всех этих заверений об излечении сына?..”

…28 января у Сережи был день рождения -10 лет. Родные развесили в палате гирлянды, поздравляли его. Местные врачи недоумевали: зачем… А 30 января, когда родственники пришли к ребенку с утра, им сообщили, что Сережу… отключают от систем жизнеобеспечения. Что в Германии на это не нужно согласия родственников: у них есть комиссия по этике, все уже решено. Лишь потом немецкий адвокат сообщил Галине, что это не так: ее согласие требовалось обязательно.

-Вы помните последний разговор с Сережей?

-Последние трое суток перед тем, как его ввели в искусственный сон, навсегда врезались мне в память: он кричал только: “Больно, мне больно!” Трое суток, двадцать четыре часа – ежеминутно: “Больно, мама, больно, мама!” Я была рядом, я вызывала врачей. Звонила переводчице, она звонила в больницу. Я вызывала медсестер. Врачи же мне рекомендовали отвлекать Сережу, смотреть ТВ, пригласить психолога. Я просила: дайте ему обезболивающее! Он умирал мучительно. Я никогда не прощу себе этого…

-Когда же вы узнали, что органы из тела были изъяты? Вас предупредили?

-Никто нас ни о чем не предупреждал. Мы не давали согласия на вскрытие, только разрешение на бальзамирование, без которого якобы тело невозможно отправить в Россию. И когда 4 февраля, перед отлетом, мы пришли в клинику (за выпиской и

заключением о смерти), то, естественно, стали спрашивать: в чем все-таки причина смерти мозга Сережи? А нам ответили, что мозг изъят и отправлен в другую клинику для исследований. Мы были в шоке! Как?! Почему без нашего ведома?!

Врачи признались, что они и другие органы изъяли: легкие, железы, кишечник, желудок, почки, печень. Я тут же позвонила в Москву -в Минздрав и юристам. Нам посоветовали нанять адвоката. Переводчица Светлана Школьник тут же организовала встречу с немецким юристом Андреосом Графом. В этот день мы потребовали от клиники гарантийное письмо с обещанием вернуть органы нашего сына. Больше мы в тот день ничего не успели сделать: виза заканчивалась на следующий день. А “груз-200” уже находился в аэропорту.

О пребывании в клинике у Галины осталось две бумаги – справка о смерти и справка, подтверждающая, что Галина с сыном действительно с 14 сентября по 30 января находились на лечении в немецкой клинике. И все.

…Семья Галины вернулась в Екатеринбург в ночь с 5 на 6 февраля. 6-го состоялись похороны. А через неделю они увидели фотографии, сделанные патологоанатомами в Екатеринбурге, и пришли в ужас. Все тело Сергея было в жутких разрезах. В нескольких местах на теле отсутствовала кожа…

В марте семья Галины в отчаянье обратилась в “МК”. На наш запрос в клинику 31 марта пришло письмо: “Мы информируем вас, что органы мальчика Сергея 27.03.2010 были нами отправлены в Екатеринбург. Мама об этом проинформирована”. К письму было приложено краткое объяснение директора клиники Манфреда Кирхера: “У Сергея была редкая разновидность рака. Наши врачи сделали все что могли, но спасти ребенка, к сожалению, не удалось. Органы были изъяты для дальнейших, более глубоких исследований”.

-24 марта мы получили письмо от переводчиков, с которыми работали в Германии, – Ольги Малер и Светы Школьник, -говорит Галина. -О том, что немцы нам высылают органы ребенка, и мы их должны получить в конце недели. Я удивилась: почему пишут мне эти две ни за что не отвечающие женщины, а не клиника? Я была в шоке: что делать, в холодильник, что ли, свой посылку положить?.. Мы попытались добиться, чтобы морг хотя бы на какое-то время взял на хранение органы Сережи. И, может быть, были проведены исследования. А вот что потом? Эксгумацию производить, чтобы захоронить останки в могилу?.. Адвокат в Германии говорил нам, что клиника должна на себя взять все финансовые вопросы вторичного захоронения.

…30 марта на имя одного из екатеринбургских похоронных бюро пришла посылка. Мама Сережи договорилась с моргом взять органы ее умершего сына на хранение. А 29 марта обратилась в прокуратуру Свердловской области. В настоящий момент ведется расследование: первая задача – установить подлинность присланных органов…

В последний день в реанимации Галя срезала у Сережи волосики и ноготок. Просто так, на память. Теперь эти сохраненные матерью памятки очень помогут следствию. У нее и у отца ребенка будут брать ДНК-анализ. Планируют провести эксгумацию трупа ребенка… Жуткий триллер продолжается.

…Последний раз мы общались с Галиной 5 апреля. Как эта женщина смогла все это выдержать практически в одиночку – мы, видавшие виды журналисты, не можем приложить ума. Что еще предстоит выдержать материнскому сердцу женщины, которая в

страшных мучениях потеряла единственного ребенка и которой возвращают его тело по частям?..

…Мы позвонили врачу Татьяне Абрамовне Штаркман из екатеринбургской 40-й больницы, которая наблюдала Сережу долгое время.

-Вы видели фотографии Сережи в последние дни его жизни?

-Да, Галина их приносила. Зрелище, я вам скажу, не для слабонервных. И эти раны от катетеров… Я за всю свою 40-летнюю практику подобного не встречала. У него была очень тяжелая болезнь, какая именно, я точно сказать не могу. Но я уверена: он умер от своего основного заболевания. Просто, может быть, его кончину несколько ускорили.

-То есть вы считаете, что он мог прожить и дольше?

-Трудно сказать. В последние годы состояние Сережи постепенно ухудшалось, не резко. Химиотерапия, возможно, лишь ускорила процесс смерти. Организм не выдержал интоксикации. Может быть, надо было осторожнее такие сильные препараты вводить.

Профессор Ольга Григорьевна Желудкова, которая посоветовала отправить Сережу на диагностику в клинику Швабинг в Германии, как оказалось, знает диагноз, поставленный там Сереже Охезину:

-Ему диагностировали опухоль центральной нервной системы А вообще, Сережа был очень сложным пациентом и для диагностики, и для лечения.

-Как вы расцениваете всю эту историю с изъятыми органами Сережи и отсутствием истории его болезни?

-Я как врач могу сказать, что только паталагоанатомические исследования могут дать полную картину того, что происходило с ребенком и от чего он в конечном итоге умер. Но согласие родителей на вскрытие – обязательно! Все необходимые документы в нашей клинике выдаются родственникам на руки через два-три дня после выписки или кончины пациента.

Буквально на днях нам удалось связаться с немецким адвокатом сережиной семьи Андреосом Графом, и, хотя он не горел желанием комментировать ситуацию (не все финансовые вопросы с Галиной еще урегулированы), но о последних новостях, касающихся дела Сережи, все же рассказал:

-Во-первых, клиника все документы передала мне. Для их изучения, думаю, нужны не только юридические знания, но и медицинские. От чего умер ребенок? Когда наступила фактическая смерть: в момент умирания головного мозга или в другой какой-то момент? Целесообразно ли было отключать его от систем жизнеобеспечения (хотя без письменного согласия родителей этого делать не должны)? И вообще, правильно ли лечили Сережу? Уверен, у мамы ребенка есть врачи, чье экспертное мнение ей захочется услышать и прикрепить к делу.

Что касается изъятых органов. Тут, конечно, клиника поступила неправомерно. Разрешение на бальзамирование дает автоматическое разрешение на вскрытие. Органы должны были изъять, законсервировать с помощью специальных препаратов и вернуть на место. Однако этого не было сделано. Почему – на этот вопрос ответа пока нам никто не

дал. Признаться, с подобным я сталкиваюсь впервые. Хотя дела о врачебных ошибках в моей практике бывали, и не раз. Комментарий президента Лиги защитников пациентов Александра САВЕРСКОГО: -История совершенно страшная. Я, например, не понимаю, что делали в Германии с изъятыми органами два месяца -ведь достаточно было провести макроисследование и взять срезы тканей: у нас это делается за пару дней, хотя и для этого нужно согласие родных. И именно поэтому эта история уже дает основания для первоначального предъявления немецкой стороне иска о возмещении морального вреда, причиненного нарушением права родителей на согласие на изъятие органов и их исследование и на достойное отношение к телу умершего ребенка, непосредственно связанное с правом на достойное погребение, куда входит понятие целостности организма. Этот иск должен быть предъявлен по месту нахождения ответчика, то есть в Германии. Причем на истцов распространится действие личного закона, то есть они вправе применять нормы нашего законодательства, которые не позволяют изымать органы у трупа без согласия родственников, кроме как для целей трансплантации, о которой в данном случае речи вроде, как и не было, но это должен будет установить суд. В ходе такого процесса у истцов появится возможность увидеть медицинские документы ребенка, провести их анализ, и если в его ходе выяснится, что проведенное лечение было неадекватным, то заявлять еще ряд оснований иска -возмещение морального вреда, причиненного преждевременной смертью ребенка, и возврат денег, уплаченных за лечение, и других расходов, связанных с этим. Я считаю, что в такой ситуации родители ребенка имеют все основания, чтобы привлечь на свою сторону соистца – Министерство здравоохранения и социального развития РФ, которое понесло необоснованные расходы (убытки) и которые возможно вернуть для того, чтобы помочь другим людям. Вообще государство должно помочь семье Сережи с организацией непростых юридических дел во избежание повторения подобных историй в зарубежных клиниках, хотя подобную историю я слышу впервые за десять лет работы в Лиге пациентов.

Мама умершего в германской больнице уральского мальчика: «Немцы довели сыночка до смерти, а потом вырезали все органы…».

Родственники считают, что сердце, мозг и другой «бесценный материал» нужен был для защиты диссертации.

ВОТ ТАКИМ БЫЛ НАШ СЕРЕЖА

– У моего сыночка в германской клинике вырезали все органы, – сообщила по телефону Галина Ильина. – Его не стало 30 января, а потом мне вернули тело Сережи. В гробу. Оно было изрезано вдоль и поперек…

В трубке слышался тихий истерический смех. Сначала я подумала, как это ужасно, смеяться на смерть собственного ребенка. Такой ужасной смертью… Но потом стало ясно, что это смех отчаяния и безысходности.

В редакцию «Комсомолки» Галина пришла с мамой Тамарой Алексеевной. Женщины принесли кучу фотографий, документов и дисков.

– Посмотрите сначала. Потом я вам все расскажу, – Галине уже было не до смеха. – Хотя…, Наверное, некоторые фотографии вам лучше не смотреть…

Да ладно, подумала я. Чего я в жизни только не видала. И фотографии детских тел по долгу службы тоже приходилось видеть. Справлюсь. И открыла альбом с фотографиями.

Вот маленький Сережа, русый и улыбчивый. Худенький и жизнерадостный, в окружении счастливых родственников. Смеется, играет…

– Вот мы перед вылетом в Германию, Сережа улыбается… – показывает Галина. – А вот мы в клинике… А вот то, что они сделали с нашим ребенком…

На фото обезображенное тело маленького мальчика… Раздутое от гормонов до размеров взрослого человека… Изрезанное и грубо сшитое…

К горлу подступает тошнота. В глазах стоят слезы.

«ДОКТОРА СКАЗАЛИ, ЧТО ВЫЛЕЧАТ СЫНОЧКА»

Сережа болел 7 лет. Врачи никак не могли поставить ему диагноз. Ставили 5-6 раз – и все под вопросом. Родители старались выбрать правильный методом доктора Хауса – исключая неправильные варианты. Проверяли симптомы, отметали. Но в итоге все догадки оказывались неверными. У ребенка ничего не могли обнаружить.

Профессор областного Минздрава сказал, что в Екатеринбурге ребенку не помогут. Нужно лечение за рубежом. Например, в Германии.

В клинике «Швабинг» в Мюнхене обещали помощь. Немецкие врачи должны были обследовать мальчика и поставить ему диагноз. Деньги на лечение – 100 тысяч евро – собрали кое-как.

В Германии с первых дней все пошло как-то не так. Сережа и его родственники добирались до Мюнхена почти сутки. В клинике, которая получила кругленькую сумму за лечение, уральцев не ждали. Ильиным пришлось несколько часов простоять в регистратуре. Больного ребенка никто даже не подумал поместить в палату.

– Это одна из лучших клиник в Мюнхене, – качает головой Галина. – И там за два месяца довели ребенка до такого состояния, до какого наши врачи не смогли довести за семь лет.

«Я СЧАСТЛИВ», – СКАЗАЛ МАЛЬЧИК, УЗНАВ СВОЙ ДИАГНОЗ

В середине декабря пришел ответ из Бонна. Врачи написали, что у Сережи редкое онкологическое заболевание. Длинное название. 6-ой случай в мире. Ребенка перевели в онкологию. Галина объяснила сыну, что диагноз наконец-то установили, что сейчас Сережа пойдет на поправку.

– Я счастлив, – только и сказал Сережа.

Но и дальше все шло наперекосяк. Если раньше у мальчика были улучшения, то теперь ему с каждым днем становилось хуже. Сережа говорил, что ему тяжело, что ему все надоело. То и дело выяснялось, что мальчику неправильно что-то делали: то лекарства дают не те, то катетер не так ставят, то вообще не следят за ним.

Однажды Галина проснулась от душераздирающего крика сына. Сначала пыталась его успокоить, потом пыталась попросить врачей помочь ему.

– Он у вас боится находиться в клиниках, – заявил с равнодушием доктора Менгеле один из врачей. – Найдите русскоязычного психолога, займите его чем-нибудь, включите телевизор, пусть мультики смотрит.

Сережа кричал от боли три дня. Все это время врачи обходили его палату стороной. Позже выяснилось, что мальчику внутривенно ставили лекарство, которое жгло вены изнутри. И только спустя некоторое время эскулапы решили разбавить лекарство.

– Мы хотели увезти Сережу домой. Есть же специальные самолеты, мы бы нашли деньги. Наши врачи сказали, что могут его лечить, но немецкие доктора не отпустили…

Заявили, что он не выдержит перелета, хотя показатели в этот момент были стабильные… Мы ушли из палаты, а утром нам сказали, что мозг мальчика погиб. Родственники считают, что их пытались сломить психологически. Однажды после известий о том, что мозг ребенка умер, доктор позвонил Галине на сотовый. Родители отпустили ее в пансионат, а сами остались дежурить.

– Ваш сын умер, – сообщил врач.

– Но ведь я только что была в больнице… все было нормально, – растерянно отвечала Галина, не веря страшному известию.

– Приезжайте.

Мальчик был жив. Но врачи предложили родственникам отключить все аппараты. Мол, жизнь поддерживают только лекарства. Дали час подумать.

– Боритесь за его жизнь, – просили родственники врачей. – Пусть он живет за счет лекарств.

Врачи ответили, что они решают, когда отключать системы жизнеобеспечения. Родственников пустили к Сереже. В это время медики стали отключать приборы и убирать капельницы, которые поддерживали жизнь ребенка.

«В 15.40 по Мюнхену Сереженька покинул нас. На его лице нет страдания», – записала бабушка Тамара Алексеевна в дневнике.

ПОСЛЕ ВСКРЫТИЯ ОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ВСЕ ОРГАНЫ НОРМАЛЬНЫЕ

После смерти мальчика, врачи убедили Галину подписать документ о бальзамировании. Мол, без этого его нельзя будет перевозить в Россию. Сказали, что сделают небольшой надрез на голове, чтобы посмотреть, что с его мозгом.

Но вместо маленького надреза в анатомическом институте родственники увидели раскромсанный череп, впалые глаза, следы от незаживших ран, огромные швы по всему телу… У мальчика забрали все органы – легкие, почки, печень, селезенку, поджелудочную железу, желудок и кишечник. Разрешения у родителей не спросили.

Сообщили, правда, что все органы нормальные. Вынули спинной и головной мозг. Говорили, что из-за болезни они покрылись каменной коркой. После смерти выяснилось, что корка чудесным образом размягчилась.

На возмущения родственников врачи предложили положить все в гроб. Он был цинковым, для транспортировки его опечатали в консульстве и увезли в аэропорт. Написали гарантийное письмо, по которому обязуются отправить все на родину мальчика. Родственники ждут. Сережу уже похоронили.

«НА НАШИХ ДЕТЯХ ТРЕНИРУЮТСЯ»

– Там нас никто не ждет, неважно, сколько денег мы им заплатим, это притом, что там стопроцентная предоплата, – плачет Галина. – Не дай бог такого кому-нибудь еще… На наших детях тренируются практиканты. Однажды старшая медсестра, пока не было докторов, потихоньку шепнула санитарке: «Иди, возьми у него кровь».

Профессионалам-то часто не удается с первого раза найти вену, что говорить о неопытном человеке?

Родственники Сережи до сих пор не получили ни одного документа, кроме свидетельства о смерти. Не вернули немецкие врачи и результаты различных исследований и анализов. В Германию родственники везли все, что было накоплено за несколько лет болезни.

– Сколько вы хотите за моральный вред? – спросили они у Галины.

– Не знаю… Главное, чтобы они вернули все органы.

– Максимум пять тысяч евро…

Немецкие адвокаты уже передали дело в суд. Если он займет сторону клиники, Ильины будут обращаться в Страсбургский суд. Речь идет о двух статьях Конвенции о защите прав человека и основных свобод – второй и восьмой. В российском Минздраве потрясены случившимся. Говорят, что однозначно внесут эту клинику в черный список.

ЗВОНОК ВРАЧАМ

Мы позвонили лечащему врачу Сережи в Екатеринбурге. Татьяна Абрамовна Штаркман лечила мальчика с конца 2004 года.

– Я так и не знаю до конца, что там случилось, – рассказала врач невролог нейрохирургического отделения 40 ГКБ. – По рассказам родственников, первое время мне казалось, что все, что происходит с Сережей в Германии, не похоже на заграничную клинику. Немецкие врачи показали непрофессионализм. Доктора многое делали очень некрасиво, необоснованно вмешивались в организм мальчика. Им все было написано: что мы здесь делали, какие анализы брали… У себя мы сделали, все, что могли. Мы два раза отправляли мальчика в Германию. После первой поездки он попал к нам. Нам пришлось все срочно переделывать. Сережа очень цеплялся за жизнь. Но его состояние все равно ухудшалось. Они могли ускорить этот процесс…

ИЗ ДНЕВНИКОВ МАМЫ И БАБУШКИ

11. 10. 09. – С каждым днем состояние Сережи все ухудшается. На сегодня – не двигается, все время лежит на спине, пробую поднять – болит спина и шея. Голову не держит, нос руками почесать не может. Только пальчиком чуть шевелит. Левая рука чуть лучше, правая – совсем плохо. Очень много спит. Поел и спит. На боку уже давно не лежит… Есть стал меньше. ВСЕ ПЛОХО.

Рассуждает хорошо, память хорошая. Давление последние дни высокое – 140/93. Сама дала таблетку от давления, т. к. здесь врачи написали, чтобы давать таблетки от давления, если оно больше 140/100. Придурки лагерные!

12.10.09. Пришел профессор Бурдах. Расписал лечение, сказал, что вылечит Сережу.

14.10.09. Сережа отдыхает, глаза закрыты, почти спит. «Может взять 5 тысяч и 5 тысяч – будет 10 тысяч. Этого хватит дедушке на операцию. Но можно взять еще 10 и 10 – будет 25. Тогда дедушке точно хватит» (накануне мы обсуждали, где взять тысяч 10 евро, если оперироваться дедушке в Германии). Ребенок все продумал и позаботился. (в желтой коробке дома хранятся небольшие Сережины деньги).

1.11.09. Двигательная активность еще хуже. Память еще хуже (короткая), забыл в 14 часов, что был завтрак, что был недавно обед. Пластырь на шее в пятницу во время купания сильно вымок, никто его не поменял, хотя обещали.

9.11.09. Приехали баба и деда. Ребенок не спал трое суток, не дают снотворное.

6.12.09. – «Говорю чистую правду – не могу уснуть «Находил любой повод разбудить маму (чешется под мышкой, сделать «обезьянку», массаж ног, позвонить дедушке, просил «уточку» …Спрашивал, когда самолет у дедов, бабы, на какой неделе. Беспокоится, как бы не улетели.

9.12.09. Сереже очень грустно без бабы и деды.

11.12.09. Хотят направить Сережины анализы каким-то двум старым опытным педиатрам (в Швейцарии и еще где-то). Случай редкий, никто такого не встречал. Доктор Маковски хочет обсудить на какой-то ближайшей конференции. Ничего пока не ясно.

4.01.10. Сережа не ест, дышит через кислородную маску. Говорит: «Мама, не снимай с меня маску до самой смерти». «Почему?» «Так все же люди умирают».

Мама уральского мальчика, умершего в германской больнице: «Дайте мне спокойно похоронить сына»

Вот уже год Галина Ильина не может вызволить из Германии органы своего сына, которые немецкие врачи зачем-то вырезали из умершего ребенка [видео]

30 января исполнится ровно год со дня смерти уральского мальчика Сережи Охезина, который умер в немецкой клинике Швабинг в Мюнхене. «Убили» – как считают родственники. «Комсомолка» подробно писала об этой истории. Сережа был еще жив, когда врачи отключили его от органов жизнеобеспечения. Но самое дикое в этой истории произошло уже после смерти ребенка: не спросив разрешения родителей, немецкие врачи изъяли из тела мальчика почти все внутренности (см. «Мама умершего в германской больнице уральского мальчика: «Немцы довели сыночка до смерти, а потом вырезали все органы…»). Зачем все это было сделано, Сережиной маме так и не объяснили.

В чем причина изуверств?

– Если бы они вырезали, например, полую вену, куда вставляли порт (катетер), чтобы скрыть врачебные ошибки, это было бы понятно, – говорит Галина Юрьевна. – Или головной и спинной мозг – для анализа этого необычного случая (у Сережи было очень редкое заболевание – воспаление оболочек спинного и головного мозга, точного диагноза медики назвать так и не смогли, немцы поставили рак под вопросом, хотя ни один из российских врачей онкологию не подтвердил – прим. ред.). Сейчас образцы мозга рассылают по разным институтам в Германии и исследуют. Но зачем было удалять остальные органы: мочеполовую систему, глотку, гортань?

Родственник потрясло и то, с каким кощунством и жестокостью изымались органы.

– Когда я первый раз увидела тело Сережи в нашем морге – это был не ребенок, а старик! – до сих пор не может забыть Галина Юрьевна. – Глаз не было, все провалилось. Швы были сделаны грубыми стяжками толстыми, чуть ли не шерстяными нитками. Кожи на спине не было. Зачем им кожа со спины ребенка? Или спинной мозг – нет, чтобы сделать аккуратные разрезы сзади и вынуть. А они изымали его спереди: ломали ребра, вырывали позвонки и выдирали спинной мозг. Вот отношение к русским детям…

Естественное объяснение всем этим изуверствам – национальность пациента. Немецкий адвокат Андреас Граф сказал впоследствии Галине, что с американским ребенком такого никогда бы не случилось.

– Рядом с Мюнхеном в годы войны находился концлагерь Дахау, – рассказывает Галина Юрьевна. – У меня ощущение, что они просто переименовали концлагерь в университетскую клинику – таким издевательствам подвергался ребенок и когда был жив, и после смерти!

В истории смерти русского мальчика Сережи Охезина сейчас разбирается германская врачебная комиссия – ее заключение будет готово примерно через год.

– Когда мои немецкие адвокаты направили туда документы об отключении живого ребенка от систем жизнеобеспечения, куратор в комиссии не мог поверить! – рассказывает Галина Юрьевна. – Мы сказали, что у нас есть все доказательства – видеозаписи, фотографии, в конце концов, выписки из истории болезни, где видно, что, когда его отключали, у него была нормальная температура (около 37), давление, дыхание – все показатели были в норме. То, что врачи сказали, что мозг умер, это не доказано. Как и их диагноз – рак.

Правоохранители двух ст?