Лиза Шакира: «Мне нравится, что зритель рядом, с ним тоже можно работать как с частью пространства»

.

Лиза, знаю, ты сама пошла на кастинг этого шоу. Для чего, что тебя заинтересовало прежде всего?

На самом деле у меня был очень темный и мрачный период без каких-либо просветов: без работы, без понимания, чего я хочу, куда я двигаюсь, что мне нужно от себя, от этой профессии. И в какой-то момент я увидела у Ромы Евдокимова, с которым я снималась в «Мажоре в Сочи», запись о том, что идет кастинг в иммерсивное шоу «Вернувшиеся». И я подумала, а почему бы и да (улыбается), всё равно я ничем не занята. Я знала, что такое «Вернувшиеся», кто такой Мигель, что такое иммерсивный спектакль, но я не анализировала: зачем? Я не думала, пройду я, не пройду. Как ни крути, Мигель у меня всегда ассоциировался с танцами, и от этого была в ужасе — я даже в анкете написала, что будто бы это тот проект, который мне сейчас жизненно необходим, но я абсолютно не владею своим телом, — правда, так и написала. 

Ты уже не первый раз говоришь, что не умеешь танцевать, что пластика — не твое. При этом у тебя одна из самых пластичных ролей. 

Не знаю, как так вышло. Что касается пластики: наверное, у меня есть какое-то стереотипное понимание пластичности: всякие шпагаты, мостики, гнущаяся спина, батманы — это всё то, чего у меня нет. Для меня пластичность — про растяжку, а танцевальность — про занятия танцами. А меня… ну не чтобы шпыняли в институте, но я на своем курсе была самой деревянной, вот у меня и отложилось в голове, что я такая угловатая, неказистое бревнышко. (Смеется.) Наверное, в этом и есть фишка моей Йоханны: у нее не округлые движения, а линии, острые углы, своя геометрия. Так что я уже не думаю, что я непластичная, тем более у нас был очень насыщенный выпускающий период, мы занимались каждый день чем-то, связанным с телом. Это были крутые практики — естественно, за два месяца тело приходит в форму, в которой оно никогда не было до этого. И сейчас, из-за того что играем шоу регулярно, мы находимся в хорошей форме, плюс я стараюсь заниматься дополнительно вне шоу — например, если понимаю, что мне не хватает растяжки, чтобы выражать себя. Сейчас я возвращаюсь из отпуска с пониманием, что у меня слабые руки, хочу их подкачать. 

Синяки сейчас — для тебя дело привычное?

Синяки — о, да. (Смеется.) Я с ума свожу своих партнеров, потому что после каждого шоу я им присылаю фото со своими синяками или бегаю по гримерке и прошу всех посмотреть на мои коленки или локотки. Люблю и чужие синяки порассматривать, это любопытно. (Улыбается.) 

Как бы ты описала свою Йоханну?

Наверное, спустя пять или шесть шоу у меня наконец возникли ассоциации, я поняла, кого играю, на что могу опираться. В романе «Джейн Эйр» у Рочестера есть жена, которую он прячет на чердаке, она может ночью сбежать, начать шуметь… Мне кажется, моя Йоханна — вот эта безумная жена Рочестера и одновременно какой-то испуганный очаровательный зверек. Она манкая, яркая, немного не в себе.

По прошествии нескольких спектаклей можешь сказать, что тебе комфортно в этом жанре? 

У меня нет такого серьезного театрального опыта. Я год играла в театре «Суббота» в Петербурге, у нас был камерный зал, маленькая сцена, максимум 120 человек помещалось. Это, конечно, несравнимо с большой сценой. Но насколько я знаю от коллег, это совершенно разные вещи. Многие говорят, что после работы в иммерсивном спектакле становится не так интересно работать в классическом театре. Там меньше свободы, определенная работа с залом, всё привычно. А тут постоянная импровизация, зритель каждый день разный, каждый день разный партнер, это всё очень влияет на то, как пойдет не только твоя сцена, но и шоу в целом. Это удивительный, увлекательный процесс. Никогда не угадаешь. Можно прийти с определенным настроем, ждать одного, а получится совершенно по-другому. Я раз пятнадцать сыграла уже, но у меня ощущения еще ни разу не повторились. Всегда находится что-то новое, новая глубина, новый ритм. У меня нет текста, много передвижений по дому, и все эти переходы — просто восхитительно. Мне очень нравится так существовать, нравится, что зритель рядом, с ним тоже можно работать как с частью пространства, я исследую эту зону. 

Ты можешь почувствовать, удалось сегодня шоу или нет?

Не знаю. Это какое-то интуитивное ощущение. Всегда чувствуется, где ты соврал. Это как в жизни: я понимаю, когда надеваю маску на себя и вместо того, чтобы быть собой, играю какую-то роль. Тут то же самое. Я четко ощущаю, когда «наяриваю», переигрываю или в угоду зрителю начинаю слишком эмоционировать, когда пытаюсь разукрасить. Но если я нахожусь в моменте «здесь и сейчас», если вижу своего партнера, вижу, что он мне предлагает что-то в ответ, то шоу получается, даже если нас качнуло не в ту сторону.

Делаешь ли какие-то работы над ошибками?

В таком формате сложно, наверное, делать работу над ошибками, но у нас есть обязательный мастер-класс перед каждым шоу, и я во время него вспоминаю, что вообще-то можно двигаться с разной скоростью, можно по той же лестнице спускаться по-разному, можно разные эмоции добавлять даже в то, как ты сделал шаг. Я стараюсь эти нюансы во время тренинга запоминать и потом внедрять. Есть какие-то задачи, которые я могу перед собой поставить, а потом анализировать в конце шоу, достигла я задуманного или нет.

Многие артисты уже были знакомы между собой и играли вместе в Москве и Санкт-Петербурге. Ты легко влилась в команду?

В сентябре мы пришли на кастинг, потом началась сессия тренингов, которая длилась месяц: пять дней в неделю приходили новенькие и ребята из старого каста, поэтому довольно быстро получилось внедрение и слияние, мы стали работать друг с другом. Не было деления на «старичков» и «новичков», сразу началась классная партнерская работа, это было в удовольствие. Вливание было рабочим, профессиональным, дружеским, и сейчас всё очень здорово. Я не играла две с половиной недели и чувствую, что очень соскучилась, хочется к ребятам, в атмосферу.

Про что лично для тебя «Вернувшиеся»?

Это про эксперимент, как раз про «здесь и сейчас». Про выход из зоны комфорта и про сброс стереотипов, про взгляд в глаза — в глаза, оторванные от пола.

Что бы ты посоветовала зрителям, которые идут в Особняк в Дашковом переулке впервые? Может, есть какой-то «путеводитель» по «Вернувшимся» от Лизы Шакиры?

У меня нет путеводителя. Конечно, я могу посоветовать ходить за девушкой в рванине, как меня иногда называют из-за костюма. (Улыбается.) На самом деле я бы рекомендовала зайти в дом, глубоко вдохнуть и прислушаться к тому, что говорит тело, куда хочет идти тело, попробовать довериться импульсам, пойти за тем, за кем хочется. И когда вдруг начнет появляться стадное ощущение, останавливаться и слушать себя: я бегу, потому что я со всеми или потому, что меня так захватывает линия этого героя. Проходите этот путь в одиночестве, так интереснее, так можно остаться наедине со своими реакциями, эмоциями и с самим собой и исследовать себя, не привязываясь к тем, с кем ты пришел в особняк.

Советую также девушкам не приходить на каблуках — особняк четырехэтажный. А еще сохраняйте пространство между зрителями и актерами, грамотно распределяйтесь по комнате, не толпитесь. Из секретиков: в одной из локаций есть потайная комната, куда можно попасть через шкаф. И это отдельная любовь. Всё, больше ничего не скажу, сами ищите эту комнату и другие секреты особняка.

9,10,11,19, 24, 26 февраля — даты показов с участием Лизы Шакиры

.