Матушка Амвросия считала себя счастливой всегда, даже среди тяжелых испытаний
Сочинская уроженка Александра Дмитриевна Оберучева (будущая матушка Амвросия) родилась в 1870 году в городе Сочи. Тут не лишним будет пояснить, что современный Сочи и тогдашний Сочи не имеют вообще ничего общего. Собственно, даже города в то время не было, возле устья речки Сочи стоял Пост Даховский, боевое укрепление. Вокруг проживали вовсе не дружелюбные горцы. В […]
Запись Матушка Амвросия считала себя счастливой всегда, даже среди тяжелых испытаний впервые появилась Милосердие.ru.
Сочинская уроженка
Александра Дмитриевна Оберучева (будущая матушка Амвросия) родилась в 1870 году в городе Сочи.
Тут не лишним будет пояснить, что современный Сочи и тогдашний Сочи не имеют вообще ничего общего. Собственно, даже города в то время не было, возле устья речки Сочи стоял Пост Даховский, боевое укрепление. Вокруг проживали вовсе не дружелюбные горцы. В воздухе летали тучи малярийных комаров. О том, что здесь когда-нибудь будет курорт, даже подумать было невозможно.
Так что детство девочки прошло в условиях достаточно суровых.
Ей, впрочем, повезло с родителями. Семья просто купалась в атмосфере взаимной любви. Отец – военнослужащий, как почти все в Даховском – души не чаял в матери. Та обожала отца. Оба самозабвенно баловали детей, а дети, в свою очередь, боготворили родителей.
Характер этих отношений задавала мать. Александра вспоминала: «В ней было какое-то особое целомудрие, которое проявлялось в ее словах и во всем ее поведении. Все ее стеснялись, остерегались при ней говорить что-либо лишнее или о ком-нибудь судить».
В 1875 году отец вышел в отставку. Оберучевы сразу же переехали в Ельню. Купили там приличный дом с огромным садом. В этом саду были даже липовые аллеи.
Жизнь сразу стала гораздо комфортнее.
Девушка получила образование в московском Александровском институте, а с 1897 года – в Женском Санкт-Петербургском медицинском институте. Она решила стать врачом после того, как прочитала книгу «Жизнь миссионера отца Домиана Вестер».
Александра писала: «До глубины души тронула меня жизнь этого юноши – самоотверженного монаха. Поразило меня и его отношение к тому, как он, заразившись ужасной неизлечимой болезнью (проказой), чувствовал себя еще ближе к Богу и считал себя счастливейшим из миссионеров. Эти мысли не покидали меня, и мне все больше и больше хотелось послужить больным».
Своенравная студентка
Институт был первым в России учебным заведение, в котором женщины могли получить высшее образование. И на тот момент – единственным. Оберучева уже тогда была первопроходцем.
Александра выделялась из толпы других студенток. Один преподаватель как-то раз заметил ей: «Как удивительно вы смотрите на окружающее – вы все видите в розовом свете».
И вместе с тем барышня проявляла своенравие. Однажды, например, пошла против своих соучениц и специально сорвала студенческую забастовку. В результате спасла уникальный институт от закрытия, а эта перспектива была более чем очевидной.
Студентки, поддавшись модным революционным настроениям, договорились не явиться на занятия. Оберучева пришла одна и уговорила профессора прочитать для нее очередную лекцию.
Пришлось даже его припугнуть. Когда преподаватель стал отказываться, Оберучева сказала: «Профессор, я требую, чтобы вы читали, иначе телеграфирую министру, что профессора сами устраивают забастовки».
Лекция состоялась. Институт не закрыли.
Девушка совершенно не боялась оказаться в одиночестве. Жила, что называется, своим умом. А еще она принципиально отличалась от своих товарок верой в Бога. Почти все студентки были материалистками и атеистками. А Александра, изучая анатомию и прочие науки, «благоговела перед Создателем всего этого».
И, разумеется, ходила на все лекции по богословию.
Земский доктор
После успешного окончания вуза Александра Дмитриевна выбрала одну из самых нелегких специальностей – земского доктора. Отправилась в Смоленскую губернию. И это несмотря на то, что выпускнице, по ее способностям, предлагали места в лучших клиниках Санкт-Петербурга.
Она была внимательной, участливой. При этом обладала медицинскими талантами. Пациенты с ночи занимали очередь к ней на прием. То и дело вызывали на дом к тяжело больным.
Как правило, она ездила ночью, после одиннадцати, когда очередь из пациентов наконец-то заканчивалась. Домой возвращалась под утро, а спустя несколько часов ее будили стуком в дверь.
Перед крыльцом ждала новая очередь.
Александра Дмитриевна вспоминала: «Через несколько дней народ хлынул массой, все больше и больше приходилось принимать людей, даже до трехсот в день. Шли и ехали не только окрестные, но и издалека, верст за 50–60. В этой местности давно не было врача, а если и был, то неудачный, напивался до беспамятства».
Не удивительно: рядом с амбулаторией стоял питейный дом.
Современники писали: «Сердце ее было переполнено какой-то особой жалостливой любовью к каждому человеку; изумительным было ее самоотвержение, даже жертвенность. Она не могла вынести чужого несчастья или беды. С удивительной легкостью, не задумываясь о последствиях для себя, она шла на жертву ради других».
Она сделалась заложницей собственного мастерства и великодушия. О том, чтобы немного отдохнуть или нормально выспаться, и не мечталось.
Несколько легче стало после перевода в одесскую больницу.
Фронтовая сестра милосердия
С наступлением Первой мировой войны Александра Дмитриевна отправилась на фронт сестрой милосердия. Как отправилась? Конечно, в своем духе. Подошла к поезду, который следовал на фронт. Спросила у офицера: «Нельзя ли мне поехать? Я врач, и хотелось бы быть поближе к фронту, чем-нибудь помогать?»
Офицер разрешил.
Затем была служба в холерном бараке. Больных она выхаживала собственным методом: «День и ночь, конечно, я работала и испытала, что при холере, когда кровь так сильно сгущается, самое лучшее – делать вливание под кожу физиологического раствора поваренной соли.
Я не скупилась с этим средством, делала вливания по несколько раз в день и видела хорошие результаты. Человека два только умерли».
Сама же потом чуть не скончалась от тифа.
Матушка Амвросия
В 1919 году Александра Дмитриевна Оберучева прекращает свое существование. Вместо нее появляется мать Амвросия. Еще в 1917 году она поступила в Шамординский монастырь под Калугой, а через два года приняла постриг.
В то время, когда вся страна убегала от Церкви, она из мирянки превратилась в монахиню. Прекрасно понимая, как это осложнит ее жизнь.
Конечно же, это решение возникло неспроста. Матушка еще в молодости относилась к Церкви с трепетом. Однажды ее сильно возмутил тот факт, что распространитель революционных брошюр для конспирации обвешал свой киоск иконами. Таких примеров было много.
В семнадцатом погиб ее любимый брат. Матрос его ударил шашкой по голове. Это произошло во время выноса Креста, в Крестопоклонную субботу. Брат знал, что будут беспорядки, тем не менее, пошел на службу.
Впоследствии Михаила Дмитриевича Оберучева причислили к лику святых, как новомученика, за Христа пострадавшего. А для его сестры это стало последним толчком.
Естественно, в монастыре Амвросия по большей части занималась врачеванием, но и от общих обязанностей тоже не уклонялась.
В 1924 году монастырь был закрыт. Монахини, в том числе матушка Амвросия, перебрались в ближайший Козельск, в дом купцов Еремеевых. Там они старались, по возможности, соблюдать привычный жизненный уклад.
А матушка Амвросия, естественно, лечила горожан. Главной проблемой – совершенно неожиданно – сделалась обувь. От постоянного хождения по улицам Козельска и по ближайшим деревням, от одного пациента к другому, она очень быстро снашивалась. Новую покупать было не на что.
И мать Амвросия снова нашла оригинальный выход: «Я просила у батюшки разрешения ходить босиком летом, как и другие сестры. Батюшка разрешил, только сказал, чтобы в городе по главной улице и в храм не ходила босиком, чтобы не обращать на себя внимания. И я так привыкла. Уже заморозки начались. Помню, 20 октября пошла в Оптину рано утром: земля побелела от мороза, а я иду босиком.
Сестра, которая шла рядом со мной, удивлялась: она сапоги надела, а мне ничего. Ноги мои закалились, простуды не боялась. Еще помню, приходилось переходить речку с тонким льдом, который легко ломался под ногами; я тоже разулась и так шла».
А окормлял эту общину иеромонах Никон (Беляев), вошедший в историю как преподобномученик Никон Оптинский. Ведь Оптину пустынь закрыли еще раньше Шамординской.
Антисоветский агитатор
Вскоре мать Амвросию арестовали. Как практиковалось в то время, по абсолютно абсурдному обвинению – в организации контрреволюционной деятельности и антисоветской агитации.
Матушка спросила, как она могла кого-то агитировать? Ведь монахини вели замкнутый образ жизни, а на медицинских приемах и визитов было не до этого.
На что следователь неожиданно сказал: «Да я знаю, знаю хорошо вашу жизнь. Вас можно обвинить только в немой агитации. Вас там знают и уважают. Вот врач – верующая, в этом безмолвная агитация… Вины у вас никакой нет».
И совершенно неожиданно предложил избежать наказания. Нужно было всего лишь оставить монашество и официально устроиться на работу в больницу. Ведь матушка была лучшим врачом во всем Козельском уезде.
Амвросия не согласилась и отправилась в архангельскую ссылку.
И в монастыре, и в Козельске, и в ссылке матушка при всяких обстоятельствах стремилась помогать другим. При ней постоянно была сумка с лекарствами.
История одной старушки
Последние годы жизни матушка Амвросия провела в Троице-Сергиевском монастыре и у друзей, рядом со станцией Тарасовская. Современник писал: «Матушка так гармонировала с тихим вечером! Ее жизнь клонилась к закату так же, как и солнце, испуская живительные лучи любви и милости ко всем, а душа дарила ближним последние минуты любовного общения».
Скончалась мать Амвросия в 1944 году.
После нее осталась книга под названием «История одной старушки. Очерки из многолетней жизни одной старушки, которую не по заслугам Господь не оставлял Своею милостью и которая считала себя счастливой всегда, даже среди тяжелых испытаний».
Запись Матушка Амвросия считала себя счастливой всегда, даже среди тяжелых испытаний впервые появилась Милосердие.ru.