Арсений Веснин, Траурный марш в Петербурге

Шествие было мощнейшее. Нас было много, мы шли молча в знак уважения к Немцову. Сердца людей загорались надеждой лишь при повороте головы: бесконечные серые спокойные фигуры петербуржцев, переходящие Троицкий мост под серым небом. Сильно, уверенно, интеллигентно. Это почувствовал даже ОМОН — они не ожидали.

Но чем ближе мы подходили к вечному огню, тем тяжелее становилось на сердце. Что тут делать? Грязь, маленькая сцена, «Перемены» Цоя из динамиков. Ради этого погиб Немцов? Невнятные речи — зачем нам рассказывают про то, какой плохой Путин, какая зарплата у Сечина? Мы знаем об этом, потому и пришли. Мы боимся, мы даже не можем кричать. Но каждый из нас стоит и чего-то ждет. Ждет, когда выключат песню Цоя, когда бодрый голос скажет не о прошлом, когда он сделает предложение.

Кусайте меня, закидывайте камнями мою молодость и неопытность, но я ждал предложения идти на Дворцовую площадь. Мы могли это сделать. Теперь я понимаю, надо было идти на Сенатскую, на площадь Декабристов. Прочь дурные ассоциации! Мы должны были прийти к конституционному суду, потребовать импичмента, потребовать соблюдения главного закона страны. Может быть, не вышло бы. Но я ждал этого предложения, ждал человека, который его сделает, я готов был поднять руку, готов был пойти. И, мне кажется, мы все внутри хоть чуть-чуть, но были готовы. Хотя бы услышать это предложение.