Туризм в военных декорациях. Что видишь в Абхазии, когда едешь в первый раз

Абхазия глазами редактора «АиФ в Татарстане». Часть 2.

Когда впервые приезжаешь в страну и всего лишь на пару-тройку дней – это как открываешь коробку пазлов. И пазл за пазлом начинаешь складывать из разрозненных пёстрых кусочков картину. При этом ещё не понимая, сложится ли она вообще из этой непонятной груды мозаики. И какой она будет, эта картина? Ведь образца на коробке, по которой её надо создавать, нет. Ты сам решаешь, из того, что видишь, какой она будет. В этом материале – Абхазия глазами редактора «АиФ в Татарстане».
Часть 2.

(Часть 1 «Ставка на российского туриста. На что надеется Абхазия» – читайте здесь).

«А как вам наша страна?»

– Дэвушка, дэвушка, чего вы такая красивая и одинокая? Почему одна гуляете? – останавливает на набережной Сухума парень в один из первых моих дней в стране.

– Да вот, любуюсь морем.

– И как вам наша Абхазия?

– Море есть – и уже всё прекрасно! – улыбаюсь ему.

– Скажите, что вам понравилось, а что нет, – настаивает он. И узнав, что приехала всего лишь на несколько дней – и то по работе, цокает языком, – Ай-яй-яй, к нам не работать надо приезжать, а отдыхать!

И так четыре человека за одну недолгую прогулку. Несмотря на то, что я в лучшем, на мой взгляд, «женском» дресс-коде – плечи закрыты, юбка в пол.

Поэтому совет: молодые, красивые и одинокие (а в Абхазии все молодые и красивые), одни по вечернему Сухуму (и другим абхазским городам) не гуляйте или гуляйте, но осторожно – украдут. Это вам всё же не Крым, где можно спокойно и безопасно гулять в маечках и коротких шортиках, не опасаясь привлечь чьё-либо нездоровое внимание. Если не хотите, впрочем, чтобы крали – просто скажите об этом – и на этом настойчивость закончится.

– Это нормально, – объясняли потом абхазские знакомые. – Население Абхазии – небольшое, все родня другу другу, а заводить отношения с родственниками нельзя, да и вообще до свадьбы ничего нельзя, поэтому у местных джигитов достаточно, как бы это выразиться, пристальное внимание ко всем приехавшим женщинам. Но обычно наши мужчины тактичны – если женщина не отвечает взаимностью, они не назойливы.

Лично я, впрочем, чувствовала себя в Абхазии безопасно – никаких проблем не возникало. Абхазы – очень открыты, дружелюбны и гостеприимны (к туристам уж точно), всегда готовы показать дорогу, подсказать что-либо, посоветовать – что, где и как лучше.

Но дело, собственно, в другом: почти все эти банальные попытки знакомства почему-то всегда так или иначе заканчиваются рассказами о родине и любви к ней. Эти же джигиты совершенно искренне советуют наперебой кучу мест, которые если не посмотрел, то, считай, не побывал в стране. И спрашивают всякий раз: «Как вам наша Абхазия?» А чего стоит шутка: «Надо составить список мест, где, если не побывал, то не выпускать из страны» – это разве не свидетельство любви к родине?

Любовь к родине в Абхазии, кажется, сквозит везде и во всём. Национальное самосознание – во главе всех возможных углов. И позже – общаясь с разными людьми – я поняла: пожалуй, нигде прежде не встречала такого отношения к родине, такой приверженности и такой гордости за свою страну.

«Да, нас немного, всего около 250 тыс. человек (население, к примеру, одного лишь региона России – Татарстана – около 4 млн человек. – Ред); да, у нас много домов до сих пор стоят полупустые с выбитыми окнами (после военных событий 1992-1993 гг.); да, у нас средняя зарплата – около 15 тысяч рублей, но мы – есть, и мы – абхазы.

Свежие раны старой войны

Гагра, Пицунда, Новый Афон – хороши для семейного отдыха. Самое, на мой взгляд, привлекательное место для активных туристов – это всё же столица Абхазии Сухум. Только не произносите – Сухуми, это грузинский вариант, и вас обязательно поправят.

Все грузинские названия здесь переименованы. Даже набережная Шоты Руставели (наверняка помните его поэму «Витязь в тигровой шкуре», уж он-то чем не угодил!) стала набережной Махаджиров – в память об абхазах, депортированных в Османскую империю в XIX веке.

Театры, музеи, банки, салоны красоты...

Здесь же, в столице, располагаются и все органы государственной власти.

Разговорились с пареньком, стоящим на посту у кабинета министров.

– Я только что призвался, поэтому многого не знаю, – отнекивается он от моих вопросов.

– А откуда вы?

– Из деревни (и называет район).

– И как вам здесь служится?

Пожимает плечами:

– Шумно, суетно. Дома, в деревне хорошо, там такая тишина! Спокойно!

Вот так всё в этой жизни относительно. Потому что на первый взгляд – мой взгляд, жителя города-миллионника, – кажется, что людей на улицах мало, почти нет. И что в Сухуме очень тихо.

И всё же именно тут кипит жизнь – и днём, и по вечерам. Правда, в основном на набережной. Мелькают экскурсии. Заполнены кафе. Играет живая музыка.

Военно-патриотичное «На поле танки грохотали... » с одной стороны набережной причудливо диссонирует с беззаботно лиричным «Под небом Парижа».

В знаменитой «Брехаловке» (местные шутят, что именно здесь президентов назначают и снимают за утренней чашкой кофе) традиционно рубятся в карты и домино.

В Сухуме, как нигде, кстати, чувствуется, что республика только-только восстанавливается от войны.

– Ну как только-только... Я был в Сухуме 15 лет и 10 лет назад – и тоже город «восстанавливался». Неужто Абхазия всё ещё живёт в военных декорациях? – ворчал знакомый, которому позже я рассказывала о своей поездке в Абхазию. – Может, и стоит бывшее здание Парламента Абхазии (сильно пострадало в 1993 году в боях за Сухум. – Ред.), на главной городской площади Свободы оставить на память как отпечаток войны. Туристы любят его фотографировать. Но остальное надо реконструировать.

Да, прошло уже почти три десятка лет, а кажется, что война была вчера. И поэтому постоянно натыкаешься на какие-то свежие раны этой старой войны.

О ней напоминает всё. Не только заброшенные дома, стены зданий, изрешечённых пулями, разрушенные ж/д вокзалы.

Или недействующий пока аэропорт в селе Бабушара в 18 км южнее Сухума, который был закрыт в 1993-м году (хорошо, если сейчас там уже не находят мины) и который обещают вновь открыть к январю 2024 года.

– А есть экскурсия по местам военных действий? – спрашиваю в Минтуризме Абхазии.

– Специальной – нет. Кстати, спасибо за идею, подумаем о ней, – отвечают в ведомстве и разводят руками: – Но следы войны – они почти везде.

И это, действительно, так. Даже на улицах ловишь обрывки разговоров – «наша отечественная война», «когда отец воевал», «брата же убили», «переехали потому, наш дом разбомбили».

По разным данным, в грузино-абхазской войне 1992-1993 гг. были убиты по 4 тыс. человек и ранены по 8-10 тыс. – с каждой стороны.

Абхазия упирает на то, что Абхазское царство вошло в состав Российской Империи отдельно от Грузии. И при создании СССР Абхазия являлась самостоятельной и полноценной республикой – вплоть до 1931 года, когда Сталин объединил её с Грузией.

В 1991 году, после выхода Грузии из состава СССР, Абхазия заявила на референдуме о своём намерении остаться в Советском Союзе. Всё закончилось вооруженным конфликтом. Россия вынуждена была прибегнуть к операции принуждения к миру Грузии, которая не хотела терять Абхазию.

Грузия и сейчас по-прежнему считает Абхазию частью своей территории, Абхазия же признаёт себя независимым государством. Но независимость республики признали вслед за Россией (2008 г.), только Никарагуа, Венесуэла, Науру, Вануату, Тувалу и крайней, в 2018 году, Сирия.

Все символы государственности, которые увидите в Абхазии, появились в 90-е.

– Флаг Абхазии – наиболее полно, на мой взгляд, отражает нашу сущность, – полагает девушка-экскурсовод в одном из музеев Сухума. – Это, как видите, полотнище с зелёными и белыми полосами, а также красным прямоугольником в левом верхнем углу. В нём расположена открытая ладонь. Это символ Абхазии, известный со времён Абхазского царства. Символизирует гостеприимство и открытость абхазов. А теперь протяните ладонь ко мне. Получается, что вы держите меня на расстоянии вытянутой руки и не пускаете близко к себе, то есть открытая ладонь в то же время показывает и готовность дать отпор в случае возникшей опасности. То есть мы, абхазы – открытые и гостеприимные люди, но и в обиду себя не дадим. Семь звёзд, находящихся над ладонью, это семь регионов нашей страны. Число «семь» для абхазов священно. Семь зелёно-белых полос (четыре зелёных и три белых) олицетворяют терпимость, позволяющую христианству и исламу сосуществовать в нашей стране.

«Шили из простыней концертные платья»

Случайно попадаю в Сухуме на уличный концерт. Мальчишки и девчонки в национальных костюмах возбуждённо галдят, ожидая своего выхода.

– Подбородок выше, спинку подтяни, – советует красивая статная женщина девочке в белом платьице.

– Ой, даже я при ваших словах и плечи распрямила, и свою согнутую спинку выпрямила, – смеюсь я.

Красивая статная женщина оказалась художественным руководителем детского государственного хореографического ансамбля «Абыза». Она же, Циала Ивановна Чкадуа, и основала его. А её муж Алексей Николаевич Аршба – главный балетмейстер ансамбля. Оба заслуженные артисты. Танцуют с самого детства. Циала Ивановна окончила Московский институт культуры, а Алексей Николаевич – Челябинский.

– Дети выросли за время пандемии. Мы всё это время сидели по домам. А сейчас им уже не лезут концертные костюмы – они же быстро растут. Сегодня будут танцевать пятиклашки, можно сказать, новенькие – свежая группа, – волнуется Циала Ивановна. – Но они уже тоже хорошо выступают.

Дети готовятся к выступлению, а я спрашиваю Циалу Ивановну об ансамбле.

– Когда шла грузино-абхазская война, мы вынужденно переселились из Сухума в один из санаториев Пицунды. Дети беженцев были предоставлены сами себе, и я решила их занять танцами, ведь и я сама танцовщица, – рассказывает мне она. – А когда вернулись... наш дом сгорел, и чтобы выжить, как и вся Абхазия тогда, мы стали продавать что имеем – овощи, фрукты, мимозу и так далее. И как-то встретились с родителями тех детей, которых я учила танцам в Пицунде, и они мне говорят: «Циала, ты это не умеешь: ты не умеешь ни продавать, ни покупать. Давай мы тебе продукты будем давать, а ты будешь заниматься с нашими детьми, займёшь их, а то школы закрыты ещё, и дети болтаются по улицам». Я подумала, что да, у наших детей должно быть детство, и мы стали заниматься танцами.

По рассказам Циалы Ивановны, они сами с родителями детей восстанавливали здание, где проводились занятия и учились танцам, сами шили первые костюмы для маленьких танцоров из белых простыней. И потихоньку выросли. Сначала ансамбль, затем – частная школа танцев.

– В ансамбле – 35 детей, в школе около двухсот, – объясняет Циала Ивановна. – В 2003 году ансамбль стал государственным. Ездим по всему бывшему Советскому Союзу. Побеждали в «Утренней звезде». Выступали в Чехии, Польше, Финляндии, Турции, Америке... В Париже только три раза были... Детки у нас с 6 до 14 лет. К нам ходят уже дети и даже внуки тех, кто первыми пришёл в ансамбль. Могу гордиться, некоторые занимают высокие чины в правительстве.

– Неизвестно, какие чиновники, но танцевать они точно умеют, – шучу я.

– Я всеми ими очень горжусь. Они многое могут и умеют. И да, конечно, умеют танцевать и этим гордятся.

Для многих выпускников танцы становятся смыслом жизни – они поступают во «взрослый» государственный ансамбль народного танца «Кавказ» имени Кандида Тарба.

Какие у них красивые костюмы и как они зажигательно танцуют, какая от них исходит энергетика! Мне удалось побывать на их выступлении.

Если будете гуглить, чтоб узнать больше информации об ансамбле, узнаете, что он тоже создавался после грузино-абхазской войны 1992-1993 гг. – в память о погибших.

«Снаряды для обезьян»

Одно из мест, куда вас местные гиды непременно направят на экскурсию, Сухумский обезьяний питомник. Создавался питомник не после «отечественной войны», действует он аж с 1927 года.

Здесь, кстати, стоит единственный в мире памятник обезьяне. Слеплен с павиана Муррея, у которого было огромное количество самок и, как рассказывают гиды, до 400 детëнышей (!).

Это не зоопарк, это научный центр. Питомник является базой Научно-исследовательского института экспериментальной патологии и терапии Академии наук Абхазии (НИИЭПиТ АНА). Здесь считают, что опыты над обезьянами – «необходимые жертвы», и что «опыты на животных – зло, но зло неизбежное ради науки, ради пользы людям».

Именно сухумские макаки-резусы в 1983-1987 гг.. летали в космос, на них изучали действия в условиях невесомости. Все четыре пары, бывавшие в космосе, как утверждают сотрудники питомника, удачно возвращались и давали здоровое потомство.

На макаках-резусах выясняли и влияние алкоголя на организм.

Кстати, болтают, что здесь проводились и довольно «смелые» эксперименты советских учёных по скрещиванию человека с обезьяной. Якобы среди сухумских девушек в те времена нашлись такие, кто добровольно пошёл на скрещивание с особью обезьяны мужского пола. Чем закончились опыты – широкой общественности, судя по всему, не сообщали.

«Я находил в подшивках популярного советского журнала «Огонёк» 1920-х годов, периода НЭПа, фотоинформацию о тех самых экспериментах в сухумском обезьяннике, – уже по приезде домой, рассказывал мне известный краевед Владимир Гладышев, с которым мы обсуждали мою поездку. – Но работы затем были засекречены или вообще свёрнуты. Ничем хорошим, судя по всему, это не обернулось».

При чём тут грузино-абхазская война? До неё в Сухумском обезьяньем питомнике на горе Трапеция было около двух тыс. обезьян. После насчитали меньше 40.

– Разруха, некому было кормить, кто-то умер от голода, кого-то выпустили на волю, военные действия, снаряды опять же... – нехотя отвечал на мой вопрос гид.

Сейчас в питомнике, по его словам, семь видов, 600 особей.

Очень хотелось, но не удалось побывать в музее института – сказали, что на ремонте.

А вот старейший на Кавказе Ботанический сад. Вам обязательно расскажут, что около сотни снарядов попало в сад в 90-е.

И как трудно всё восстанавливать после войны. Из 30 га для посещения сейчас открыты только 5 га.

Или вспомнят о «геноциде науки» – как сгорели в октябре 92-го Госархив со всеми документами и Абхазский научно-исследовательский институт.

Древние святыни и новейшая история

А как причудливо, сплошь и рядом, современная история вплетается в древнюю?..

Абхазия – страна в преимуществе христианская, в ней много православных святынь. Христианство здесь зародилось ещё в I веке после Рождества Христова.

В километрах пятнадцати от Сухума возле села Каманы есть древнейший храм – один из крупнейших центров паломничества, куда стекаются верующие со всего мира.

Согласно преданиям, в 308 году в этих местах гонителями христианства был обезглавлен и погребён Святой мученик Василиск. Столетие спустя, в 404 году на территории, где сейчас находится храм, считается, что был похоронен Иоанн Златоуст, скончавшийся после болезни, его мощи лежали в каменной гробнице, пока их не перевезли в Константинополь. Гробницу нашли, верят – что ту самую, и теперь показывают верующим в одном из залов.

Рядом ещё одно святое место, куда приезжают паломники со всей России – грот, где была спрятана голова Иоанна Крестителя (помните эту библейскую историю: он крестил в водах Иордана Иисуса Христа, и был обезглавлен из-за козней иудейской царевны Иродиады и её дочери Саломеи). Утверждается, что здесь место третьего обретения его главы.

Кроме храма действовал женский монастырь. Во время революции храм был разрушен, монастырь закрыт. В 1986-м всё восстановили.

Во время войны 1992-1993 годов село Каманы оказалось в эпицентре ожесточенных боёв между абхазскими и грузинскими вооруженными формированиями, и было полностью разрушено. Храм тоже серьёзно пострадал. Погибли священнослужители.

В 2001 году храм был возрождён, а монастырь снова открыт, только уже мужской.

Недалеко от храма находится ещё и святой источник мученика Василиска (якобы он появился в месте, где ему отсекли голову). Его гробница тоже сохранилась.

И тут же – табличка «Вечная память погибшим за освобождение Абхазии. Эшеро-Афонский батальон» (1992-1993 гг..) А рядом памятник – с именами погибших (как написано «при освобождении сёл Каманы, Шрома, Ахбюк»).

Всё это за одной оградкой. Чуть дальше – длинный стол, можно сказать – поминальный.

За ним поминают и погибших бойцов грузино-абхазской войны. И святого Василиска. И Иоанна Златоуста. И Иоанна Крестителя.

Здесь же можно искупаться или попить воды. Она считается целебной. В Крещение здесь очень много народу.

Бадри, мой проводник по этим местам, ещё совсем безусый паренёк, вначале молится у икон у источника, ополаскивает лицо святой водой, затем отходит, закуривает и кладёт сигарету на постамент памятника погибшим. Объясняет: дар в знак уважения. Здесь уже лежат другие сигареты, оставленные ранее. И коробка конфет. Наверное, кто-то из погибших был сладкоежкой.

Война очевидно и откровенно не хочет отпускать. Ещё слишком свежи раны и явны следы.

Когда абхаз опоздал

Если вас не особо заботят качество сервиса и инфраструктура – вам точно сюда. «Прекрасная природа и древние памятники» – этим Абхазия более чем щедро одарена.

Здесь любят рассказывать притчу о том, что когда создатель раздавал земли всем национальностям, абхаз опоздал. И тогда бог отдал ему самую лучшую землю, которую хранил для себя.

Есть дополненная версия, где на вопрос создателя «А почему ты опоздал?», абхаз ответил: «У меня были гости»! Так или иначе, абхазы считают, что получили самую лучшую землю и ни с кем ею делиться не хотят.

В гости – пожалуйста, но на суверенитет не посягай.

– Они, правда, часто опаздывают! – считает москвичка Анна, с которой разговорились на улице. – Здесь время застыло. Никто никуда не торопится. Если обещали что-то сделать, это не означает, что сделают сейчас. Это даже не означает, что сделают завтра. Они подумают об этом, может быть, «когда-нибудь потом».

О том, что абхазы ленивы, не хотят и не умеют работать («абхаз встал с утра и уже устал»), я слышала неоднократно. Но и русских часто сравнивают с Иваном из сказки, который любит лежать на печи и покрикивать, чтобы всё исполнялось «по щучьему велению, по «егойному», Ивановому, хотению. Нельзя же о нации судить по отдельным людям.

Разговариваю с Эдгаром – он продаёт вино. Проснулся, рассказывает, в 4 часа утра. И будет стоять – продавать вино до последнего туриста.

Другое дело – если ты нужен семье, или у тебя дорогие гости, то не только «создатель», уж работа-то всяко может подождать.

Дни рождения, свадьбы, похороны... на всех торжествах, если ты абхаз, быть обязан. А родственников у тебя сотни, если не тысячи, и вообще в родне у тебя почти вся Абхазия.

– Вы существуете, у вас работа с утра до вечера, – сочувствуют нам там. – А мы в Абхазии живём, потому что для нас главное – это не работа, а семья.

Может для этого ещё и стоит приехать в Абхазию? Чтобы остановить свой суматошный бег? И на берегу моря или многочисленных озёр, у термальных источников или красивейших водопадов, в пещерах или каньонах, у нерукотворных и рукотворных памятников, у древнейших святынь подумать – правильно ли мы живём?

– Думать надо обязательно под бутылочку абхазского вина, – учит меня Эдгар. – Три вещи надо обязательно сделать в Абхазии. Выпить вино (национальная еда в закуску), побывать на озере Рица (посмотреть ещё и другие достопримечательности), и ещё попробовать... не обидитесь, если скажу? ... джигита. Поэтому тост...

– «Где-то высоко, высоко в горах... »?

– Да, – смеётся Эдгар. – Где-то высоко-высоко в горах стояло дерево, на нём росла вишенка. Проходил мимо козёл, увидел ещё недозрелую вишенку, и решил: «Пусть дозревает, потом вернусь и полакомлюсь!» Вишенка созрела и стала падать. В это время мимо пролетал орёл, увидел вишенку, подхватил её и унёс. Так давайте выпьем за то, чтобы вишенки доставались орлам, а не козлам! – произносит он тост, налив на пробу виноградного вина.

– А давайте за то, чтобы вишенки сразу понимали и не путали – где орёл, а где козёл, – иронизирую я. – А может, тост просто за вишенку? Зачем ей вообще, этой вишенке, что тот, что другой?..

Проверка на алкоголь – это вообще одно из испытаний «беспощадным» абхазским гостеприимством. Пьют здесь всегда и везде. Даже за рулём.

И привыкайте – садитесь в машину, пристёгиваете ремень, сразу понятно – вы не абхаз. На Кавказе не принято пристёгивать ремни безопасности.

Пройти это испытание (спиртное в Абазии дешёвое: чача, вино – 200-250 рублей) достойно могут не все – рассчитывайте свою долю алкоголя, если имеете к нему пристрастие.

Здесь, конечно, хочешь-не хочешь – догонят и нальют. Даже если ты говоришь, мол, спешу на маршрутку (такси, самолёт... ) и нет времени на пробы, всё равно вручат с собой чарочку – попробовать, просто так, ну и, понятное дело, в надежде, что вы вернётесь.

Но предлагают выпить не только потому, что надо продать вино и заработать деньги (в меру выпивший турист – добрый, и, главное, щедрый турист), а потому, что вино здесь – изящное дополнение и к завтраку, и к обеду, и к ужину. Культура пития здесь возведена до культа.

Устраивать соревнования в произношении тостов с абхазами – даже не пытайтесь.

– Мы – пьяницы, но не алкоголики, – объясняет Эдгар. – Пьём когда хотим, когда не хотим – не пьём. При этом без тостов – никогда.

Расчёт на небогатого туриста

Что удивляет: везде следы разрухи, а улицы заполнены дорогими машинами. Крутые авто с крутыми номерами – здесь везде.

– Если машину в России продают за 1 млн 600 тысяч, в Абхазии она будет стоить всего миллион, – объясняют мне. – У нас низкие пошлины на авто. Но россиянам здесь покупать машины невыгодно, есть подводные камни. А у абхазов в семье могут быть две-три машины – «Ленд Крузеры», «Мерседесы»...

Любовь же к «блатным» номерам (номера с тремя одинаковыми числами или красивые числа «700», «007») – это, видимо, у абхазцев в крови.

Около музея Боевой славы имени Владислава Ардзинбы (первого президента Абхазии) в Сухуме, выставлена на обозрение его первая машина – «Волга» 24-10 бежевого цвета. Говорят, первый президент не любил чёрные машины, объясняя, что в чёрных машинах решаются чёрные вопросы. И, судя по всему, считал, что не автомобили показатель крутости. Эта 24-я «Волга», и по тем временам не крутая – «не президентская». Рассказывают, будто бы Ардзинбу это не заботило, она была для него просто средством, необходимым для передвижения. Как её нашли и отреставрировали – отдельная история.

Возле этой президентской «Волги» подходит ко мне мужчина, с виду местный житель, протягивает свой телефон и просит меня сфотографировать его с этой машиной. Щёлкаю его в разных ракурсах. А уже в конце съёмки говорю:

– Крутые номера, – показываю на них. – Практически агент «007», только лишний нолик затесался.

И мужчина тут же зажигается: поснимайте меня, чтобы непременно ещё номер машины был хорошенько виден!

Не только вино и машины, дешевле в Абхазии и сигареты (на рынках раза в два). И еда: здесь почти везде можно недорого и вкусно поесть.

Обязательно надо попробовать мамалыгу – густую кукурузную кашу. Это почти как хлеб, самое главное блюдо на абхазском столе.

– Сейчас воткнём в кашу пару кусочков сыра, обычно это сулугуни. Ждём немного, чтобы сыр расплавился. Без сыра никак нельзя! – учат меня её правильно есть. – Никаких ложек, есть надо только руками! Скатываем в шарик, макаем в сваренную с нашими кавказскими специями фасоль. И с мясом или рыбой – обязательно!

Ещё один символ кавказской кухни – хачапур (да, без «и»). Их тут называют ещё «лодочками». Попробуйте ещё харчо или абхазскую солянку.

Всё очень вкусно – потому что своё, натуральное. Экологический натурпродукт. Промышленность здесь не развита.

Единственное – если не любите «остренькое» и специи, то либо надо предупреждать при заказе официантов сразу, либо обойтись без национальных блюд.

Цены традиционно дороже лишь в кафе и ресторанах на набережных. Средний чек за ужин – 1000-1500 рублей (без алкоголя).

Что привозить с собой из Абхазии? Советуют местную аджику – красную или зелёную, это такая плотная тёмная масса из подкопчённого красного или зелёного перца, чеснока и пряных трав (петрушки, укропа, кинзы, базилика, чабера, мяты). Специи. Чай, сок, вино, чачу. Виноградников, кстати, в Абхазии немного, поэтому интересуйтесь, что за вино вам продают и почему так дёшево стоит. Вяленую хурму. Чурчхелу (главное, выбрать правильно). Пастилу. Сыр (козий, коровий, буйволиный, овечий). Мёд (много пасек). Сувениры.

Номер в гостинице у моря стоит в сезон в среднем 2-3 тыс. рублей за сутки. Билеты в музеи – 100-200 рублей. Экскурсии по Абхазии – 1500-2000 рублей.

Как рассказал президент республики Аслан Бжания «АиФ», в Абхазии хотят «создать такой продукт, который будет постоянно востребован. Продукт, рассчитанный на небогатого туриста. Страна же рядом: сел в машину с семьей – и поехал. Главное – создать хорошие условия».

Похоже, у Абхазии это получается.

«Такого раньше не было»

И да, абхазские власти уже констатируют, что «такого раньше не было», в этом сезоне уже с начала года фиксируют мощный поток туристов, хлынувший из России, на фоне пандемии и введённых из-за этого ограничений.

В майские праздники, по подсчётам властей, гостиницы, отели и пансионаты были заполнены на 80 процентов. Очень большие надежды на лето.

О вале туристов можно судить по статистике посещаемости в самую, пожалуй, знаменитую достопримечательность Абхазии – Рицинский национальный реликтовый парк. Sputnik Абхазия приводит слова директора парка Адамура Багателия: он говорит, что за пять месяцев этого года был побит 25-летний рекорд по посещаемости. С января по май Рицу посетили более ста тысяч туристов.

Сейчас там вовсю идёт ремонт проблемных участков дороги – кладут асфальт. Будет лучше и удобнее добираться до красот парка.

Вода в знаменитом озере Рица – это ключевой объект парка – сейчас грязноватая из-за того, что в середине мая в горах сошёл крупный оползень. Территорию будут чистить, но это надолго.

По оценкам специалистов, вода может оставаться мутной на протяжении всего лета.

Сам Рицинский парк – огромный, около 40 тыс. га (находится в 80 километрах от Сухума). Много что есть посмотреть.

Здесь очень красиво. Как минимум, сюда надо выбираться на один полный день. Из главных достопримечательностей – озеро малая Рица (недалеко от тёзки), Голубое озеро (ярко бирюзового цвета), Гегский водопад (самый высокий в республике – 70 метров), водопады «Мужские слёзы» и «Девичьи слёзы», Юпшарское ущелье и т.д.

Кроме Рицинского парка, в список мест, которые «если не посмотрел, то, считай, и не был в Абхазии», непременно включаем курортный Новый Афон.

Он находится на берегу Чёрного моря в 21 км от Сухума. (Приморский парк со знаменитым прудом с лебедями, новоафонская пещера, монастырь, водопад, музей Абхазского царства, Анакопийская крепость, храм, грот-келья Симона Кананита в ущелье реки Псырцхи).

Это лишь одни из главных достопримечательностей. Несмотря на небольшие размеры, здесь очень много интересных мест.

Абхазия – удивительно красивая страна. Нескольких дней точно недостаточно, чтобы с ней познакомиться, разгадать её душу, составить и собрать картину.

Поеду ли я снова в Абхазию? Скорее всего, да. Остаётся ещё груда несобранных пазлов...

(Часть 1 «Ставка на российского туриста. На что надеется Абхазия» – читайте здесь).