Артур Чолакян: «Все возможные пути были обследованы, и дальнейшие поиски не имеют смысла»

Команда волонтеров из России, в которую вошли профессиональные альпинисты, при участии спасателей МЧС и местного проводника Артура Чолакяна завершила операцию по поиску пропавшего в горах Абхазии туриста Владимира Ульянова. Артур Чолакян рассказал «Эху Кавказа» о том, как прошла операция и каков ее результат.

– Артур, на днях вы вернулись из зоны поиска пропавшего туриста Владимира Ульянова. Как вы туда попали и как выбирались оттуда?

– Был договор, что нас забросят на вертолетах в центр поисков, и там мы уже будем ходить и искать. Но получилось так, что из-за непогоды нам пришлось идти туда пешком три дня, и там мы несколько дней находились при не очень хорошей погоде и вели поиски. У нас стали заканчиваться продукты, мы были уже очень уставшие и попросили вместо того, чтобы привозить нам продукты, когда наладится погода, забрать нас. Было бессмысленно еще три дня идти пешком назад, так как мы завершили план поиска, и все, что было нами запланировано, мы выполнили. Но, к сожалению, ничего не нашли.

– Расскажите, пожалуйста, как проходили ваши поиски. По каким маршрутам вы прошли и где вы искали Владимира?

– Мы шли по маршруту Анны Гилевой, когда она еще была с Владимиром, до места, где его оставили. Эта тропа проходит вдоль реки Кяласур через ледник Химса, потом поднимается на перевал Химса, где он был оставлен. Мы этот маршрут повторили. Потом мы стали базовым лагерем у слияния рек Химса и Кубышь, и оттуда совершили несколько радиальных выходов, обследовали территорию в верховьях реки Химса до места, где был оставлен Владимир Ульянов, и в низовьях реки Химса на тот случай, если он пошел в сторону села Псху.

– Удалось ли вам хоть что-то найти – следы, какие-нибудь вещи, хоть что-нибудь?

– Какие-то мелочи мы нашли, но они не однозначно принадлежат именно Владимиру. Это какие-то детали, которые могут принадлежать местным охотникам или группе Анны Гилевой, когда она шла по маршруту. Мы обнаружили чайные пакетики и рваную футболку, ее мы будем сопоставлять с теми вещами, которые были у Владимира, у нас есть их список. Но, к сожалению, вероятность того, что они принадлежат ему, очень небольшая. А более конкретных следов мы, к сожалению, не увидели ни на тропе, ни в балагане, который есть на реке Бзыбь у места слияния с рекой Химса, куда бы он точно заглянул. Но следов никаких нет, в последнее время людей там не было, это точно.

– Артур, вы – опытный человек, вы понимаете, что там случилось, куда он мог деться?

– К сожалению, наши горы такие, что вариантов, куда он мог деться, неимоверное количество. Он мог предположить, что можно спуститься к реке и река выведет его к цивилизации, что, в принципе, логично, но не для Абхазии в данном случае. Там он мог легко пропасть, потому что река образует каньоны, река образует «ловушки», когда ты идешь сначала спокойно вдоль реки, потом русло сужается, образуются каскады, водопады, с двух сторон появляются скалы и вертикальные спуски с очень густыми зарослями рододендрона и лавровишни, сквозь них продраться очень сложно. Еще во время первой поисковой операции мы обследовали русла небольших рек и целый день находились в этих зарослях. Это очень утомительно даже для здорового человека, по ним тяжело идти. Возникает чувство безысходности: ты лезешь, лезешь, лезешь по ним целый день, а они не заканчиваются. Они требуют очень большой затраты сил от человека. А так как у него продукты заканчивались, скорее всего, сил не было, и все могло случиться. Он мог в этих зарослях даже подвернуть или сломать ногу и оттуда не выбраться. А они такие густые, что даже если ты в метре пройдешь от человека, можно его не заметить. Примерно так.

– Владимир ведь опытный турист, зачем ему в эти заросли лезть, там вокруг были тропы, которые можно найти?

– Это ведь было месяц назад, тогда там было очень много снега, а тропы под снегом практически не видны. И в этом месте, чтобы выйти к цивилизации, сначала спускаешься по тропе в одно ущелье, потом поднимаешься через один перевал, опять спускаешься, несколько рек пересекаешь, надо пройти траверсом и опять вверх подняться на Дзыхву, и только оттуда тропа спускается вниз к цивилизации. А так как там все было под снегом, тропу не было видно. Кажется логичным, если видно русло реки, что река ведет к морю, и если пойти к морю, то выйдешь к людям. Скорее всего, он так и сделал, но это можно проверить в лучшем случае летом, когда в Гумисте будет минимальный уровень воды. Профессионалы, которые занимаются каньонингом, должны будут пройти прямо по реке с помощью веревок и альпинистского снаряжения и исследовать русло реки. Но это тоже не дает никаких гарантий, что будет найдено тело. Мы также прошли несколько старых лавин, его могло ими накрыть, но это тоже надо проверять летом, когда будет минимальный уровень снега. Сейчас я считаю, что дальнейшие поиски бессмысленны, и, скорее всего, они будут остановлены.

– Артур, судя по вашему рассказу, группа волонтеров проделала большую работу по поиску Владимира Ульянова. Однако глава МЧС Абхазии уже после вашего возвращения в Сухум заявил, что использование волонтеров контрпродуктивно. Он считает, что в подобных операциях силы МЧС используются на спасение самих волонтеров. Как вам такая оценка?

– Меня как участника последней поисково-спасательной операции очень удивило сообщение пресс-службы МЧС Абхазии о том, как все это происходило. Там очень много неточностей и передернутых фактов. Начнем с того, что, когда нас вывозили на вертолете из зоны поисков, нас было шесть человек и двое из нас были сотрудниками МЧС Абхазии. Удивительно, почему они об этом умолчали? Также было сказано, что двое волонтеров спустились в сопровождении сотрудников МЧС, но этого не было. Наоборот, сотрудники МЧС, которые сопровождали вторую группу волонтеров, в первый же день, не выдержав, вернулись обратно, и с ними пошел один из волонтеров, который был простужен и решил вернуться. Такой факт, конечно, не очень приятный для МЧС, но из этого надо делать выводы, что нужно работать над физической формой сотрудников. И со снаряжением были проблемы. Ребята, которые со мной шли, а я руководил второй группой, которая шла через Кяласур и ледник Химса, были очень плохо экипированы. Они шли в резиновых сапогах по леднику, поверх сапог надевали «кошки», сапоги рвались от этого, натирали ребятам ноги до крови.

Ребята молодцы, они, несмотря на это, шли, но в целом плохо, что такая экипировка у наших спасателей. Об этом надо прямо говорить, и я уверен, что, если этот вопрос поднимать, это будет решено. Также и с другим снаряжением, спальник должен быть хорошим, профессиональным и легким. Если брать теплый спальник достаточно дешевый, он очень тяжелый и занимает половину рюкзака. Это – не дело. Понятно, что это все дорого стоит, но если это снаряжение будет, то с ним будет лучше работать наше МЧС. Есть неточность и в описании того, куда мы шли в последний раз. Мы шли маршрутом, который до этого не был исследован спасателями. Это путь группы Анны Гилевой до места, где ими был оставлен Владимир Ульянов. И этот маршрут как раз был одобрен министром на последней встрече перед выездом. Благодаря этому маршруту мы сто процентов вариантов исследовали. На данный момент мы можем сказать, что все возможные пути Владимира Ульянова назад были обследованы и дальнейшая поисково-спасательная операция не имеет смысла, по крайней мере, до лета, пока не упадет вода.

Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетии