Виню себя, что вызвала скорую! Дочь обвиняет больницу Даугавпилса в смерти отца
«Я виню себя в том, что вызвала в тот день скорую». Эту фразу, едва сдерживая слёзы, Лариса повторяет много раз за время разговора. Она думает, что если бы она не сделала это, то её папа был бы жив, ведь до того злополучного дня, по её словам, ничего не предвещало беды, так внезапно свалившейся на неё и её семью. 9 марта скорая помощь увезла её отца в Даугавпилсскую региональную больницу (ДРБ). 15 марта он умер. Всё это время Лариса и её близкие боролись за то, чтобы получить хоть какую-то информацию о том, что происходит с пожилым человеком, пишет Chayka.lv.
Папа и любимая дочка
Ларису Симонову в городе знают очень многие. "Человек-праздник", "человек, который делает этот мир добрее" - так называют Ларису те, кто сталкивался с ней. Уже больше 20 лет она проводит свадьбы и семейные торжества и за эти годы стала очень близким человеком для сотен даугавпилчан. Пандемийное время лишило её возможности заниматься любимым делом, но Лариса нашла для себя выход, окружив заботой и вниманием своих близких.
Ещё более значимой и ощутимой стала за это время её связь с отцом. Она всегда чувствовала себя его любимицей, но в последний год у неё была возможность уделять отцу гораздо больше времени. Лариса оформилась папиным ассистентом (у него была инвалидность по зрению), каждый день ходила с ним на прогулки, помогала ему во всём.
И подумать не могли, что больше его не увидим
Полгода назад Ивану Медкову поставили кардиостимулятор, и в этот день как раз должны были ехать к доктору на приём. Но у пожилого человека заболело горло, появились боли в животе. Лариса с мамой решили, что нужно вызвать скорую. "Папа так не хотел, чтобы мы её вызывали, просто умолял этого не делать. Но мы очень беспокоились за него, решили, что лучше, чтобы его посмотрел врач". Скорая увезла Ларисиного отца в Даугавпилсскую региональную больницу. "Папа своими ножками пошёл в эту машину. Мы и подумать не могли, что в эти секунды видим его живым в последний раз", - говорит убитая горем женщина.
Приходилось узнавать у знакомых…
Согласно установленным правилам, пожилого человека сначала определили в изолятор, взяли тест на коронавирус. Тест оказался отрицательным, и, по словам Ларисы, его положили в терапевтическое отделение. Об этом она узнала, позвонив в приёмное отделение ДРБ. Всё, что дальше происходило с её отцом, Ларисе приходилось узнавать от знакомых, работающих в больнице, имена которых она не называет, боясь им навредить.
Ларису беспокоило то, что папа плохо видит, не может зарядить телефон, ему в принципе непросто о себе позаботиться самому. Не говоря уже о том, что полное отсутствие информации о состоянии его здоровья было невыносимым.
Через несколько дней Ларисе позвонил доктор Ефремкин, который, по её словам, сообщил, что "папе ввели контрастное вещество и, скорее всего, из-за этого обострились проблемы с почками". Никакой другой информации от лечащего врача, медперсонала или администрации больницы она не могла получить вплоть до последнего дня жизни её отца. Лариса не понимает, почему так произошло, почему с ней не согласовывали процедуры, которые, по её мнению, стали причиной смерти родного человека.
Обзванивая всех подряд, умоляя дать ей хоть какую-то информацию, Лариса узнает, что отца перевели сначала в отделение урологии, потом снова в терапию, а затем в интенсивную терапию. Она просит помочь ей связаться с руководителем больницы, так как сама дозвониться до него не может.
15 марта, предчувствуя что-то плохое, Лариса с самого утра снова пытается выяснить, что происходит с её отцом. Целый день она набирает номер отделения интенсивной терапии: "Гудки идут, но трубку никто не берёт. Потом мне сказали, что телефон у них сломался, и извинились за это…". Полдня проходит в полной неизвестности, но в 15:07 ей наконец звонит глава больницы Григорий Семёнов. Он сообщает, что состояние отца ухудшилось, но добавляет: "Вы его не списывайте со счетов". Лариса, понимая, что ситуация критическая, просит о возможности увидеться с отцом. "Я говорю Семёнову, что если мой папа "уходящий", то дайте мне с ним проститься. Но мне не дают этого сделать". Также в разговоре Семёнов сообщает, что "контрастное вещество не вводили", поэтому причина ухудшения его состояния не в этом.
В этот же день в 19:45 Ларисе позвонили из больницы: "Лариса Симонова? Ваш отец скончался…".
У пожилого человека нет шансов?
Лариса считает, что у пожилого человека, попавшего в ДРБ, нет шансов выжить. Такой страшный вывод она делает на основании комментариев, которые писали знакомые и незнакомые люди на её странице в Facebook. "Каждый второй написал, что подобная история случалась с их бабушками, дедушками, мамами и папами. Пожилые люди, попадая в нашу больницу, живыми оттуда не выходят. До них никому там нет дела". И, конечно, она страдает от того, что не смогла попрощаться с дорогим человеком: "Если бы я знала, что он уходит, то я бы любыми путями добралась до него - хоть за руку его подержать, хоть обнять его. Но этого меня лишили… Я не могу в это поверить…".
"Проблемы в коммуникации есть"
12 апреля Лариса Симонова встречалась с Григорием Семёновым, чтобы выяснить, что произошло с её отцом и в чём причина его смерти. "Чайка" присутствовала при этом разговоре. Отметим сразу, что руководитель ДРБ признаёт, что проблемы в коммуникации с родственниками пациентов есть, и особенно сейчас, во время пандемии. Но, по его словам, это связано не с тем, что врачи халатно относятся к своим обязанностям. "Действительно, у родственников пациентов урологического отделения есть проблема в том, чтобы связаться с врачом. Доктор Александров не вылезает из операционного зала, у него реально нет времени ни на что другое".
Кроме того, по словам Семёнова, сейчас врачи просто боятся давать информацию по телефону. "Мы не можем идентифицировать звонящего, и, предоставляя информацию, мы рискуем нарушить закон о защите личных данных. У ДРБ сейчас есть, например, судебное дело, когда мать подала на нас в суд за то, что мы по телефону рассказали о состоянии ребёнка бабушке. Есть и другие подобные дела. Поэтому врачи сейчас просто боятся это делать. Тем более что по Ивану Медкову в больницу звонили много разных людей".
Ещё больше проблем возникает тогда, когда человек, не имеющий отношения к конкретному отделению или пациенту, комментирует родственнику ситуацию. "В этом случае так появилась информация о компьютерной томографии с контрастным веществом, вводимым в вену. Тогда как в данной ситуации, учитывая хронические проблемы человека с почками, мы не имели права это делать и не делали". По словам Семёнова, отцу Ларисы делали урологическую диагностику, чтобы понять, нужно ли оперировать, так как были подозрения на камень. Но при этом способе диагностики контрастное вещество в вену не вводится и не может вызвать серьёзных осложнений.
На слова Ларисы о том, что на момент поступления в ДРБ её отец чувствовал себя хорошо, "был бодрым и весёлым", Григорий показывает объёмную историю болезни пожилого человека. "Посмотрите, здесь перечислены его хронические заболевания, их целый спектр. Он наблюдался у разных специалистов, в том числе у уролога, нефролога и кардиолога. Скорая не привезёт в больницу человека, не нуждающегося в неотложной медицинской помощи".
Надо также добавить, что при разговоре с Семёновым выяснилось, что после поступления Ивана Медкова в больницу его жене звонили из ДРБ, чтобы выяснить, какие лекарства и в какой дозировке ему были назначены. Список медикаментов также подтверждает наличие хронических заболеваний.
Что касается решений по лечению острых пациентов, то врач не согласовывает их с родственниками: "Это просто невозможно. Как только врач принимает пациента, он берёт на себя и полную ответственность за его лечение. И консультироваться он будет только со своими коллегами, если это необходимо, но не с родственниками. Исключение составляют решения о лечении с возможным риском осложнений, но без которого невозможно добиться улучшения состояния здоровья, или о вскрытии, от которого в этом случае родственники отказались".
Мы опустим подробности о предъявленном списке диагнозов, о целой пачке результатов обследований, скажем только, что руководитель больницы подробно обо всём рассказал Ларисе. Он считает, что команда врачей сделала всё возможное для того, чтобы стабилизировать состояние пожилого человека. Но… "Утром 15 марта пациента переводят в терапию, - рассказывает Семёнов. - И ничто не предвещает ухудшения. В этот день ему делали несколько обследований - проверяли почки, делали ЭКГ, всё было нормально. Но потом состояние ухудшается и происходит остановка сердца. Внезапная смерть".
"Почему мне не дали проститься?"
В условиях режима ЧС при пациенте в больнице разрешают находиться в исключительных случаях - родителям маленьких детей, ассистентам людей с инвалидностью, которым нужна постоянная помощь, а также с "уходящими" пациентами. На вопрос о том, почему Ларисе не дали возможность попрощаться, Семёнов говорит: "Не всегда ухудшение состояния человека означает, что он неизбежно умрёт. Возраст, хронические заболевания - человеку то хуже, то лучше. И, к сожалению, иногда происходит так, что мы не успеваем позвонить родственнику и попросить его приехать. Человек уходит. Да, так бывает".
"Обзванивать всех подряд работников больницы - это ошибка"
Во время разговора Семёнов несколько раз повторил, что действительно проблемы в коммуникации с родственниками пациентов есть. Пока это решается так: "Если контактная персона пациента не может дозвониться до врача, то мы просим звонить на пост и оставлять свой номер телефона. Его передадут врачу. Если врач вам не звонит, то звоните в администрацию. Секретарь запишет номер, и я перезвоню родственникам. Я выясню реальную ситуацию у лечащего врача, если нужно - схожу и поговорю с пациентом, отзвоню и всё расскажу. Других вариантов я пока не вижу", говорит врач. При этом он уверяет, что и в отделении урологии, и во всех других отделениях "над коммуникацией будут работать".
Григорий подчёркивает, что обзванивать всех подряд работников больницы - это большая ошибка. Он понимает, что люди, не получая информации от лечащего врача, начинают сами додумывать. "И потом как ком нарастает эта дезинформация, от которой наша больница в жизни не отмоется. Появляются эти разговоры, что ДРБ - это морг". Григорий говорит, что надо учитывать, что ДРБ - это акутная клиника, в которую привозят людей в остром состоянии. "И при этом у нас - одна из самых низких смертностей из региональных больниц, большая часть людей возвращается отсюда вылеченными. Но да, об этом не принято писать. Все считают, что так и должно быть. Ты попал в больницу, тебя вернули с того света, и это - само собой разумеется. Да, для этого мы и работаем. Но поверьте - наши врачи действительно борются за каждого пациента. Независимо от его возраста".
Остались каждый при своём
У Ларисы, однако, другое мнение. Сейчас она думает писать жалобу в Инспекцию здоровья - хочет показать историю болезни отца независимому эксперту, собирается в социальных сетях провести флешмоб подобных историй. "Я понимаю, что любимого папочку уже не вернуть, но я очень хочу, чтобы наши медики в ДРБ были добрее и относились к пожилым людям по-человечески, чтобы им не было страшно попадать туда, как сейчас. Хочется, чтобы все относились к людям с пониманием! Доброта спасёт мир! А кто в этой истории не прав, Бог им судья!".
Семёнов говорит, что готов предоставить все необходимые документы и уважает право человека на подобные действия. "Я понимаю состояние родственников, понимаю, что отсутствие правильно организованной коммуникации - это очень большая проблема. И это я признаю. И я не могу не признать, что врачи допускают ошибки. Но в данном случае я вижу, что наши медики сделали всё возможное, чтобы стабилизировать человека. Но не всех людей можно спасти. К сожалению, так бывает".