Высшее образование убивает Россию

Публикую письмо постоянной читательницы, которая полагает, что высшее образование не только портит мозги студентам, делая их фактически глупее «неучей», но и подрывает демографию России.

 

Мне 35 лет, я программист, и моему первому ребёнку скоро исполнится 5 лет. Вряд ли я смогла бы позволить себе родить ребёнка раньше: когда мне было 25, у меня не было ни финансовой стабильности, ни уверенности в себе. До 23 лет я занималась своим образованием, которое, во-первых, никакого отношения к моей профессии не имело, во-вторых, не имело никакого отношения ни к какой профессии, если честно. Хотя дело было на достаточно престижном факультете одного из лучших вузов Новосибирска.

 

Я потратила семь лет своей жизни на полную ерунду. Если бы я в 17-18 лет начала работать программистом, я, скорее всего, уже к 23 годам была бы на том уровне, до которого я дошла только в тридцать, и мы с мужем могли бы себе позволить родить трёх-четырёх детей без особого проседания в уровне жизни. Если бы я просто рожала детей до 23 лет, мне бы пришлось какое-то время жить в бедности, но я бы начала свою карьеру с таким же багажом полезных знаний, как после вуза.

 

Сам по себе возраст рождения первого ребёнка очень важен для демографии: я родила свою дочь в тридцать, моя дочь тоже может родить своего первого ребёнка в тридцать, а то и позже. В этом случае в 2046 году меня появится первый внук. При этом если бы я родила своего первого ребёнка в двадцать, и моя дочь родила в двадцать, и её ребёнок в двадцать лет обзавёлся потомством, в 2046 году у меня был бы уже первый правнук. Это на 50% больше – а если детей несколько, то уже в разы больше.

 

Можно предположить, что я потеряла время, потому что училась не на программиста. Можно предположить, что техническое образование что-то даёт. Если честно, оно скорее что-то портит. Вот как это выглядит в моей профессии.

 

Во-первых, людям рассказывают, что они особенные, что у них особое мышление. Во-вторых, что это мышление делает их выше разного рода гуманитариев. В итоге многие из выпускников – конфликтные личности, которые не могут работать в команде, и которые органически не могут писать нормальную документацию, грамотно вести переписку с коллегами и создавать такой код, который будет легко читать и поддерживать другим.

 

Часто именно после вуза у людей возникает боязнь писать код. Им условный Иван Иванович из Бауманки рассказывал, что код должен быть «красивым», что часто значит: «неизвестно каким». Не читаемым, не расширяемым, не легко поддерживаем, не с минимальным количеством багов и потенциальных проблем, а красивым. И если нормальный программист может сказать: «Если я сделаю Х, это приведёт к таким-то проблемам, а если Y, проблем будет меньше, поэтому я выбираю Y», то фанат красивого кода может зависнуть на несколько дней, а иногда и недель, мучительно размышляя о том, почему ему приходится выполнять некрасивое решение Y, и вообще, о сути прекрасного.

 

Один такой выпускник доказывал мне, что в коде не должно быть условных операторов вообще, потому что они некрасивые. Понятно, что лапшевидный код с кучей условных операторов – плохой код, его тяжело поддерживать, в нём плодятся баги. Но даже писать лапшевидный код не так страшно, как сидеть над задачей неделями, пытаясь понять, как избежать одного единственного условного оператора, который при этом абсолютно нормален и не склонен к размножению. Я знаю много людей, которые писали плохой код, осознали, к чему это приводит, всерьёз занялись изучением вопроса, и сейчас скорость и качество их работы вышли на небывалую высоту. Они стали профессионалами через набивание шишек, а не на лекциях, на которых говорили, что хороший программист имеет мышление хорошего программиста и пишет красивый код в силу своей природы.

 

Часто требования воображаемого Ивана Ивановича ценятся гораздо выше, чем требования бизнеса. Например, один преподаватель вуза, который работал удалённо на полставки, получил задачу: реализовать небольшое улучшение под одного конкретного очень важного клиента. Он реализовал её таким образом, что это коснулось всех десятков тысяч клиентов, и у каждого из них некоторые запросы замедлились на несколько секунд. Просто он считал (и этому учат), что нормализация – это красиво, а красота, ну, требует жертв.

 

Ещё в вузах заставляют учить наизусть очень важные вещи. Например, тот же студент, которые боролся с условными операторами, рассказывал, что его заставили выучить наизусть несколько десятков команд для командной строки Linux. Очень важное знание, инновационный подход, только есть один момент. Я вот точно помню, как перед зачётом заучивала химические формулы так, что у меня от зубов отскакивало. Ещё я помню слово «нуклеофил», и это, кажется, всё, что я теперь помню по этому предмету. Короче, я уверена, что к моменту написания этой статьи тот парень забыл всё, что учил тогда, а потом снова выучил то, что он действительно использует в работе.

 

А ещё в технических вузах учат математическому анализу. Как правило, учебники по предметам такого рода написаны настолько коряво и непоследовательно, что некоторые особо прилежные студенты учат куски текста наизусть, оказавшись не в силах понять, что имелось в виду. Матан забывается за ненадобностью, а вот уверенность в том, что хороший текст должен быть написан так, чтобы у читателя кровь пошла из глаз, чтобы он осознал всю свою никчёмность и принципиальную неспособность к познанию, вбивается на века. Как и презрение к нормально, ясно изложенной документации (понятность – это для дурачков, им только комиксы и читать).

 

Некоторые преподаватели ещё учат, что все девушки мечтают выйти замуж за какого-нибудь технаря, и что все девушки – дурочки с гуманитарным складом ума. Один мой коллега как-то пристал к дочери владельца крупной фирмы, в которой работал. Девушка — автогонщица, тогда уже была кандидатом в мастера спорта. Подкат был примерно таким: «Привет, глупая блондинка. Сейчас я расскажу тебе, как правильно пользоваться кофемашиной. Кстати, а ты умеешь варить борщ?». Многие технари очень одиноки.

 

У программистов редко встречается болезнь вида: «Я много лет учился для того, чтобы получать деньги на своей работе, а не для того, чтобы учиться ещё чему-то, тем более в нерабочее время». Зато, к сожалению, она часто встречается у врачей. Мне было тяжело найти хорошего врача, который бы вёл мою беременность, даже за деньги. Многие, например, назначают просто так, как витаминки, опасные препараты, которые в некоторых странах запрещены, а потом запрещают их отменять, потому что якобы после этого случится выкидыш. Рекомендации ВОЗ редко кто читает, как и редко кто-то интересуется результатами исследований эффективности того или другого лекарства.

 

Врачи, кстати, на первом курсе изучают латынь и заучивают названия всех костей на латыни. Потом переходят к заучиванию других названий и формулировок. Я, в целом, понимаю, откуда у них такое отвращение к чтению.

 

В общем, после вуза многие работают хуже, чем если бы они эти пять лет ничего полезного для карьеры не делали, и гораздо хуже, чем если бы они всё это время работали по специальности.

 

Конечно, многие на западе начали свой путь к вершинам уже во время учёбы. Фейсбук, снэпчат, гугл, postgresql – всё это когда-то делали студенты. Я начинаю подозревать, что в лучших западных вузах студенты приличную часть времени скорее работают вместе с лучшими специалистами, чем «учатся» (и тем более, чем «учатся учиться», как принято у нас обозначать бессмысленный процесс зазубривания справочников наизусть).

 

Однако начинать работать можно и вне стен элитного американского вуза.

 

Кстати, повальное высшее образование – это скорее плод советской бюрократии, чем советской тяги к знаниям. Если в дипломе написано, что человек инженер, значит, он инженер, и при этом безразлично, что этот человек на своём рабочем месте делает. Эта система, к сожалению, не работает. Например, вероятность того, что человек, у которого есть сертификат IELTS, говорит по-английски, значительно выше, чем аналогичная вероятность для человека, который изучал английский язык в языковом вузе и получил там красный диплом.

 

Получается, наше государство тратит триллионы рублей на поддержание в цветущем состоянии обширного букета болезней. Также оно изымает огромный процент работоспособного населения (до 80% в некоторые годы) на пять-шесть лет из экономики, а главное, обеспечивает себе стабильную убыль населения. Но если страна от этой порочной практики откажется, сторонники традиций начнут визжать, что «нас отупляют», «стране нужны солдаты, а не учёные», и так далее.

 

Насколько это плохо? Не знаю. Но думаю, что очень плохо. 1,6 рождений на женщину при растущем среднем возрасте рождения первого ребёнка – это тревожное состояние для демографии.