Дмитрий Дибров о болгарском французе Диневе: Высоцкий тайком ночевал у него в Париже
ФАН публикует очередной отрывок из книги Дмитрия Диброва «Раб лампы» — на сей раз новеллу о болгарском французе Дино Диневе.
Знаменитый советский и российский телеведущий Дмитрий Дибров написал книгу о телевидении под названием «Раб лампы». В мае она поступит в широкую продажу, а сейчас уже можно сделать на нее предзаказ.
Одно из ведущих отечественных издательств, которое и выпустит книгу, любезно предоставило Федеральному агентству новостей отрывки из произведения. Сегодня — новелла, посвященная одному выходцу из Болгарии, ставшему потом во Франции влиятельным функционером кинематографа. Имел он отношение и к нашей стране.
«Салю, Дино!»
«Этот Дино был студентом французской киношколы, родом из Софии. Если к лицу Жана Габена приставить нос Николая Гоголя, выйдет его портрет.
В дни, когда все начиналось, в Париже был создан «Революционный комитет французского кино». И хотя им руководили [Клод] Шаброль, [Франсуа] Трюффо, [Жан-Люк] Годар, бегать с тяжеленным штативом по Парижу приходилось покладистому коротышке Дино.
И когда в Трокадеро у здания Синематеки в защиту [Анри] Ланглуа забурлили «мечтатели», тут как тут оказался [Даниэль] Кон-Бендит. Рыжему Дани стало ясно, что это не просто кинозаваруха, из всего этого может выйти кое-что посерьезнее. Сейчас тот самый момент, когда можно оседлать коня истории.
Надо только что-то говорить.
Он и начал свою речь, вооружившись мегафоном. И хотя звук был громкий, ростом Кон-Бендит был не выше швабры. Так историю не оседлаешь. В сходной ситуации на питерском вокзале хотя бы подвернулся броневик. Тут же…
— Слушай, тебя же никто не видит, — услышал рядом с собой Рыжий Дани чей-то голос. Это был вездесущий Дино Динев. — У меня есть операторская лестница и штатив. Залезай!
Залез. Оказалось, высоко и страшно.
— Эй ты, держи меня за колени!
Так и получилось, что во время первой пламенной речи вождя парижской весны 1968 года за колени держал Дино Динев.
«Мечтатели» побузили пару месяцев — заметьте, никто при этом не погиб, — а в июне по телевизору выступил министр транспорта. Он пригрозил отменить летние скидки на бензин, если революция затянется. Испуганные коммунары пошвыряли студенческие пожитки в крохотные «ситроенчики», известные в народе под кличкой «Две клячи» (Deux Chevaux), и «усвистали» на «Лазурку» (Лазурный берег. — Прим. ФАН).
Революция революцией, а каникулы никто не отменял.
Кон-Бендита выперли в Германию, а Дино Динев остался…
Пленку с надписью «Русский Париж 70-х» на коробке посмотрим на «промотке». Вот [Александр] Галич, [Андрей] Синявский, [Булат] Окуджава. Возникнет [Владимир] Высоцкий — он тайком ночевал у Дино, и тот познакомил его с болгарином Константином Казански, чью фамилию мы видели на обложках французских пластинок Высоцкого в графе «аранжировщик».
Эти пластинки приплывали в Новороссийск и Ленинград в потайных сусеках кают советских сухогрузов, потому что матросы знали: в обмен на них в СССР можно достать все.
Возникнет [Александр] Птушко, чьего «Руслана и Людмилу» Дино безуспешно пытался пристроить во французский прокат, а после премьеры на заштатном вроде бы фестивале фантастического кино французское телевидение показало ленту пять раз.
Перемешаются все волны эмиграции — в 70-х одни еще не умерли, вторые еще не все уехали в Америку, третьи только вырвались из клещей. Была и еще одна тончайшая прослойка — такие, кто выполнял деликатные поручения советского циклопа за его же деньги, вроде Бабека Серуша.
И ото всех набирался соков Дино Динев.
Он был вездесущ. Настолько, что однажды и вовсе загремел в тюрьму по политической статье. В семидесятые много в кого стреляли, много кого душили и кололи зонтиком, и везде находился болгарский след. А так как самым вездесущим болгарином в Париже 70-х был Дино, он и отправился на далекий северный остров, где находилась тюрьма для особо опасных [преступников] и шпионов.
До нее было не доехать, не дойти, можно было только доплыть, что с катером пенитенциарной службы Франции случалось нечасто. Например, этот катер никак не мог довезти до островной тюрьмы хотя бы фельдшера, и о докторе здесь никто не помышлял.
— Я прошу дать мне в камеру «Медицинскую энциклопедию», — ответил Дино Динев на вопрос тюремного руководства, какую литературу он хотел бы. Привилегией политических было право иметь в камере любое чтиво. И вот вместо «Плейбоя» такой странный выбор. Но дали. И через полгода Дино заявил:
— Пока едет фельдшер, я готов выполнять его работу.
Просто фельдшеру полагался отдельный кабинет, и это единственное место, где случайно залетевший на северный остров болгарин с гоголевским носом мог укрыться от издевательств и скрытых подсечек уголовников, кому тюрьма была дом родной.
К тому времени на северный остров от греха подальше перевели Кристиана Давида, одного из тех, кто в шестидесятые снабжал Америку почти всем героином — c маковых полей Турции через подпольные лаборатории Прованса из Марселя (знаменитый наркотрафик French Connection).
Убийцу парижского комиссара [Мориса] Галибера.
Говорят, что и убийцу президента [Джона] Кеннеди. Якобы в 1963-м «Коза ностра» специально рекрутировала его для такой цели, что и было с успехом выполнено именно им, а не бедным Ли Харви Освальдом… Но это до сих пор недоказуемо.
Но и того, что удалось доказать, хватало на пожизненное.
Вот еще: Давид Кристиан был так красив, что во всем мировом криминалитете его звали Le Beau Serge (Красавчик Серж). Это вслед за [одноименным] названием фильма Шаброля, положившего начало «новой волне» французского кинематографа.
И по совместительству политической биографии Дино Динева. Не от Шаброля ли он носился по революционному Парижу с камерой и лестницей со штативом?
И вот в один прекрасный день распахнулась дверь тюремной фельдшерской, и на пороге выросла атлетическая фигура Ле Бо Сержа в сопровождении четырех надзирателей.
— Скажите им, пусть уйдут, — кивнул Красавчик на конвой.
— Уйдите. Это врачебная тайна, — сказал из-за фельдшерского стола маленький болгарин, и — о, чудо французской Фемиды! — надзиратели послушно ретировались.
— Мсье, — начал Кристиан Давид. — Назовите мне такой счет в любом банке мира, куда завтра же перечислят триста тысяч франков на ваше имя, — кстати, как вас там?
— Дино Динев, мсье.
— Принято. Напишите мне какой-нибудь диагноз, чтобы меня хотя бы выводили гулять.
— Я узнал вас, мсье Ле Бо, — ответил Дино. — Я напишу вам пиелонефрит — воспаление почек. Проверить это местными средствами нельзя, а выпускать на прогулку будут. Но денег с вас я не возьму. Просто приветствуйте меня на прогулках.
— Вы умный человек, мсье Динев, — сказал, секунду поразмыслив, Красавчик Серж.
Так и получилось. Кристиан Давид исправно выполнял условия сделки.
— Салю, Дино! — ревел он с верхнего прогулочного трапа, куда его отныне регулярно выводил конвой.
Через три месяца он отправился дальше по этапу. А через пару лет за отсутствием доказательств вины выпустили и Дино.
Но все два года он жил на острове королем. За обедом и ужином ему доставались лучшие куски, а об издевках не было и речи.
— Мы не знаем, кто этот болгарин, — говорили урки, — но его приветствовал сам Ле Бо Серж!»
Дино Динев — французский продюсер болгарского происхождения. Одной из его заслуг называют то, что именно он во многом поспособствовал тому, что на наших телеэкранах в конце 1991 года появился знаменитый мексиканский телесериал «Богатые тоже плачут» с Вероникой Кастро в главной роли.
Позже были такие многосерийные «мыльные оперы», как «Моя вторая мама», «Просто Мария» и «Дикая Роза», которые тоже стали очень популярными среди российских телезрителей.
Ранее Федеральное агентство новостей опубликовало отрывки из книги телеведущего Дмитрия Диброва «Раб лампы», посвященные популярной телеигре «Кто хочет стать миллионером?» и процессу изменения в нашей стране музыкальных вкусов.