"Вечно будут изгоями": мать осужденных братьев-геев из Чечни – о репрессиях и вынужденной эмиграции

22-летний Салех Магамадов и 20-летний Исмаил Исаев – родные братья, которые, по данным правозащитников, подверглись похищению, пыткам из-за их гомосексуальности и оппозиционных взглядов. Сотрудник помогающей людям ЛГБТ+  кризисной группы СК SOS Ибрагим Катаев в разговоре с редакцией подчеркивал, что братья не скрывали информацию о своей ориентации и гендерной идентичности ни до ареста, ни в суде. Они отстаивали свои взгляды в социальных сетях и были модераторами телеграм-канала Osal Nakh 95, в котором критиковали власти Чечни.

В феврале 2021 г. Салеха и Исмаила вывезли в Чечню из кризисной квартиры в Нижнем Новгороде. В августе 2021 г. они заявили, что их избивают, требуя признательных показаний. Управление СКР по Чечне отказалось возбуждать уголовное дело о пытках. Братья ходатайствовали о переносе рассмотрения их дела в другой регион, так как в Чечне они не могут надеяться на беспристрастный суд. Протестуя против отказа, 21 декабря они объявили голодовку, которую держали до 9 января.

22 февраля 2022 года суд в Чечне приговорил братьев к срокам до восьми лет лишения свободы по делу о пособничестве терроризму. По версии следствия, они якобы передали пакет с продуктами члену незаконного вооруженного формирования Рустаму Борчишвили, который входил в группу чеченского полевого командира Аслана Бютукаева.

Салех и Исмаил настаивают на своей полной невиновности, адвокаты обращают внимание на многочисленные процессуальные нарушения в ходе суда – приговор был обжалован, но Верховный суд Чечни оставил его в силе.

Сегодня Салех отбывает наказание в тюрьме для особо опасных преступников в городе Владимире "Владимирский централ", а Исмаил находится в ИК-11 Краснодарского края. Их родители и старший брат были вынуждены покинуть Чечню после угроз и давления со стороны местных силовиков.

В интервью сайту Кавказ.Реалии мать осужденных братьев Зара Магамадова рассказала о репрессиях со стороны кадыровцев, вынужденной эмиграции семьи за границу и положении сыновей в заключении.

– Зара, расскажите о своей семье, где вы жили?

– У нас была обычная семья. Дети очень спокойные были, как мне казалось. После войны, когда мы вернулись домой, все было разрушено… Жили мы в одной комнате с тремя детьми. Где-то в 2009 году я вышла на работу, а до этого времени я сама воспитывала детей, все было вроде хорошо.

Во время войны мы жили в Ингушетии, потом перебрались в Калмыкию. Там были мои родственники: мама, братья, сестры. Затем вернулись домой. Исмаил родился в 2003 году уже дома, мы жили в общежитии.

– С чего начались репрессии против сыновей?

– Я даже не знаю, я в телефонах не разбиралась… Как-то я им купила компьютер, они стали всегда по очереди играть в какие-то игры, потом я им купила телефоны, думаю, вот с этого все и началось.

– Чем дети занимались тогда?

– Учились в школе в начале, до пятого класса все трое учились хорошо. Когда я вышла на работу, они перестали учиться. Их отец мягкий человек, он не занимался ими. С чего именно началось – трудно сказать.

– Вы замечали в сыновьях оппозиционные взгляды?

– Конечно, мы все придерживались этих взглядов. В семье мы с их отцом тоже обсуждали. Видели, как забирают ребят молодых, было очень больно.

– Что именно не нравилось вашим сыновьям в политической ситуации в Чечне? Как они выражали свое негодование?

– Я не знаю, что они писали в том чате, я не читала, не в курсе, что они комментировали. А так особо они не говорили. Я обо всем узнала, когда за нами пришли. И даже после я не читала их записи, тексты, старший сын не разрешил, чтобы оградить меня от лишней информации. А я сама не умею там лазить.

– А старший сын ваш сейчас в безопасности?

– Да, он со мной. Пока учит язык, вот уже скоро будет сдавать языковой экзамен. А там куда-нибудь и поступит учиться.

– Зара, после второго похищения, когда путем выкупа вам удалось освободить сыновей, почему вы тут же не вывезли Салеха и Исмаила из России?

– Мы тогда даже не думали, что еще что-то произойдет. Исмаилу не было и 17 лет. Он уже обращался к правозащитникам, оказывается, ему сказали подождать до совершеннолетия. Я и об этом не знала. Думала, ничего не будет дальше, к нам никто [из силовиков] не приходил. А они, оказывается, в чате продолжали сидеть. Исмаил хотел в Санкт-Петербург, я его туда отправила, потом узнала, что он хотел встретиться с правозащитниками.

Старший сын Саид и Салех были дома. Из их общего чата, где они модерировали, кого-то забрали сначала. Потом ему сказали, что его отпустили. Оказывается, они обманули Салеха, им надо было того кем-то заменить. Назначили подставную встречу Салеху, так он и попался. Потом пришли к нам. Они нас всех забрали: меня, отца, Саида. На нескольких машинах посреди дня приехали к дому, забрали как террористов. Изъяли все телефоны, даже у бабушки моих сыновей телефон кнопочный забрали.

Сутки мы сидели в подвале, каждый по отдельности в наручниках. Я слышала, как в соседней камере пытают моих сыновей.

– Что-то у вас спрашивали, требовали?

– Нет, ни о чем не спрашивали, кроме охранников никто к нам и не заходил.

– А в это время Исмаил находился в Санкт-Петербурге?

– Да, его тоже там похитили и привезли в Чечню. И только после его привода нас отпустили.

– То есть вас держали в заложниках?

– Да, оказывается, так и было... Каждого из нас по отдельности заводили в кабинет к [командиру полка полиции спецназначения имени Ахмата Кадырова] Замиду Чалаеву, а отца – к другим [силовикам]. Угрожали, что если предадим огласке наше похищение, то будет еще хуже и они их вообще не отпустят. "А так, посмотрим", – сказал Чалаев.

Для справки: "Новая газета" опубликовала расследование о десятках задержанных, казненных в подвале полка полиции имени Кадырова, которым руководит Замид Чалаев. В мае 2021 года, спустя два месяца после публикации очередных свидетельств тяжких преступлений, Замид Чалаев был удостоен звания Героя России.

– Вы выполнили требования?

– Мы никуда не обращались, ждали. У нас в поселке жил мужчина по имени Иса, который там работал, я ходила к нему регулярно, спрашивала, можно ли навестить сыновей. Он отвечал, что пока нет, что у них все хорошо, ребята учат Коран, держат пост. Я несколько раз ходила к нему, потом его жена прогнала меня. Через два месяца кто-то мне из полиции позвонил и сказал, чтоб забрали мальчиков.

Мы поехали в Ростов якобы за товаром, а мальчиков брали как бы в помощь. Это было в пору пандемии, тогда нужны были справки для предъявления на посту. Мы сделали ребятам справочки и уехали. С правозащитниками и адвокатами у нас была договоренность. Саид остался с друзьями работать в Москве. Салаха и Исмаила забрали в Ростове правозащитники и юристы.

– После этого силовики приезжали к вам?

– Да, и домой к нам, и на работу ко мне заявлялись. Спрашивали про сыновей, я отвечала: "не знаю", "они и номера поменяли", "я не могу дозвониться до них". Конечно, они мне не верили. Потом я подумала и поняла, что они не отстанут, продала свой бизнес и уехала к старшему сыну. Там мы ждали, пока все необходимые документы подготовят, чтобы уехать за границу.

Сначала я думала, что отправлю сыновей в Европу, а сама вернусь домой, все утихомирится и я буду спокойно жить и работать. Но меня убедили в бессмысленности этого решения, уговорили, чтобы я уехала с ними. В один день Исмаил позвонил и сказал, что к ним пришел участковый, якобы в соседней квартире была кража, и им нужны свидетели. Старший сын Саид был перепуган, весь на нервах, мы звонили и звонили им, никто не отвечал...

– Их забрали и отвезли в Чечню?

– Точнее, похитили и отвезли в Чечню… Нас прятали в разных местах правозащитники, чтобы они не достали. Отец моих сыновей в то время болел ковидом, он был госпитализирован и лежал под ИВЛ. В тот день, когда похищали ребят, он был выписан из больницы, и его тоже забирали силовики. Требовали отказаться от адвоката, применяли к нему силу, до утра держали его, от адвоката он отказался. Правозащитники эвакуировали и отца, чтобы те не оказывали на него давление.

– Зара, по официальной версии, ваших сыновей обвинили в помощи боевику, которому они якобы передали продукты. А за что они сидят на самом деле?

– За то, что они не согласились на их условия. Исмаил не захотел на них работать, они говорили: "Будешь сидеть просто на компьютере и получать 50–60 тысяч рублей, заманить критикующих власть в интернете, а мы будем их ловить". Я была против, да и сын не хотел – они мстят за это.

– Поддерживали ли вас родные, знакомые? Как они себя повели после того, что произошло?

– Когда сыновей держали два месяца, нас поддерживали, звонили, интересовались, а когда забрали уже третий раз, то перестали и звонить, они боялись, у них у каждого есть мальчики такого же возраста. Сейчас звонят, поддерживают.

– Есть ли друзья у Салеха и Исмаила? Связывался ли с ними кто-то?

– Нет, не связываются, я думаю, что они тоже боятся.

– СМИ заявляли, что чеченские полицейские призывали родственников Исмаила и Салеха совершить "убийство чести". Это правда?

– Да, это правда, они даже брата моего мужа звали из Европы домой, чтобы он "очистил кровь". Он не полетел. Силовики забирали всех родственников мужа, даже тех, которых мы очень редко видели. Они говорили, что им нужно убить моих сыновей.

– Как сейчас себя чувствуют Салех и Исмаил? Какие у них условия в колонии?

– Мы пишем друг другу. Салах сейчас в одиночной камере, скоро его должны в общую перевести. Не жалуются. На днях получила письмо от Салеха – он меня успокаивал: "Ты себя изводишь, думая, что у нас все плохо, но это не так, тебе намного хуже, чем нам". Исмаил тоже пишет, у него вечно высокие потребности. (Смеется.) А Салех ничего не просит.

– А есть вероятность досрочного освобождения?

– Да, защита подала кассационную жалобу, у них еще должен быть суд, адвокаты над этим работают, хотя не очень сильно и надеются на благополучный исход. На днях Салеха навещал адвокат, говорил, что у него все хорошо.

– А о чем ваши сыновья мечтали до всей этой истории?

– Они все втроем мечтали уехать за границу. Салех учил японский язык, он хотел в Японию.

– Что вы думаете об их уголовном деле и приговоре?

– Там все было несправедливо. Ничего из этих обвинений не является правдой. Когда их отпустили, продержав два месяца, я была дома. Пандемия – мои сыновья никуда не выходили, они постоянно находились дома. Даже в магазин не ходили, который за 300 метров. А на такси тем более никуда не выезжали. Это все было сфабриковано от начала до конца.

– Вы скучаете по дому?

– Я уже смирилась с тем, что никогда не поеду домой.

– Никогда?

– Ну, если останусь жива, то в старости, может быть.

– Если бы можно было все вернуть назад, что вы изменили бы?

– Я не стала бы строить дом, а уехала бы сразу, когда еще дети были маленькими. Отец их не хотел уезжать. Я жалею, что не уехала, чтобы защитить своих детей. Мечтаю о том, чтобы мои дети были со мной, даже если и не со мной, но чтобы они были на свободе здесь [за рубежом]. А дальше пусть делают что хотят.

– Было у вас такое, что после всех пережитых репрессий вы злились на своих сыновей?

– Нет, на них я не злилась, хотя я дом строила 15 лет, у меня был красивый сад, я мечтала жить в своем доме… Несмотря на свои мечты и желания, на сыновей я не злилась, я злилась на чеченскую власть, мою жизнь разрушили они...

– Что должно измениться в Чечне, чтобы отношение к представителям ЛГБТ+ стало более толерантным?

– Даже не знаю, как ответить на этот вопрос. Думаю, никогда не изменится. Эти люди вечно будут изгоями...

Правозащитный центр "Мемориал" признал Магамадова и Исаева политзаключенными. Amnesty International также призывала к их немедленному освобождению.

Петиция на международной платформе All Out, адресованная президенту США Джо Байдену и главе Госдепртамента Энтони Блинкену, с просьбой использовать свое влияния для освобождения Исаева и Магамадова как представителей ЛГБТ, набрала более 100 тысяч подписей.

В апреле 2021 года Европейский центр по конституционным правам и правам человека совместно с "Российской ЛГБТ-сетью" подали в суд ФРГ заявление о возбуждении уголовного дела в отношении пятерых чиновников из ближайшего окружения глава Чечни Рамзана Кадырова. Правозащитники обвиняют их в преследовании, незаконных арестах, пытках, изнасилованиях и принуждении к убийству как минимум 150 людей по причине их сексуальной ориентации и гендерной идентичности.