Ермолов – Русский герой Кавказа
«Смирись, Кавказ: идёт Ермолов!»
Автор — Александр Пронин
В начале XIX века были присоединены к России Картли-Кахетинское царство (1801–1810 гг.), а также некоторые закавказские ханства (1805–1813 гг.). Однако между вновь приобретёнными землями и Россией лежали земли присягнувших на верность России, но де-факто независимых горских народов. Наведение порядка, установление мира и законности на этих землях стало важной целью российской политики.
Логика борьбы за выживание заставляла Россию стремиться к установлению стабильных границ, которые можно было бы защищать. Но вплоть до Кавказских гор, Чёрного и Каспийского морей на юге таких границ не было. Таким образом, Кавказ в планах российской имперской власти изначально рассматривался исключительно как пограничная буферная зона, стабильность и безопасность которой во многом определяли безопасность и самой России.
Между тем обстановка в Северо-Кавказском регионе на протяжении столетий являла собой источник постоянной угрозы не только для России, но и для народов самого Кавказа. Не случайно, начиная с периода правления Ивана Грозного, в Москву то и дело направлялись представители северокавказских народов и общин, в том числе и чеченских, с просьбами о принятии их в российское подданство.
Искоренение набеговой системы явилось одним из важнейших направлений военной политики России на Кавказе. Ведь именно эта разбойная система являлась основой такого бесчеловечного явления, как торговля людьми. Северный Кавказ вплоть до XIX века оставался одним из немногих регионов планеты, где работорговля не только сохранилась, но и процветала. Причём большую часть продаваемых в рабство людей составляли жители именно приграничных районов России и Украины, а также представители ряда кавказских народностей. По свидетельству историка Н.А. Смирнова, начиная с XVI века турки ежегодно вывозили с Кавказского побережья более 12 тысяч рабов. Цифра по меркам прошлых веков более чем значительная, тем более что оказалось: этот бесчеловечный промысел – торговля людьми – стал традиционным источником средств к существованию значительной части населения Северного Кавказа, а именно горцев.
Великая заслуга генерала А.П. Ермолова, не случайно прозванного современниками «проконсулом Кавказа», в том и состояла, что, став в 1816 году кавказским наместником и командующим Отдельным Кавказским корпусом, он последовательно и целенаправленно боролся за искоренение здесь набеговой системы. Альтернативы этой политике для России не было.
Тактика единственно верная
Суть его тактики с первых месяцев кавказского наместничества состояла в медленном, постепенном движении вглубь горных районов, сочетании беспощадного подавления вооружённого сопротивления и бандитских вылазок с хозяйственным освоением края. Населявшие его народы он привлекал на сторону России, приобщал их к цивилизованному образу жизни, последовательно боролся с дикими пережитками варварских эпох: работорговлей, привычкой жить разбоем, грабежами, похищением людей с целью выкупа. Важнейшим условием успеха наместник считал перенесение существующей укреплённой линии, проходившей в знойных и вредных для здоровья местах, к самой подошве Кавказских гор, где «изобильные леса доставят средство заменить выгодными жилищами теперешние бедные хижины солдат...» Так как горцы осуществляли набеги из недоступных для регулярных войск аулов, Ермолов с целью обеспечить проникновение вглубь горных районов, а также расчленения и блокирования очагов сопротивления вырубал леса, причём в целях безопасности – далеко вокруг. Укреплённые поселения-крепости связывались между собой широкими просеками.
24 мая 1818 года Ермолов с войсками, «назначенными в чеченскую землю», выступил из станицы Червлённой и вскоре уже стоял на реке Сунже, имея под рукой 6 батальонов пехоты, 500 казаков и 16 орудий.
В конце мая 1818 года Ермолов собрал старшин почти всех деревень чеченских и объяснил им, что прибытие русских войск не должно устрашать их, если они прекратят свои хищничества, что части корпуса прибыли сюда не наказывать их за злодеяния прошедшего времени. Но при этом в самых недвусмысленных выражениях потребовал, чтобы впредь разбоя и набегов не было, и в доказательство своих благих намерений чеченцы должны немедленно возвратить содержащихся у них русских пленных. «Если же ничего не исполнят из требований моих, – пишет Ермолов в своих «Записках», – сами будут виною бедствий, которых не избегнут как явные неприятели».
Грозный наместник быстро научил чеченцев понимать, что его слова – не пустые угрозы. Привыкшие к тому, что русские задабривают их, горцы поначалу и с новым главнокомандующим пытались вести прежнюю политику выманивания выкупов. Когда Алексей Петрович в 1817 году находился с посольством в Персии, чеченцы вероломно захватили начальника штаба Кавказского корпуса полковника Шевцова и потребовали за него 18 телег серебра! В ответ Ермолов повелел собрать старшин чеченских аулов, взял из них 18 человек под стражу и объявил, что все они будут повешены, если к назначенному им сроку пленник не будет возвращён. Горцы поняли, что грозный Ярмулла слов на ветер не бросает, и Шевцова вернули немедленно без всякого выкупа.
Надо признать, что без крайних мер Ермолову вряд ли удалось бы прекратить столь распространённую на Кавказе работорговлю.
Оттеснив чеченцев за реку Сунжу, войска Ермолова в 1818 году заложили крепость Грозную. Постепенно она была соединена рядом укреплений с Владикавказом, поставленным у единственного горного прохода на страже Военно-Грузинской дороги ещё в 1784 году. Это преградило шайкам разбойников, промышлявших захватом людей, путь на среднее течение Терека. Но путь в низовья реки через кумыкские степи ещё оставался незакрытым, поэтому в 1819 году Ермолов при входе в Дагестан близ аула Эндери поставил крепость Внезапную и соединил её цепью постов-укреплений с Грозной. В 1821 году, после покорения шамхальства Тарковского, он заложил крепость Отрадную, позднее переименованную в Бурную. Так постепенно и целенаправленно сжималось кольцо вокруг неприступных дагестанских гор – цитадели не желавших прекращать разбои горских общин.
Ермолов затем обратился к обеспечению безопасности Кабарды, вошедшей в состав России ещё в XVI веке. Создавая плотный заслон от закубанских горцев и турок, он построил крепости в долинах рек Малка, Баксан, Чечгем, Урух, Нальчик, затем перенёс Военно-Грузинскую дорогу на левый берег Терека и тем предотвратил набеги на неё. Следующим шагом стал вызов охотников со всего казачества и из Малороссии, из которых Алексей Петрович создал на Кубани систему прочной кордонной стражи, опиравшейся на быстрорастущие селения.
Да только промышлявшие разбоем кланы начали провоцировать вооружённые мятежи, для чего создан был союз, в который вошли Аварское и Казикумыкское ханства, т. н. вольное Акушинское общество и ещё ряд областей. Однако долго противостоять тактике Ермолова союз был не в силах. 19 декабря 1819 года части Ермолова в битве под Левашами наголову разгромили вооружённые отряды горцев и тем положили конец разбоям, исходившим из Северного Дагестана. Воинственная Акуша принесла присягу на верность России.
В изданном по случаю победы приказе Ермолов благодарил своих товарищей по ратным трудам, от генерала до солдата. Приказ этот (кстати, первый в русской военной истории приказ, в котором начальник называет подчинённых товарищами) вызвал неподдельный восторг в частях Отдельного Кавказского корпуса. Солдаты и офицеры – кавказцы буквально боготворили своего командующего. Кстати, популярность Алексея Петровича на Кавказе и в значительной части всего российского общества не на шутку встревожила императора Николая I, когда он только взял бразды правления страной после подавления дворянского мятежа 14 декабря 1825 года. Тем паче что Ермолов совершил непростительную ошибку, промедлив с принесением присяги в войсках корпуса новому государю. Пятидесятилетний генерал был отправлен в отставку и более трёх десятилетий провёл в бездействии…
Веские резоны
Впрочем, генерал был личностью противоречивой и довольно скрытной. «Несомненная личная храбрость, – пишет историк Семён Экштут, – полководческий талант, незаурядные государственные способности, бескорыстие, доходящее до щепетильности, добродушие и приветливость причудливо уживались с ревностью к чужим успехам; поразительное гражданское мужество и личная независимость шли рука об руку с жестокостью».
Но возьмите любого из выдающихся военачальников александровского времени, и вы обнаружите у него наряду с несомненными достоинствами схожие недостатки, которые приносили пользу.
Даже внешне образ Ермолова был замечателен. На всех, кто встречался с ним, он производил впечатление человека, рождённого водить за собой полки. Он был гигантского роста и редкой физической силы, в его фигуре с круглой головой на могучих плечах в обрамлении курчавых вихров было что-то львиное, рисовавшее невиданное существо сказочной отваги и мужества. Чем Ермолов, безусловно, расчётливо пользовался, чтобы вызвать восхищение своих солдат и офицеров и заставить трепетать от ужаса своих «полудиких врагов».
Экстравагантную внешность Алексей Петрович с успехом использовал для достижения политических, государственных целей. Вот что пишет он о том, как добивался заключения выгодного для России договора на переговорах с персидским шахом Фетх-Али в 1817 году, после назначения кавказским наместником:
«Мой грозный вид хорошо выражал мои чувства, а когда речь шла о войне, со стороны казалось, что я готов перегрызть им горло. К их несчастью, я заметил, что это им очень не нравилось, и, когда мне были нужны более убедительные аргументы, я полагался на свою звериную рожу, огромную и устрашающую фигуру и громкую глотку; ибо они понимали, если кто так свирепо орёт, у него на то есть хорошие и веские резоны».
Кстати, за успешное выполнение возложенной на него дипломатической миссии Алексей Петрович, кавалер многих государственных наград и герой антинаполеоновских войн, был произведён Александром I в генералы от инфантерии.
Овец дарю полкам
Неподкупно честный, простой и даже грубоватый в обращении, Ермолов с офицерской юности вёл спартанский образ жизни, привыкнув довольствоваться самым малым. Он был истинным бессребреником, личное богатство и комфорт были для него всегда на последнем месте. Показательна в этом отношении история о том, как в полках Кавказского корпуса появились овцы, которых солдаты – вчерашние крестьяне – стали заботливо разводить.
При знакомстве Ермолова с вверенным ему краем в 1816—1817 гг. некоторые ханы и владельцы по восточному обычаю предлагали богатые дары: верховых лошадей, драгоценности, инкрустированное золотом оружие, дорогие ткани. Предшественники Ермолова принимали такие подношения. Принял и Алексей Петрович, но с совершенно особыми, далеко идущими целями, не имевшими ничего общего с собственным обогащением. «Не хотел я обидеть их, – объяснял главнокомандующий в специальном приказе по корпусу, – отказав принять подарки. Неприличным почитал воспользоваться ими и потому вместо дорогих вещей согласился принять овец (от разных ханств 7000). Сих дарю я полкам; хочу, чтобы солдаты, товарищи мои по службе, видели, сколь приятно мне стараться о пользе их. Обещаю им всегда о том заботиться... Овцы сии принадлежат полковым артелям как собственность, в распоряжение коей никто не имеет права мешаться... За сохранение табуна не менее ответствует офицер, как за военный пост. Полку вообще не сделает чести, если офицер его не будет уметь сберечь собственности солдатской. Овец в первый год в пищу не употреблять, но, сколько можно стараться, разводить их... Впоследствии будет и мясо, и полушубки, которые сберегут дорогое здоровье солдата... Для выделки шкур я помогу полкам деньгами; каждые полгода полки должны представлять мне ведомости об успехе разведения овец, по которому буду заключать о заботливости господ командиров...»
Удивительный в своём роде, беспрецедентный документ! Другим важным шагом в этом направлении стало учреждение так называемых штаб-квартир в местах постоянной дислокации полков. Ермолов доносил государю:
«Устрою казармы вместо убийственных землянок, госпитали, лазареты... Уничтожу многие из постов, куда назначение офицеров и солдат есть смертный им приговор...»
На свои деньги для израненных солдат
А сколько сделал Алексей Петрович для создания на Кавказе лечебных и оздоровительных учреждений, которые стали важной новацией в развитии медицины и санаторно-курортного дела в Российской империи. Сэкономив из сумм, отпущенных ему Петербургом на содержание посольства в Персии, сто тысяч рублей, он на эти огромные для того времени деньги построил замечательный тифлисский госпиталь. Затем последовало учреждение всемирно известных ныне курортов Кисловодска и Пятигорска. Причём обошёлся исключительно собственными силами, не затребовав из госбюджета ни копейки. Так в Пятигорске появились елизаветинские ванны, перед которыми разбили цветники, а рядом соорудили ванны ермоловские, солдатами прозванные в честь отца-командира; за городом вырос благодатный сад, в коем произрастали и персик, и абрикос, и слива... Кавказский наместник делом доказал, что можно так обустроить городки военных, что они будут не только местом их проживания, но и центрами социального и хозяйственного развития края, полезными не только вооружённым силам государства, но и всем жителям. И недаром Ермолов, как гласит один из исторических анекдотов, в своей ёрнической манере заявил Александру I:
– Мои поселения на Кавказе гораздо лучше ваших. Моим придётся разводить виноград и царское пшено, а на долю ваших придётся разведение клюквы.
Это был тонкий намёк на ненавистные просвещённому российскому обществу аракчеевские военные поселения, создававшиеся на севере и северо-западе России – в местах произрастания клюквы.
До Ермолова Кисловодск представлял собой земляную полуразвалившуюся крепость, где сиротливо стояли покосившийся домик коменданта да невзрачные солдатские бараки. Став наместником, он развернул здесь грандиозное строительство, на цели его периодически употреблял большие суммы из своего жалованья, подавая пример офицерам.
«У сих вод, – утверждал он, – израненный солдат, восстановивший силы на продолжение верной Отечеству службы, благодарить будет за попечение о нём».
«Милостивое начальство настоящих жён даёт»
Для охраны Кисловодска и Пятигорска Ермолов учредил по батальону семейных солдат и в штате полковых штаб-квартир предусмотрел по роте женатых. Как рассказывала спустя годы одна солдатка, «начальство пособирало по России несколько тысяч вдов с детьми да молодых девушек и отправило их морем из Астрахани на Кавказ, а часть переслало и сухим путём на Ставрополь». Свадьбы игрались по жребию, но обиженных вроде бы не было. «Милостивое начальство настоящих жён даёт», – говорили солдаты... Так закладывалась Ермоловым хорошо устроенная оседлая жизнь закавказских и линейных полков, действенно помогавшая служивым переносить великое зло – тоску по родине и своему семейному очагу.
Сам же кавказский наместник влюблялся не однажды. Даже заключил «кебинный брак» (у шиитов заключается на срок от 1 дня до 99 лет) с красавицей Тотай. У него было 4 законных сына.
И к солдатам он относился как к детям. Во времена позднего правления Александра I Ермолов наперекор Петербургу запретил в частях своего корпуса изматывать солдат строевой муштрой и телесными наказаниями, положил начало подлинному перевороту в форме одежды и амуниции. В соответствии с климатом тяжёлые, обременительные кивера заменил на папахи и бараньи шапки; вместо неудобных, стеснительных в горах ранцев ввёл холщовые мешки, с успехом употреблявшиеся на походном ночлеге как подушки. При Ермолове в обиход военнослужащих начали входить приспособленные к жизни в горах бурки, башлыки, черкески, бешметы, короткие сапожки из мягкой кожи. Зимой вместо шинелей, не спасавших от пронизывающего холода, теперь использовали овечьи полушубки.
Не кто иной как Ермолов добился, чтобы рядовым и унтер-офицерам были значительно увеличены мясная и винная порции. Солдаты частей, размещённых в местах с тяжёлым климатом, получили при нём значительную прибавку в деньгах, выделяемых на котловое довольствие.
Всё это недруги Ермолова старались представить как эффектные жесты, рассчитанные на публику. Возможно, доля истины в этом была, но только доля. Трудно объяснить иначе, чем проявление искреннего человеческого чувства, например, долгую заботу кавказского наместника о судьбе талантливого художника Петра Захарова-Чеченца (1816–1846 гг.).
Портрет с Кульмским крестом
Чеченец по национальности, он появился в семействе Ермоловых при весьма трагичных обстоятельствах. Во время сражения с горцами около убитой женщины в чеченском селении Дады-Юрт был найден умиравший от ран трёхлетний мальчик. Узнав об этом и посмотрев на малыша, генерал Ермолов приказал предпринять все усилия для спасения мальчика, хотя близкая смерть ребёнка военным медикам казалась неминуемой. Однако главнокомандующий категорически потребовал: мальчик должен выжить. И русские военврачи совершили чудо – ребёнок был спасён. Его взял на воспитание двоюродный брат Ермолова Пётр Николаевич, бесконечно привязавшийся к мальчику, а Алексей Петрович стал крёстным Петруши, как ласково его называли в семье.
Уже в раннем возрасте Пётр, официально получивший фамилию Захаров, проявил способности к рисованию. Ознакомившись с его рисунками, Ермолов нанял мальчику частного учителя. А когда мальчик подрос, начал на правах вольнослушателя посещать академические классы, где готовился к поступлению, и, наконец, в возрасте 17 лет стал так называемым «посторонним учеником» академии, а значит, оплачивать обучение нужно было самому. И тут на помощь пришли уже отставленный от службы Ермолов и его друзья, руководившие Обществом поощрения художников. Так Пётр Захаров выучился и уже в 1835 году был выпущен из академии со званием свободного художника. Так что мог вступить в службу, в какую сам пожелает. Опять же не без участия Алексея Петровича появились у Захарова заказы на портреты свитских генералов. А в 1837 году он поступил в Военное министерство на должность художника Департамента военных поселений, впоследствии стал академиком, приобрёл известность и достаток.
14 января 1846 года Пётр повенчался в московской церкви Покрова, «что в Кудрине», с горячо любимой девушкой. Но семейное счастье художника оказалось недолгим. 13 июня 1846 года его молодая жена умерла от скоротечной чахотки. Пётр Захаров последовал за ней в том же году, едва достигнув тридцатилетнего возраста.
За три года до смерти Пётр
Захаров-Чеченец написал замечательный портрет своего покровителя, генерала Алексея Петровича Ермолова. Это был уже не тот грозный генерал, что на портрете в Зимнем. Время наложило свою неумолимую печать: грузная фигура, седые волосы, но всё тот же внушительный и властный взгляд незаурядного человека, некогда наделённого большой властью. Генеральский мундир сияет золотом эполет и дорогим шитьём, рука привычно лежит на золотом эфесе сабли с надписью «За храбрость», на груди доблестные ордена…
Крепок был воинственный генерал. Он прожил 84 года. Завещал похоронить себя как можно проще:
«Прошу сделать гроб простой, деревянный, по образцу солдатского, выкрашенный жёлтою краскою. Панихиду обо мне отслужить одному священнику. Не хотел бы я ни военных почестей, ни несения за мною орденов, но как это не зависит от меня, то предоставляю на этот счёт распорядиться кому следует…»
Москва провожала генерала двое суток, когда же тело его доставили в родной Орёл, площадь перед Троицкой церковью, где должно было состояться отпевание Ермолова, и все прилегающие к храму улицы были заполонены людьми. В Петербурге же на Невском проспекте во всех магазинах выставили его портреты.
Пророчества генерала Ермолова.Войны будущего. Документальный фильм
http://www.youtube.com/watch?v=lCoLc96FMVc
По следам генерала Ермолова (2012)
http://www.youtube.com/watch?v=hyLrLPV6V34
Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…
Подпишитесь на нас