Политический вакуум
На Украине посадили Михаила Добкина. Народный депутат, бывший губернатор Харьковской области, сообщивший в феврале 2014 года Януковичу, что не может гарантировать его безопасность, друг и соратник действующего мэра Геннадия Кернеса, вместе с ним предавший харьковское сопротивление в апреле—мае 2014 и способствовавший его удушению может быть выпущен под залог в 50 миллионов гривен (и, скорее всего, будет выпущен). Но пока он сидит.
Он сидит и у него есть время подумать над тем, что предавая Януковича, вынуждая его бежать в Донбасс, а затем и из страны, не пуская его на съезд депутатов всех уровней и выхолащивая сам съезд, Добкин парализовал последнюю попытку оказать организованное сопротивление перевороту на государственном уровне. Плач о несостоявшейся «Большой Новороссии» это к нему, к Добкину, сдавшему Януковича, а затем и Харьков, а также к Коломойскому, зачистившему Днепропетровск, Одессу и Запорожье.
Но Коломойский никогда не корчил из себя антифашиста. И это не Коломойский, а Добкин помешал перемещению в Харьков правительственных структур, лояльных депутатов, формированию там центра сопротивления путчу и, в конечном итоге, формированию той самой «Большой Новороссии», как альтернативы «Большой Галиции» с центром в Киеве.
Добкин выбрал «единую Украину» и возможность заседать в киевском парламенте на вторых ролях. Таких как Добкин оказалось много. Большинство депутатов от Партии регионов и почти все коммунисты своим присутствием в Раде легитимировали переворот и последующие политические трансформации на Украине. Поэтому и ликвидация данных политических сил прошла незаметно для широкой общественности. Исчезли они из украинской политики и никто не спросил куда.
Силы исчезли, но люди остались. Бывшие регионалы оформились в «Оппозиционный блок» и ряд сопутствующих фракций. Они делали очень полезное, с точки зрения режима, дело — демонстрировали всему миру, что в Киеве возможна легальная оппозиция майдану. «Какая же у нас хунта? Где же у нас нацисты?» — вопрошали пропагандисты режима, радостно указывая на то, что все пособники Януковича, оставшиеся в стране прекрасно себя чувствуют, заседают в парламенте и «остро критикуют» победивший майдан.
Предавшие собственную власть, предавшие народное сопротивление «оппозиционеры» занялись и ещё одной важной для режима работой — они канализировали протест Юго-Востока в рамки парламентской борьбы нанайских мальчиков. В конечном итоге «сопротивление режиму» вылилось в дискуссию о том, кто лучше «евроинтегрировался» — бывшие регионалы или действующий Порошенко, которому «оппозиционеры» при необходимости подбрасывали недостающие для проведения законопроектов голоса.
Ну, а о том, что ни один «оппозиционер», ни один окопавшийся в Киеве донецкий политик не сделал ничего для достижения мира в Донбассе я просто молчу. Для них даже минские соглашения — слишком большая уступка России. И Крым они всё ещё мечтают вернуть — выпросить его у России, раз уж невозможно захватить.
Прецедент Добкина свидетельствует о том, что через два года после политического разгрома Партии регионов и КПУ, как структур, очередь дошла и до политиков, составлявших эти партии. Если до сих пор действовала парадоксальная ситуация, когда Партия регионов исчезла, а регионалы остались, то теперь начинается зачистка и самих регионалов.
Обращаю внимание, что генпрокуратура Украины подала просьбу о снятии неприкосновенности и разрешении на арест шести депутатов. Из них с Лозового («Радикальная партия» Ляшко) и Дейдея («Народный фронт» Яценюка) неприкосновенность не сняли. Розенблата (Блок Петра Порошенко), Полякова («Народный фронт») и Довгого («Воля народа»), сняв неприкосновенность, запретили арестовывать и только Добкина позволили отправить на нары. При этом озвученные против Добкина обвинения наименее убедительны и наиболее политизированы из предъявленного всей шестёрке.
По сути, в время рассмотрения представлений прокуратуры, в парламенте шла борьба не столько за конкретных депутатов, сколько за подтверждение политическими силами своего веса. И это борьбу «Оппозиционный блок» проиграл даже «Радикальной партии» маргинального политического наёмника Ляшко.
Собственно, такой проигрыш был логичен и ожидаем. В условиях истощения внутреннего материального ресурса и соответствующего обострения борьбы за его остатки, сопровождающегося радикализацией политических сил, бывшие регионалы, многократно предавшие собственных, ориентированных на Россию, избирателей и оставшиеся чуждыми майданным активистам-«евроинтеграторам» оказались объективно слабым звеном — тем больным ослабевшим хищником, которого стая съедает в борьбе за жизнь.
Сокращение ресурсной (кормовой) базы режима требует упрощения его политической структуры. Классические олигархические партийные системы, со сложными механизмами внутреннего взаимодействия, ориентированные на постоянное микширование внутренних противоречий и достижение компромиссных договорённостей с аналогичными конкурирующими системами, становятся слишком дорогим и неэффективным «удовольствием». Содержание политического и экспертного аппаратов, а также удовлетворение материальных пожеланий системообразующих членов партии становится слишком накладным. Всё равно, как ехать в театр и везти дамскую сумочку в БелАЗе.
Политическая система Украины стремится к максимальной простоте. Политическая партия уже не опирается на уличные банды и не интегрирует из в свой состав. Политическая партия сводится к уличной банде. Как известно свои «канцлеры» и «министры» были даже у Пугачёва. Поэтому партия, редуцированная до банды, но имеющая доступ к государственным учреждениям и телефонам спецсвязи способна имитировать управление государством. Другое дело, что аппарат, предназначенный для исполнения закона, начинает действовать в попирающей законы манере. Но это неизбежная обратная сторона оптимизации политического процесса под наличную ресурсную базу.
По этой же причине, «социалистический» проект Кивы-Авакова представляется мне более перспективным, чем аналогичный проект бывшего регионала Леонида Кожары. В первом случае лидером некогда системной партии назначается откровенный бандит, который быстро приведёт партийный аппарат в соответствие с потребностями времени. Во втором случае речь идёт о классическом для украинского партийного рынка до переворота бюрократическом партийном проекте.
Такие проекты могли иногда быть успешными (хоть 99% из них так и оставались маргинальными). Они решали конкретную задачу интеграции востребованной у электората левой идеи в олигархическую политическую структуру. Поэтому левых партийных проектов всегда было много (хороших и разных, на любой вкус).
Однако сейчас у режима больше нет ресурсов на интеграцию левых и прочих оппонентов. Упрощение структуры и редукция политики до уровня банды диктует господство силовых методов подавления политических оппонентов, переход к управлению при помощи открытого террора. Политическое пространство больше не делится. Оно просто полностью изымается в пользу победителя. А существование любой (не правящей) политической партии становится возможно лишь в том случае, если она признаёт «руководящую и направляющую» роль победителя. Тем самым партия обессмысливает своё существование. Ибо зачем она нужна, если передаёт право на определение собственных взглядов другой политической силе, сохраняя за собой только название и аппарат?
При этом, если перспективные политические партии на Украине деградируют до состояния банды, а остальные в ближайшее время будут вытеснены из политики силовым путём, то сама политика деградирует до борьбы «капитанов» мафии за пост главного («генерал-капитана») и всё больше реализуется теми же методами.
Таким образом, на сегодня Украина находится в переходной ситуации, когда относительное единство соответствующих требованию времени бандитско-майданных политических сил, определяется необходимостью окончательной зачистки политического пространства от системно-бюрократических (олигархических) оппонентов.
Даже сейчас, параллельно основному вектору, направленному на зачистку системных партий олигархической оппозиции существует несколько векторов внутренней борьбы майданных «капитанов» между собой за высшую власть. С окончательной деградацией традиционной политики и исчезновением системных олигархических политических партий, эта борьба майданных «капитанов» за абсолютную власть должна только обостриться, а её практики станут более жестокими. При этом уже сейчас заметная персонализация политических сил (партия определяется не по названию, а по лидеру) должна будет достичь логического предела.
В идеале, логическим завершением вырождения украинской политической системы стало бы её превращение в придворную камарилью победившего лидера. Однако особенность Украины, как государства разделённого, диктует другой вариант развития событий. По мере обострения борьбы за власть в Киеве сильные региональные политические элиты должны будут вступать в союз с проигравшими борьбу за центральную власть партиями-бандами и сепарироваться от центра, постепенно превращая страну в подобие неустойчивой конфедерации враждующих между собой регионов.