США и НАТО отвергли ультиматум Путина, но не все так просто
«Дивиденды» переговорного марафона Россия — США — НАТО
Реакция России на недавние события в Казахстане продемонстрировала готовность Москвы оперативно реагировать на кризисные ситуации в стратегических важных для неё регионах,. Сохранение старых и создание новых зон влияния отражают готовность РФ быть не просто крупным мировым игроком, но и непосредственно принимать участие в формировании глобальной повестки безопасности в качестве одного из ведущих акторов.
Сейчас мир напряжённо следит за чередой переговоров по безопасности между Россией и Западом, к необходимости которых привела не только эскалация напряженности вокруг Украины, но в первую очередь — крах иллюзий и груз несбывшихся надежд обеих сторон после окончания холодной войны. Первым и наиболее важным раундом этого экспресс-забега стали российско-американские переговоры по гарантиям безопасности 9-10 января в Женеве; вторым — прошедшее 12 января (первое с 2019 года) заседание Совета Россия — НАТО; 13 января в Вене запланированы переговоры по линии Организации по безопасности и сотрудничеству (ОБСЕ).
Эхо мюнхенской речи президента Путина
В сущности, этот переговорный марафон можно считать эхом мюнхенской речи президента Путина, которая имела огромный резонанс, и которую при этом Запад в своё время до конца так и «не услышал». Выступление президента России на Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году произвело эффект разорвавшейся бомбы: впервые после окончания биполярного противостояния российский лидер столь жестко и откровенно оппонировал США и их союзникам по ключевым пунктам международной повестки.
Основные тезисы выступления сводились к следующему: международное право с подачи Вашингтона подменяется правом сильного; чрезмерное использование силы в мировой политике вытесняет дипломатию и служит катализатором гонки вооружений; постоянное расширение НАТО и увеличение её военной активности у российских границ является «серьезно провоцирующим фактором, снижающим уровень взаимного доверия»; однополярная модель мира неприемлема по определению и нежизнеспособна; Россия проводила и будет проводить независимую внешнюю политику.
Матрица нового миропорядка
За прошедшие с момента этого выступления 15 лет мир немало изменился, однако большинство озвученных тезисов сохранили актуальность и в условиях объективно формирующегося нового миропорядка. При этом бесполезно и даже бессмысленно пытаться определять мир 20-х годов XXI столетия, накладывая на него кальку предыдущих матриц глобальной стабильности, будь то Ялтинско-Потсдамская после окончания Второй мировой войны или биполярное противостояние времён войны холодной. Старые лекала уже не подходят, несмотря на проглядывающие контуры нового биполярного противостояния — на сей раз Соединённых Штатов с Китаем.
Слишком уж изменились базовые условия: мир стал более взаимозависим, более проницаем, более уязвим в техногенной плане, появились новые крупные внесистемные игроки. Возникновение гибридных угроз изменило и само классическое понятие «жёсткой» и «мягкой» силы (soft and hard power) в международных отношениях: пандемия COVID-19, например, фактически придала вакцинам от коронавируса статус гибридного оружия. Возросло влияние соцсетей и информации в целом, в том числе и на систему принятия решений. И в принципе пандемия коронавируса ускорила все мировые тенденции, усугубив имеющиеся противоречия и став катализатором «прорастания» нового мироустройства.
Европейская безопасность не для всех?
Ключевой вопрос нынешней повестки дня с подачи России — как обеспечить устраивающий всех трансфер стабильности в Евро-Атлантике? При том, что интересы участников очевидно разнятся: Россия и Европа заинтересованы в том, чтобы снизить угрозу своим озабоченностям в области безопасности (при этом их «градус» на Востоке и Западе Европы очень отличается). Говоря о разном «градусе» озабоченностей Европы в сфере безопасности, мы имеем в виду фактическую разницу подходов европейских союзников США к России, скрывающуюся за общностью официально декларируемых целей. А диапазон широк: от панических настроений на восточном фланге НАТО до чисто политической озабоченности «ядра» Евросоюза и довольно равнодушного отношения к теме «российской угрозы» на Юге Европы. Подуставшие от европейских дрязг Соединённые Штаты в свою очередь заинтересованы прежде всего в том, чтобы в полной мере сосредоточиться, наконец, на противостоянии с Китаем.
Суть предложений Москвы — давно назревшая необходимость трансформировать сложившуюся после окончания холодной войны одностороннюю систему европейской безопасности. Которая, с точки зрения РФ, напоминает закрытый клуб, горстка членов которого пытается определять правила для всех остальных.
При этом речь идёт не только о гарантиях безопасности, но в том числе и о ценностном конфликте России с Западом. Для Москвы крайне важно не только избежать приближения военной инфраструктуры альянса к российским границам, но и трансфера «западных» ценностей и норм, продвигаемых на территории, которую Россия считает жизненно важной зоной своего влияния.
Кто в лес, кто по дрова: разница подходов РФ и США
Главная несостыковка российского и американского подхода к переговорному процессу по линии РФ — США заключается в том, что Вашингтон предпочитает свести диалоговый формат к обсуждению стратегической стабильности и режиму контроля над вооружениями. Согласно заявлению замгоссекретаря США Уэнди Шерман, речь также могла бы идти об определенных взаимных отграничениях в отношении военных учений, проводимых Россией и НАТО. В публичном поле активность американской стороны вообще практически сводится к вопросу о «ненападении» России на Украину. Что потенциально увеличивает шансы администрации Байдена на репутационный выигрыш: вот, мол, страшного не случилось, а кому надо сказать спасибо? То есть это давно устоявшийся привычный формат российско-американского взаимодействия эпохи «пост-холодной войны»: грубо говоря, формула переговорного процесса в этом случае звучит как «подсчитываем штыки» и обсуждаем укрепление мер доверия.
Москва же, в свою очередь, настаивает сейчас на диаметрально противоположном подходе, предлагая обсудить принципы «общежития» в сфере европейской безопасности. Продолжение диалога по стратегической стабильности, о котором договорились президенты России и США на встрече в Женеве в июне 2021 года и инициированное РФ обсуждение гарантий безопасности со стороны США и НАТО — это пусть местами и пересекающиеся, но всё-таки два разных переговорных трека.
Сводить их в один было бы неправильно и даже контрпродуктивно: отсутствие прогресса на одном направлении вовсе не означает автоматически невозможность достичь консенсуса на другом. Именно на подобном разделении переговорного формата настаивает сейчас Москва. По словам замминистра иностранных дел РФ Сергея Рябкова, «наши американские коллеги по некоторым признакам хотели бы, наоборот, тему гарантий безопасности сделать элементом диалога по стратегической стабильности. Это, конечно, нас не во всем устраивает… Успех диалога по стратстабильности не находится в тотальной зависимости от продвижения по тематике гарантий, хотя взаимосвязь есть, ее отрицать было бы неправильно».
Ключ к компромиссу — внутренняя политика США и фактор Китая?
По первым двум пунктам российских предложений — моратория на дальнейшее расширение НАТО и сокращении американского военного присутствия в Европе Вашингтон занял непримиримую позицию.
«Мы не позволим никому противоречить политике открытых дверей НАТО, которая всегда была центральной для альянса. Мы не откажемся от двухстороннего сотрудничества с суверенными государствами, которые хотят сотрудничать с США», — заявила по этому поводу после прошедших российско-американских переговоров Уэнди Шерман. Присовокупив к этому, что вопрос о численности американских войск в Восточной Европе «на повестке дня не стоит». В качестве возможного компромисса американская сторона рассматривает возможность отказаться от размещения на территории «новых» членов НАТО (вступивших в альянс уже после 1997 года) наступательных ударных систем, способных угрожать России. Речь идёт в том числе о системах, подпадающих под Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, из которого США вышли в 2019 году.
На самом деле, несмотря на декларируемую непримиримость, Соединенные Штаты также заинтересованы сейчас в нахождении компромисса по безопасности в Европе. Администрация Байдена находится в уязвимом положении, которое определяет сложный внутриполитический расклад. Расстановка сил в Конгрессе лишает Байдена свободы широкого внешнеполитического манёвра, особенно с учетом предстоящих в этом году промежуточных выборов в Конгресс. Как известно, критиковать — не работать, и желание въехать в Капитолий «на горбе» критики в адрес Белого дома для многих политиков может стать непреодолимым искушением.
В этих условиях достижение межпартийного консенсуса по системообразующим вопросам внешней политики крайне затруднительно. Усиливающееся противостояние США с Китаем требует сворачивания (что мы фактически и наблюдаем в Ближневосточном регионе) или существенного ограничения присутствия Вашингтона (эта ситуация будет развиваться на европейском треке) в пользу увеличения американской активности в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). С этой точки зрения Вашингтон был заинтересован в том, чтобы украинский кейс решался в рамках «нормандского формата», но, как известно, не получилось.
Таким образом тот паттерн поведения, который многие в Европе ждут от Вашингтона, — попытаться «выкрутить руки» Москве — Соединенные Штаты уже не могут себе позволить, как в старые добрые времена, когда Россия была их основным соперником. Сейчас «майка лидера» перешла к Пекину, а распылять таким образом ресурсы в сложившиеся условиях для Вашингтона, мягко говоря, нецелесообразно.
Итоги переговоров Россия — НАТО
Что касается переговоров по гарантиям безопасности по линии Россия — НАТО, то никаких прорывов на этом треке не ожидалось изначально: Формальную ценность представляло само возобновление диалогового процесса. «Это своевременная возможность для диалога в критический момент для европейской безопасности. Когда напряженность высока, еще более важно, чтобы мы сели за один стол и обсудили наши проблемы», — так прокомментировал первое за последние два с половиной года заседание Совета Россия — НАТО генсек альянса Йенс Столтенберг.
Формальные итоги переговоров следующие: НАТО и Россия подтвердили намерение продолжать диалог с тем, чтобы повысить транспарентность учений, уровень кибербезопасности, усилить контроль над вооружениями. По словам генсека альянса Столтенберга, «НАТО ясно дала понять на заседании, что мы готовы запланировать серию встреч» по широкому кругу вопросов, включая «ракетные вооружения и взаимные проверяемые ограничения на них в Европе». Столтенберг также отметил, что альянс готов обсуждать с Россией все виды контроля над вооружениями, однако не готов к компромиссам «по вопросам безопасности в Европе», по которым у НАТО есть «значительные разногласия» с РФ. Альянс также готов восстановить работу своих миссий в Москве и не видит препятствий для восстановления работы российской миссии в Брюсселе.
НАТО (вполне ожидаемо) отказалась идти на компромисс в отношении расширения альянса на Восток (прежде всего за счёт Грузии и Украины), равно как не удалось преодолеть и разногласия по Украине. «Все члены [альянса] едины в том, что касается ключевого принципа: каждое государство имеет право выбирать свой путь… Союзники также согласны с тем, что только Украина и 30 союзников по НАТО могут решать, когда Украина будет готова стать членом НАТО», — так прокомментировал этот момент Йенс Столтенберг. Он также заявил, что «Если Россия снова применит силу против Украины и продолжит вторжение на Украину», то НАТО должна будет «серьезно рассмотреть вопрос о необходимости дальнейшего увеличения нашего присутствия в восточной части альянса». Говоря об итогах встречи в целом, Столтенберг подчеркнул, что НАТО готова к содержательному диалогу с Россией и видит необходимость совместно обсуждать вопросы европейской безопасности.
Глава российской делегации на переговорах с НАТО, замглавы МИД РФ Александр Грушко, менее оптимистично прокомментировал итоги переговоров: «НАТО понимает принцип неделимости и безопасности избирательно. В глазах НАТО он существует только для членов альянсов, и НАТО не собирается учитывать интересы безопасности других. Мы твердо исходим из того, что попытки построить безопасность против России, без участия России обречены на провал. Мы не дадим этого сделать. Если НАТО переходит на политику сдерживания, значит, с нашей стороны будет контрсдерживание. Если это будет устрашение, то будет контрустрашение. Если это будет поиск уязвимостей в оборонной системе России, то будет и поиск уязвимостей в НАТО. Это не наш выбор, но иного пути не будет, если нам не удастся переломить нынешний очень опасный ход событий».
Профит «переговорного марафона» Россия — США — НАТО
Можно с уверенностью предположить, что этот январский «переговорный забег» — лишь начало длительного переговорного процесса, который будет проходить как на уровне официальных лиц, так и в рамках экспертного сообщества. В любом случае достижение каких-либо договорённостей на этом пути возможно лишь в ходе поиска компромиссных решений.
На сегодняшний момент главным итогом начала переговорного процесса между Россией и Западом по европейской безопасности является то, что с подачи Москвы этот важнейший диалог утратил, наконец, свой декларативный (и декоративный) характер и перешёл в плоскость реального обсуждения. В конечном итоге диалоговый формат — это именно обсуждения и споры, а не доведения до сведения противоположной стороны своей согласованной позиции, как это годами происходило, например, в отношениях России и НАТО.
Татьяна Арзаманова, ИноСМИ