Белгородцы из Нижнего Новгорода рассказали о жизни в Перу

Семья Юрия и Александры Ридер поскиталась по нескольким городам колоритной южноамериканской страны. А потом решила поискать другой южный город для жизни — и переехали к нам. Эксклюзивно для «Бел.Ру» — интересные подробности из первых уст.

Лима — Трухильо — Пунта Саль — Белгород Нам с женой всегда хотелось уехать из большого промышленного города, где мы провели почти всё детство и юность, такого, как Нижний Новгород, попробовать пожить где-нибудь ещё, пока мы молоды, бездетны, имеем охоту к перемене мест. А если менять место жительства, то кардинально! Лима — столица Перу, находится в 12 643 километрах от Москвы, не самая удалённая столица, но близко к этому. Земля имеет очень близкий диаметр, а значит, Лима ровно на другой её стороне. До переезда мы никогда не были в Латинской Америке, представления о стране были довольно общие, а отзывы в интернете — самые противоречивые, от панических до восхваляющих, так что решили ехать и смотреть самостоятельно. Наше путешествие началось в сентябре 2019 года, когда мы прилетели в Лиму. В ноябре мы переехали в Трухильо, в июне 2020-го уехали в Пунта Саль. В феврале 2021 года решили вернуться в Россию, но сложным маршрутом: побывали в Турции, Венгрии. В Белгороде оказались в октябре прошлого года, где с тех пор и обитаем. Лима Перу — одна из самых стабильных экономик Латинской Америки, она следует сразу за Бразилией, Аргентиной и Мексикой, является одним из мировых лидеров по добыче меди, серебра и золота. Это так в «Википедии» написано. Реальность драматически отличается от этих жизнеутверждающих фактов. Из более чем сорока районов столицы только в четырёх турист или недавно прибывший в страну путешественник может чувствовать себя в такой безопасности, к которой мы привыкли в России. Ещё в нескольких районах можно появляться днём, уезжая с наступлением сумерек. Три четверти столицы для туриста недосягаемы. Разве что проехать на междугороднем автобусе, но лучше сделать круг на такси, увидеть трущобы через окно — но только сильный духом сможет спокойно вынести это зрелище. Помойка, в которой живут миллионы людей, самодельные лачуги, похожие на многоэтажные коробки, дети вперемешку с собаками играют с пластиковыми бутылками. Нельзя остановится и сделать фотографии, если стоимость кроссовок на ногах — это полугодовой бюджет семьи. Это трагедия и тема другого рассказа. Устав от вида, за секунду кладущего на лопатки любую социальную драму Голливуда, можно шепнуть водителю красивое испанское слово «Мирафлорес» — и ваше такси отправится в сторону океана в центральный и самый богатый район города, «Чудесный цветок» на Тихом океане. Это дорогой и вылощенный округ, с пятизвёздочными гостиницами, бутиками и ресторанами, отмеченными мишленовскими звёздами. От трущоб до «Беверли Хиллз» ехать всего полчаса, если не в час пик. Конечно, сюда жителям большинства районов столицы путь закрыт. Армия здесь на постоянной основе создаёт отсекающую цепь из пунктов досмотра, на каждом из которых обязательно присутствует БТР с водомётом, способный разогнать толпу, и личный состав, в полном снаряжении, со щитами и автоматическим оружием. Чтобы проехать в центр, нужно быть его жителем, туристом или показательно состоятельным и благополучным перуанцем. Приличная одежда и автомобиль — пропуск в рай с чистыми улицами и привычными для нас вывесками. Конечно, полиция и армия не может стать абсолютно непроницаемой преградой при таком социально-экономическом неравенстве, ведь уличная урна в Мирафлоресе — это подарок судьбы для жителей трущоб. Каждый частный дом здесь — небольшая крепость с забором в два человеческих роста, обязательно увенчанным колючей проволокой и проводами под напряжением, ведь с наступлением ночи в эти районы вполне могут пробраться жители бедных районов. В многоэтажных зданиях, где аренда квартиры с видом на океан обойдётся примерно в 200–300 долларов за день, обязательно есть мужчины-консьержи, работающие обычно по двое. Если не обращать внимания на трущобы, то для туристов город может предложить много интересных, хотя и недешёвых развлечений. Местная высокая кухня это нечто заоблачное: свежайшая рыба, муссы из фруктов, стейки из лам и запечённые морские свинки. От бурного и неудержимого в своей ярости океана, парадоксально названного Тихим, город охраняют скалы, похожие на стаю бегущих слонов, высотой около 30 метров. Трухильо После Лимы, облачного мегаполиса туманов, дождей и жары, мы отправились в Трухильо, который называют «городом вечной весны» — здесь перепад температуры за год всего шесть градусов с 27°С летом до 21°С зимой. Третьему по населению городу Перу не так повезло, как столице: здесь нет высокого берега из сотен слонов, и защита от океанского нрава — это просто огромные кучи железобетонных конструкций, так что выхода к воде нет. Такое пренебрежение к виду на прекрасный Тихий океан нас закономерно возмутило, так что для жизни мы выбрали небольшой посёлок Уанчако в восьми километров от города. Мы прожили здесь много месяцев и вполне успели погрузиться в быт жителей побережья, размеренный, необязательный, немного сонный. Природа в прибрежной территории страны категорически отличается от нашего школьного представления о Латинской Америке. Здесь коричневатый песок засушливой, почти пустынной территории заканчивается сразу океаном с обжигающе холодной водой. Вдоль побережья Чили и Перу с юга на север движется мощное холодное течение Гумбольдта, купаться здесь можно только в термокостюме. Да и на вид океанические волны разительно отличаются от голубой, почти горячей воды азиатских морей. Несмотря на температуру воды, здесь постоянная удобная левая волна, так что Уанчако — одно из лучших мест в мире для начинающих сёрфингистов. Перуанцы живут в стране, последовательно проигрывавшей все войны с соседними странами. Великие империи, здесь существовавшие, давно ушли в прошлое, не оставив системы образования и медицины, только пирамиды и мумии, которых здесь не меньше, чем в Египте. Хуже всего дело обстоит с образованием, недоступным девяноста процентам населения. Только первые три класса школы бесплатны для всех. Здесь детей учат самым базовым навыкам, чтобы учиться дальше — нужно платить, и немало. После школы, которую для одного-двух детей ещё как-то могут оплатить работающие родители, можно поступать в колледж. Его реально оплатить, только заручившись помощью родственников. Только после колледжа появляется возможность подать заявку в университет, стоимость обучения в котором за год равна примерно зарплате инженера за три года. Несмотря на то, что официально всё школьное образование бесплатное, государственных школ просто нет, зато существует множество частных и церковных школ, так же платных. Похожим образом обстоит дело с медициной. И, например, полицейские академии — на сто процентов частные учреждения, которые тем не менее являются обязательными для поступления на государственную службу. В бытовом плане всё устроено тоже не совсем привычно. Существует два вида продуктовых магазинов во всех городах Перу. Первый — это лавочки, которые держат мелкие предприниматели. Обычно они живут здесь же или этажом выше, а продавцами работают дети или старики. Второй вид — это большие и знакомые нам супермаркеты в торговых центрах. Непривычен здесь высокий забор и фейсконтроль на входе в любой торговый центр. В супермаркете, помимо высоких цен, удивляют многочисленные охранники, которые на выходе сравнивают оплаченные позиции в чеке и продукты в тележке, ставя обязательный для выхода штамп при возврате чека. Набор продуктов довольно скуден и компенсируется обилием аргентинской говядины, чилийских вин и океанической рыбы. Самое дешёвое мясо, как водится, курятина, начинается от 500 рублей за килограмм. Как и столетия назад, прибрежных жителей, которым сложно найти справедливость или хотя бы лазейки в государственном устройстве, кормит природа. В ледяной воде течения Гумбольдта много рыбы, черепах, креветок, осьминогов. К сожалению, здесь никто не обращает внимания на законы по охране редких морских обитателей, и на обширных рынках, на обшарпанных прилавках, возле ржавых холодильников торгуют акулами, скатами, огромными тунцами и вообще всем, что попадётся в сеть. Производства в стране немного, основные доходы приходят от добычи ископаемых, а после, с большим отрывом, — от аграрной отрасли. Но идти работать в шахту — дело опасное, а выращивая еду, много не заработаешь, так что масса людей селятся вдоль океана, ловят рыбу, разводят кур. В своём же доме организуют какой-нибудь небольшой бизнес: маленький магазинчик, кафе, услуги печати или ремонт мопедов. Для более состоятельных людей есть небольшие ниши ресторанного бизнеса, отелей и проката оборудования для сёрфинга. Вполне успешная жизнь на побережье — это крохотный по нашим меркам домик из пары комнат, большой телевизор, который обязательно видно с улицы, ведь двери всегда открыты. Диван перед телевизором, где собирается большая семья, под ногами бродят куры, которых держат тут повсеместно, и мопед у дома — как самое популярное средство передвижения. Простая и понятная жизнь на другой стороне земного шара. Пунта Саль После месяцев, проведённых в Трухильо, мы решили пересечь самую прохладную пустыню в мире, Сечуру, и поехать в единственный округ Перу, где не проходит течение Гумбольдта — Тумбес. Прибрежная пустыня покрыта вьющимися по земле кустарниками и маленькими нефтяными вышками. Приграничный регион Тумбес — это единственный курорт в Перу, куда показательно ездят отдыхать все известные деятели политики и медиа-фигуры. Эквадор находится в двадцати километрах от города, а побережье кроме обычных рыбацких домиков частично застроено роскошными виллами и отелями, закрытыми по случаю пандемии, везде круглогодично живут охранники. Жизнь на краю пустыни, возле прохладного, но не обжигающе ледяного океана принесла новые впечатления и наблюдения. Так как мы движемся всё дальше от столицы, то здесь уже нет больших магазинов совсем, только лавочки и рыбные рынки. Аптека — одна на десятки километров вокруг, а из-за близости Эквадора можно увидеть военные корабли и части. Пустыня недружелюбна, ходить в кедах и в другой лёгкой обуви тут небезопасно, у вьющихся растений колючки длиной по три-четыре сантиметра и такие прочные, что их не сломать пальцами. Через пару месяцев после нашего переезда ночью разразилось землетрясение магнитудой 6 баллов. По стенам дома, который мы снимали, пошли трещины, и мы решили — это знак возвращаться в Россию. Надо сказать, мы успели улететь до политического переворота, когда президенту Мартину Вискарре конгресс выдвинул импичмент, а в стране после этого разразились сильнейшие за двадцать лет массовые протесты и забастовки. Белгород Мы с женой решили, что сотрясения, вызванные пандемией, лучше переждать в родной стране, поэтому, следуя привычной логике, которая вела нас и раньше, выбрали небольшой симпатичный южный город. После океана нашего Чёрного моря не хотелось, и мы приехали в Белгород, надеясь найти здесь спокойствие и дружелюбных людей. За год жизни в Америке мы оба похудели и оголодали. С каким восторгом мы заходили поначалу в привычные и, может, не всеми любимые сетевые продуктовые магазины. С какой нежностью смотрели на абсолютно невозможные в Перу продукты — сметану, пельмени, колбасу, ржаной хлеб и огурцы. В нашей стране много несправедливости, но если перуанской женщине рассказать про пособия на ребёнка, материнский капитал или бесплатные школы, а иногда и институты, она лишь недоверчиво покачает головой и уйдёт, шепча про себя: «soñadores», мечтатели.