Бердичевский вервольф

Главарь неонацистской группировки «Легион вервольф», ставший политруком «Правого сектора» в Бердичеве, – это подлинное лицо украинской «революции гидности»

Не поверил своим глазам, когда на фотоснимке увидел политрука «Правого сектора» в Бердичеве Романа Чирку. Несмотря на то что прошло два десятка лет, я сразу же узнал в нём главаря неонацистской группировки «Легион вервольф». Тогда отморозки обосновались на территории Тимирязевской сельхозакадемии, официально они охраняли теплицы и огороды в этом глухом уголке на севере Москвы. Здесь никто не мешал им тренироваться: делать бомбы, пытать электрическим током и убивать бомжей.

С этим человеком со смешной фамилией я познакомился абсолютно случайно, на каком-то рок-концерте, в феврале 1993 года. Признал в нём участника недавних кровавых событий вокруг Белого дома и сам подошёл к нему знакомиться. Представившись тогда Алексеем Анохиным, он пригласил в гости. Через два-три дня я подъехал к станции метро «Тимирязевская», меня усадили на заднее сиденье старенького жигулёнка и, посоветовав не волноваться, нахлобучили на голову какой-то мешок. Потом объяснили, мол, привезли тебя к серьёзным людям, готовым на все ради своих нацистских убеждений, и если посмеешь проговориться, хоть ты и журналист из уважаемой газеты, ждёт тебя жестокая расправа. Пришлось, признаюсь, даже немного подыграть отморозкам, повысить немного их самооценку, чтобы узнать о них как можно больше. Мне показали «хозяйство», рассказали о своих взглядах и порядках.

База «Легиона вервольф» на территори Тимирязевской сельхозакадемии. Слева: убийца члена группировки Виталий Баранов, в центре  «фюрер» Игорь Пирожок

Концлагерь в Москве

Вскоре в «Известиях» вышла статья, она называлась «Ещё не концлагерь, но в бараки на ночь уже запирают». Там рассказывалось, что с виду это ничем не примечательное учебно-опытное хозяйство, расположенное в черте крупного российского города. Двадцать минут езды на автобусе от центра – и вдруг… Надсадный лай овчарки, охранники вытягивают руки в нацистском приветствии, в каптёрке главного надзирателя – огромный штандарт со свастикой, на его столе лежит «Майн кампф». Я спрашивал самого себя: «Что это – сюжет фантастического фильма?». Ничуть не бывало. Это был реальный концлагерь, который занимал 200–300 гектаров возделанной земли, где были два десятка теплиц, кузница, гараж, несколько сараев и кирпичная постройка с казармой для охранников и каптёркой. Вокруг – парковый массив примерно такой же площади.

Несколько раз в день грузовичок увозит в кузове ящики с овощами, розами или саженцами. Возвращается в гараж, когда уже совсем темно. Довольные охранники объявляют о «конце сегодняшней трудотерапии» – загоняют бомжей в сарай и бросают им две буханки чёрного хлеба. Дверь закрывается на замок до утра.

– Честно говоря, не ожидал увидеть такое, – сказал я, указывая на свастику и «Майн кампф», – шёл на встречу с тобой как защитником Белого дома.

 – Вчера, просмотрев твои публикации в «Известиях», – сказал «Алексей», – я был против этой встречи. Но Орм проголосовал за единогласно, и мне пришлось подчиниться: имею право накладывать вето на его решение, если хотя бы один голос «против». – Что такое Орм? – Орм – так древние скандинавы называли своё вече. В нашей организации это что-то вроде высшего совета. В нацистской организации – жёсткая иерархия, строящаяся на беспрекословном подчинении вышестоящему.

 – Валера, – вдруг заорал собеседник, – видишь этого человека, – он кивнул в мою сторону, – запоминай его хорошо: если с нами что-то случится, возьмёшь это (он протянул боевику цепь).

– Он, что, удавит меня этой цепью? – с глупым смешком спросил я.

 – Он приказ не обсуждает и запомнил тебя навсегда. Наши ребята проходят такую морально-психологическую подготовку: надо – сделаем человека, надо – дерьмо, в зависимости от того, каким он нужен организации. После такой обработки всякая информация, приходящая извне, кажется им просто бредом. Костяк организации сплочён в горячих точках. Специальной, впрочем, ориентации точках. Если боевик воевал в Югославии, то на стороне Хорватии, если в Абхазии, то на грузинских позициях. «Хорватские усташи и звиадисты – настоящие наци! – говорил «Алексей». – Я предпочитаю воевавших ещё и потому, что злоба и ненависть порождают истинную преданность».

Нацисты в свободное от охраны время зубрят места из «Майн кампф», подчеркнутые рукой фюрера. В парке отрабатывают приёмы рукопашного боя. «Территорию» они покидают только по приказу. Заработанные наличные деньги идут в общий котёл – на питание, обмундирование, оружие и литературу. «У нас, – говорил «Алексей», – не партия, а вроде древнего иезуитского ордена».

 23 сентября 1993 года «Алексей» с несколькими из своих боевиков пришёл в Белый дом. «Пришли, конечно, не для того, чтобы защищать тех болтунов или маразматическую Конституцию, – говорил нацист. – Пришли потому, что появилась возможность пострелять сначала в демократов, а потом в коммунистов». Одного Баркашова с его «Русским национальным единством» (РНЕ), продолжал нацист, было достаточно, чтобы произвести в стране правый переворот.

Исповедь бердичевского нациста

После выхода статьи я предложил «Алексею» дать интервью на телекамеру. Тут он заартачился, говоря, что все российские телеканалы презирает и говорить будет только с западными тележурналистами. Тогда я выбрал нейтральную Швейцарию и пригласил Терезу Обрехт из московского бюро телекомпании TSR.

К приходу иностранцев нацисты готовились особенно тщательно. «Алексей» до блеска выскоблил бритвой череп, лишь над его левым ухом свисал клок белобрысых волос. Вымыли полы, постирали камуфляж, где-то раскопали огромных размеров штандарт гитлеровской Германии, на столе установили маленький красный флажок с чёрной свастикой, на стене коричневой масляной краской нарисовали свастику большого размера и развесили наручники, кастеты, резиновые дубинки и электрошокеры. Перед началом беседы затянутый в портупею «Алексей» врубил на полную катушку гитлеровский марш и, потягивая пиво, явно наслаждался дурацким видом нашего полного замешательства. Но это были лишь цветочки.

Как оказалось, за день до встречи с телевизионщиками нацисты убили своего соратника – того самого Валеру, которому «Алексей» приказывал, «если что», удавить меня. У трупа отрезали уши, которые через несколько минут, выложив их на крышку стеклянной банки, нам демонстрировал Витя – убийца Валеры. Но сначала разговор у нас зашёл о предателях, которых ждёт жестокая кара.

– Людей, которые не очень честны по отношению к нашей организации, которые работают на госструктуры, на различные партии, мы их теряем. В наших документах нет пункта о выходе из партии. Выход из партии только в никуда, – говорил «Алексей».

– А что представляют собой ваши партийные документы?

– Это буквально четыре листочка, и там всё… очень просто. Могу тебе показать, хочешь? Например, вот так! – «Алексей» достал из-под стола стеклянную банку и сунул её мне в нос. В ней плескались два кусочка мяса.

– Так, а что это?

– Это уши.

– Живые уши? – в замешательстве задал я совершенно дурацкий вопрос.

– Угу.

– А чьи это уши?

– Это уши того молодого человека, который должен был тебя убить, помнишь, если ты станешь нехорошим человеком?

– Ты не боишься все это показывать? Правоохранительные органы бдят.

– Нет, не боюсь. После этого интервью закопаю эту банку. Но не уничтожу, эти уши останутся в назидание другим. А если что, скажу, что вы сняли два кусочка мяса.

– А это точно уши?

– Витя, сделай! – приказал «Алексей» стоявшему навытяжку долговязому парню, которого явно била мелкая дрожь. – Но предупреждаю: от вашего молчания зависит судьба не только наших людей, но и Лешина тоже. Нам не хочется прощаться с Алексеем (он ткнул пальцем в мою сторону, и через минуту убийца Витя вынес отрезанные уши на крышке. – А. Ч.).

– Вот, они уже попахивают. Немножко. Можете снять ушки крупным планом, – разрешил «Алексей» и добавил: Ему было 28 лет. За плечами две войны – на Кавказе и немножко в Европе.

– А ты сам воевал? – спросил я.

– Воевал. В Югославии, – немного замешкавшись стал рассказывать «Алексей». – На стороне Хорватии, в Вуковаре, в отряде усташей (хорватские нацисты.
– А. Ч.), потом в Краине и немного в Боснии – всего почти два года.

– По какому принципу идёт подбор людей в твою организацию? Не на улицах же ищете?

– Бывает, и на улице выдергиваешь. Ищем людей, в основном, среди оппозиции, в политических организациях, но и в банках, бывало, «воровали» людей. Наши люди внедряются повсюду и отбирают близких нам по идеологическим понятиям.

– Эти новые люди проходят какую-либо подготовку?

– Мы формируем у человека образ мыслей, чтобы он смотрел на всё через призму идеологии. Например, у нас есть люди, которые учатся в институтах. Они знают, что их знания нужны партии, и когда они добьются каких-то высот, мы им поможем, где бы мы ни находились. В первую очередь это морально-психологическая подготовка. Скорее, её можно назвать «обработкой». Они получают идеологические выкладки таким образом, что потом любая информация, приходящая извне, кажется нашим новым людям бредом. Прежде всего мы должны обезопасить их мозги от влияния извне.

– Каким способом ты этого достигаешь?

– Это моё личное. К каждому подхожу по-своему. Ну и демонстрация ушей (показывает пальцем. – А. Ч.) – этих и других – в том числе. Политика не делается чистыми руками. И потом – проведение акций, которые создают определённую круговую поруку.

– Вы совершали теракты, которые заканчивались смертями?

– Скажем так: на нашем счёту есть несколько серьёзных терактов.

– Это серьёзно? Для вас это не игра?

– Зачем нам играться? Я не шоумен и не Жириновский. Всё это можно было считать игрой, если бы после этого интервью я выдал на-гора политическую программу, начал бы приём в партию, и баллотировался бы в Госдуму, или хотя бы зарабатывал на вас деньги. Я не делаю ни то, ни другое, ни третье.

– Ты считаешь, что у твоей организации есть перспективы?

– Нас, может быть, разобьют здесь через 3-4 месяца. Мы все потеряем, уйдём на другое место, опять создадим то же самое, будем работать… Это будет постоянно, это образ жизни. Помнишь, в советские времена была фраза «пламенный революционер»? Это похоже и на нас. Мы подождём нашего фюрера. На мой взгляд в России пока нет, скорее фюрер появится на Украине.

Химеры Пирожка

Главарь неонацистов как в воду глядел – ошибся всего лишь на два месяца. Вскоре после интервью, когда я уже был в командировке в воюющей Боснии, отморозков повязали сотрудники госбезопасности. Труп Валеры без ушей нашли в навозной куче на ферме в Ярославской области. По-настоящему «Алексея», который ещё представлялся то Сергеем Яхонтовым, то Ингмаром Скаурляйте, звали Игорь Пирожок, был он гражданином Украины, уроженцем Одессы. Учился в ПТУ, где был секретарём комсомольской организации, после развала СССР занялся бизнесом. Потерпел неудачу, наделал долгов и бежал в Россию, осенью 1993-го оказывал вооружённую поддержку распущенному Верховному совету РФ. Затем из «защитников» Белого дома сколотил нацистскую организацию «Легион вервольф».

«…Сигналом для развёртывания оперативной работы о пресечении деятельности группы «Вервольф», – было заявлено в письме Генеральной прокуратуры РФ, адресованном «Известиям», – явилось поручение Генпрокуратуры РФ Федеральной службе контрразведки, которое было дано ей после анализа опубликованной в «Известиях» статьи «Ещё не концлагерь, но в бараки на ночь уже запирают». Это уголовное дело было возбуждено прокурором Переславского района Ярославской области 1 июля 1994 года «по факту обнаружения в навозной яме около фермы в д. Петрищево Переславского района двух трупов».

ФСК представила прокуратуре факты, свидетельствующие о попытке вервольфовцев поджечь спорткомплекс «Олимпийский» – во время выступления там религиозной организации «Евреи за Иисуса». Нацисты планировали серию терактов против секты «Богородичный центр», Демократического союза, Российской коммунистической рабочей партии, а также поджоги кинотеатров, в которых должен был демонстрироваться фильм «Список Шиндлера». На своей базе нацисты изготовляли взрывные устройства. В обвинительном заключении не отразился второй труп, не отразился первоначально и устав «Легиона», в котором говорится в частности: «Цель: Окончательное решение еврейского вопроса радикальными методами. Освобождение от химер морали по отношению к недочеловекам. Борьба с неортодоксальными религиозными организациями. Основы нашей идеологии: антикоммунизм, антисемитизм, апартеид, антилиберализм».

Суд приговорил лидера «Легиона вервольф» Игоря Пирожка к пяти годам заключения, а члена группировки Виктора Баранова, совершившего убийство своего соратника, к девяти годам лишения свободы. Отец Пирожка, вызванный в суд из Одессы, никак не мог поверить в фашистские наклонности сына: «Игорь сам на четверть еврей, всегда был послушным сыном, комсомольским организатором, к которому обращались за советом родители трудных подростков». В заключении Пирожку добавили три года за наркотики, и затем на много лет он пропал из вида. Известно, что с отбывающими наказание представителями «Легиона вервольф» пыталась установить контакты известная экстремистская организация УНА-УНСО.

 Украинские «борзые»

Вновь в поле зрения бывший главарь нацистской группировки Пирожок оказался лишь в начале 2014 года, на Евромайдане. Изрядно обрюзгший, пузатый 50-летний мужик, здесь он представляется уже как Роман Чирка. После захвата власти в Киеве он возвращается в своё село Старый Солотвин, в 20 километрах от Бердичева, в дом № 28 по улице Ленина, где он зарегистрирован под своей настоящей фамилией Пирожок.

В Бердичеве из местных отморозков Чирка создаёт отряд «Хорти», что в переводе с украинского означает «борзые». Название нового отряда, видимо, неспроста напоминает прежнее «Вервольф», или волк-оборотень, – всё тот же клыкастый оскал на эмблеме. Вместе со своим отрядом Пирожок-Чирка входит в Бердичевское отделение «Правого сектора» (запрещённая экстремистская организация в РФ) и его назначают «политрадником» всех местных правосеков. Должность политического советника керивника (начальника) бердичевских неонацистов, наверное, можно приравнять к комиссарской.

Отряд «Хорти», входящий в бердичевское отделение «Правого сектора». В центре Игорь Пирожок-Чирка, 2014

Правосек Игорь Пирожок-Чирка (слева) поставлял оружие из зоны боевых действий, 2015

И Чирка-Пирожок немедленно взялся за строительство новой Украины во вверенном ему районном центре с прилегающими сёлами и хуторами. На официальных бланках «Правого сектора» он рассылает грозные письма с требованием уволить священника-сепаратиста, закрыть отделение российского банка ВТБ, арестовать акции российско-украинского предприятия «Беверс» «с учётом развязанной войны Российской Федерации против народа Украины» и прочее, и прочее. В ответ поклонник Гитлера получал иногда благодарности. Так, 24 июня 2014 года директор Старосолотвинской школы М. О. Ляшевский в своём официальном письме на имя начальника бердичевского «Правого сектора» Дениса Мазура пишет, что «особо благодарим Чирку Романа за проделанную патриотическую работу, а также за материальную помощь в виде 5 комплектов камуфляжной одежды для учеников» (письмо есть в редакции). Благодарность директора оказалась преждевременной и даже порочащей его как педагога. Вскоре стало известно, что Пирожок, освободившись из российской тюрьмы, занялся, как писали украинские СМИ, «распространением порновидеопродукции с участием несовершеннолетних мальчиков». Но арестовали Пирожка-Чирка за то, что, по сообщению пресс-службы СБУ, «с начала 2015 года он наладил поставки оружия и боеприпасов из района проведения антитеррористической операции для незаконной перепродажи». Но уже через несколько дней его выпустили – в отличие от сотен антифашистов, которых без суда гноят в застенках СБУ. Интересно, под какой фамилией Пирожок вновь возглавит нацистскую группу с собачьим названием, чтобы продолжать «революцию гидности»?

Фото из архива автора