И хочется сесть на родную полоску, чтоб скрыться от смерча невзгод...

Просто заход был эмоционально-трепетным. Это часть главы  из “10600 или третьем законе Ньютона в жизни”. Почему-то,  основная масса читателей обращала внимание на писанину  (так тогда называл. Книгу, с большой буквы , сейчас.) Кстати, Книга есть. 

Батуми находятся на самой границе с Турцией. Летишь туда, слева горы, а справа граница. Ещё не было серьёзных проблем с Абхазией, поэтому мы летали над морем, мимо Сухуми. Самым интересным местом в Батуми была полоса 2500 метров длиной. Она не имела вокруг никакого ограждения и дети даже выходили играть в классики, а иногда на полосе могли даже появиться коровы или другие парнокопытные. Забор был только на торце полосы, с огромной дырой посредине, как раз по диаметру фюзеляжа, потом был пляж метров 20 и завершался он железобетонным волнорезом. Если не взлетишь – шансов выжить нет никаких. 
Батуми находятся на самой границе с Турцией. Летишь туда, слева горы, а справа граница. Ещё не было серьёзных проблем с Абхазией, поэтому мы летали над морем, мимо Сухуми. Кстати, хороший город. 
Санчасть там вообще была уникальной. Перед вылетом приходишь к доктору, а он такой пожилой и спрашивает: Пиль? 
- Нет, конечно. 
- Совсем не пиль? 
- Выпэй тогда стакан этого сухого домашнего вина и лэти с Богом! 
 Кстати, отдыхая в 82-ом в Батуми, хлебосольный хозяин не пустил меня в море, пока я не выпил с ним стаканов 10 того домашнего вина! Нормально, только желудок был переполнен. 
В общем, даже когда не было электричества, и привод не работал, по локатору найти место полосы не составляло большого труда. Заход на посадку, как и большинстве Черноморских аэропортов был со стороны моря. А взлёт всегда в сторону моря. Кому не нравилось, тот оставался в горах. Без самолёта, но в обломках. Никого эта перспектива не устраивала. 
Хуже когда были грозы. Как я уже говорил, слева горы, справа граница, но везде грозы. Причём, как назло, в основном по курсу. Что как обошли, но в горы не ушли и Госграницу не нарушили. 
Александру Алексеевичу и Игорьку ещё хуже. У них локатора нет и куда я их везу, они не знают. 
Но я всё им говорил, чтобы им не так грустно было. В общем, всё уже позади, уже даже ливневая стена сзади осталась и мы уже выпустили колёса и идём в глиссаде. Даже дали электричество и у нас всё заработало, но мой опыт говорил всегда: 
“ Никогда не расслабляйся!“ 
То ли Игорь, то ли Александр Алексеевич заметил коров на полосе и я приготовился к возвращению в тот ад. Но коров успели убрать и мы сели. 
Я когда-то смеялся, был приказ, когда где-то на Дальнем Востоке Ил-62 на пробеге столкнулся с коровой. 
          2
   MV  / 2 - помните? Это кинетическая энергия. Что это такое? Я в детстве скатывался на велосипеде с моста. Разогнался так, что каждая трещинка в асфальте отдавалась в руле, это уже была скорость 60-70 километров в час или около 20 метров в секунду, а в этот момент, какая-то муха перелетала через дорогу и попала мне в лоб. Я чуть с велосипеда не слетел. 
Это кинетическая энергия мухи перешла в потенциальную энергию. 

А если корова, что может быть? Корова, она ведь всегда тяжелее мухи, а скорость у нас на посадке 260-280 километров в час или около 70 метров в секунду! 
Начался ливень, и мне было хорошо. Употел я малость.

Потом мы пошли на море 
На рисунке изображена та полоса. По впечатлениям-.Impressions. Импрессионист. Стало быть. Справа находится перевал. Он не виден. За перевалом Турция, поэтому, если уходить на второй круг по правилам, то надо левым разворотом, то есть возвращаться в тот грозовой ад. Молния по курсу -это хорошо, потому, что снаряд дважды в одну воронку не падает
Вот так в грозы летать. А у меня много таких случаев. На войне год за три, а у нас при определённом налёте год за два. Поэтому и стажа трудового пятьдесят четыре года. ( двадцать три в небе, которые идут в двойне и восемь на земле

Мы сели в грозу, потому что успели убрать коров с полосы.
Начался ливень, и мне было хорошо. Употел я малость. Поднимаюсь на вышку, чтобы сдать портфель с очень секретной документацией. А там диспетчеры сидят и пытаются руководить посадкой Як-40, вылетевшего откуда-то из Армении.
- Гроза, ливень отправляйте его на запасной. - Говорю. 
- А этот Армэнин, пуст попробует! Может сядэт!
Пока трепался и документацию сдавал, ливень ослаб. Дождь немного шёл, стало попрохладнее, потому что прошёл холодный фронт и было приятно. Приятно ещё было потому, что мы сели, потому, что все хорошо отработали, и что вечером нас ожидал шашлык с лёгкой выпивкой. А утром целый день на пляже!
С этими радостными мыслями мы пошли на море, не обращая никакого внимания на ещё моросящий дождь. Это было летом в 1993году.

А Игорёк, друг мой. Капитан Боинга 777.

Когда после захода трясутся руки

Пожалуй, самым уникальным рейсом был Питер–Оренбург–Алма-Ата, двумя экипажами. Вылет в три часа ночи. Первый экипаж летит до Оренбурга, в это время второй экипаж спит в хвосте, подложив под голову свои ноги. Полёт до Оренбурга длиться около 3 часов, и этого времени должно хватить экипажу для бурлящей бодрости для полёта из Оренбурга до Алма-Аты и обратно, в общей сложности ещё 6 часов в воздухе. А на обратном пути можно ещё поспать, а уж если бессонница замучила, то уж к 20-му часу можно добраться и в профилакторий и уж там поспать. За этот рейс и особая оплата была. Первому экипажу, пока второй летал в Алма-Ату, можно было поспать. 
Случилось так, что мне выпало дважды летать по этому маршруту, причём оба раза во втором экипаже. Первый раз всё было без приключений, а второй, через неделю, уже с ними.
Долетели мы до Алма-Аты, а обратно уже кругом грозы. Зашли на метео, и грустно мне стало – кругом грозы и над аэродромом тоже они. Если конечно, немного влево пойти, почти по другому коридору, то пройти можно, правда, от трассы придётся отклониться на 30 километров, но это всё лучше, чем слалом между них крутить! 
Заправились по пробки, и пошли на взлёт. Полоса в Алма-Ате длинная, под 4000 метров, потому что жара и низкое давление, и вообще аэродром горный. Слева от нас горы и там уже два самолёта покоятся вечно. И нам диспетчер говорит, набирать 4500 над аэродромом. В общем, вводная. Напрасно я пытался объяснить про грозы – бесполезно, набирайте и всё тут! Крутим правый круг- далеко до гор, но после 1500 метров началось. В наушниках треск, стекло водой заливает и от этого лишний шум стоит. Самолёт болтает, как щепку, приводные станции, точнее их указатели прыгают, как бешеные, позже ещё и командир разволновался, а это совсем дурно. Мне и так ведь страшно! 
Быстрее бы эти 4500 набрать, а мы тяжёлые и скорость падает хорошо и слалом, с обходом наиболее страшных гроз всё равно. Лучше бы порт закрылся, и мы бы спать пошли… 
Я уже только примерно знал, где мы – потому, что из-за грозы, почти ничего не работало. Наконец, 4500 и нам дают курс на трассу, но каким разворотом правым или левым и как далеко до тех гор? Крутим правым, до гор далеко. Теперь не так страшно – есть высота и пространство для манёвра. Мы должны были пролететь над озером Балхаш, но из-за гроз не получилось и мы пошли более на Запад, срезаем трассу, да и гроз поменьше. Наконец, этот грозовой ужас закончился, шапки этих гроз уже под нами и диспетчер просит нас выходить на трассу, от которой мы отклонились уже километров на 50. 
Порт после нас закрылся для приёма и выпуска всех самолётов. Но, нам уже всё равно и усталость и сон теперь самые страшные для нас… 
Командиром был Коль Колич. Он был моряком, но страсть к небу привела его через аэроклуб на левое командирское кресло. Он уже в возрасте и, я думаю, что кроме его кота, ближе у него никого нет. 
Поэтому земные его мысли об этом коте. Сыт ли он, кто же гулять его выведет, если мы на запасной вдруг уйдём. Да и все остальные, кроме второго пилота уже другие люди – Коль Колич даже в штурмана бы не пошёл!
Сейчас Коль Колич пенсионер, но работает в аэропорту – небо ближе, да и кот будет сыт. 
Вторым пилотом был Санька. Мы с ним много лет пролетали. Такой худенький и, по-моему, вообще безо всякой нервной системы. Наверное, она у него есть, только на медкомиссии. Но я, правда, никогда не слышал о его эмоциях. Детство Санька провёл на Невском Пятачке и в Ладожском озере, поэтому, что здесь было уже более 60 лет назад, знает не по книгам. Как жив и здоров остался, уж не знаю! То что-то взорвёт, то от куда-то прыгнет. Полученные им с детства знания пригодились – не всякий может бомбу на дне обезвредить, а потому, Саша, как очень крутой бизнесмен на очень крутом джипе ездит. Летает Саша и сейчас вторым пилотом, но я знаю, что скоро он будет Командиром. Но не зависимо от этого, поедем мы с ним на дачу у Ладожского Озера, как тепло будет, выпьем немного водки и споём с ним нашу любимую “С чего начинается Родина“.
Коль Колич помер в феврале 2014, а Санька потом Капитаном на Ан-148 летал, сейчас на троллейбусе баранку крутит .

Рисунки к Wissen ist Macht! Знание- Сила!

Отлетался и память обостряется. То, что тогда казалось в порядке вещей,  стало ярчайшими воспоминаниями.
Всё уже в Книге написано, но как оказалось более чем скромно. Вот поэтому рисуя я и пытаюсь изобразить, что было там. “Как-то меня решил проверить И.О. штурмана эскадрильи Виктор Степанов. Полетели мы в Уфу. Отдельные грозы успешно обошли и без особых приключений уже сели. Взлетаем, а там очень хитрый отказ локатора происходит, а грозы нас уже ждут. В руководстве по лётной эксплуатации, такого отказа вообще нет, но когда я ещё в Ульяновске учился, запомнил, что наша Берта Николаевна об этом говорила и, следуя полученным знаниям, я тот отказ устранил, и грозы мы успешно обошли. Такое у меня случилось на 15 или 16 году полётов на Ту-134 первый раз и я был уверен в передаче этого опыта, но этого не произошло.” 
На самом деле мы заходили, как в горном ущелье. Страшные, сизые грозовые очаги стояли справа и слева, извергая молнии почти каждую минуту.  Мы сели и разразился ливень и грозы сошлись, закрыв тот коридор, по которому  мы  только что дошли до аэродрома. Порт закрылся.
Правда через час, он открылся, и мы пошли на взлёт почти по расписанию.
На исполнительном старте (т.е . на полосе, перед разбегом) я взглянул в локатор.
Не было гроз, обойти которых было нельзя. Через 35 секунд мы были уже в небе.
И в тот момент происходит тот  самый отказ локатора. Вообще, подробнейшим образом рассказывается в Знании –Сила.

Тогда в мае-июне 1983 моя будующая жена  была в Германии и привезла мне маленький плакатик. Малыш стоит у ног девушки и смотрит вверх, под  юбку. А на плакатике написано 

Wissen ist Macht! 

 Рассказ Wissen ist Macht! Знание- Сила! и почему я всегда буду помнить предохранитель номер 5.

Когда я был маленьким, то часто болел. Это были болезни простудного характера.
Папа и мама напряжённо работали. Папа испытывал подводные лодки, а мама учила детей английскому языку и на переменах прибегала проведать меня и заодно засунуть в меня какую-нибудь пилюлю. Ко мне приходила и моя бабуля, поэтому говорить о том, что я был заброшен нельзя. Если, конечно, никто не мог навестить меня, то приходила соседка нашей огромной коммунальной квартиры тётя Вера. У тёти Веры не было правой руки,
Но с ней было здорово. Как-то я спросил тётю Веру куда она дела свою правую руку? На что она сказала, что меняла пробки и её дёрнуло током. Именно с тех пор я и начал боятся электричества.
Я уже закончил школу, и отучился в Академии, знал неплохо электричество, но страх посеянный ещё в детстве прочно сидел в башке.  Это было плохо, потому, что электро- системой  управлял штурман. 
В 83 году меня отправили в Ульяновск переучиваться на Ту-134. А на этом лайнере вся электрическая система и управлялась штурманом. Я ещё кроме переучивания познакомился со своей будущей женой, которую даже потом прозвал Miss Ту-134. 
5 июня я проводил её до дома и поехал спать в нашу гостиницу. Нужно было ехать на автобусе через мост длиной 98 копеек  на такси, в  ценах  того времени. Я возвращался  около одиннадцати часов вечера, когда теплоход Александр Суворов,
протаранил мост, из-за ошибки капитана. В этот момент по мосту шёл поезд, гружёный лесом. От удара поезд сошёл с рельс, некоторые вагоны сошли с рельс, а стволы деревьев вмиг заблокировали проезжую часть. Уже через пару часов мост начал функционировать и я добрался до нашей гостиницы-общаги, когда ночь уже заканчивалась. Я плюхнулся в кровать и благополучно проспал. Первой парой было радионавигационное оборудование Ту-134А. Преподавала нам его  Берта Николаевна, женщина строгая и очень принципиальная. А я опоздал. Я открыл дверь, и Берта Николаевна начала меня отчитывать, как нашкодившего ученика. 
- вы, что не знаете, что произошло?
-а что произошло?
-как,  Вы не знаете?
Кстати, трагедия, унесшая жизни около двух сотен людей была неизвестна даже в самом Ульяновске! Событие не освещалось прессой вообще! 
А сейчас…сколько газет, столько и различных видов информации…
Именно тогда Берта Николаевна и сообщила, то что спасло нас возможно, позже…
  “Как-то меня решил проверить И.О. штурмана эскадрильи Виктор Степанов. Полетели мы в Уфу. Отдельные грозы успешно обошли и без особых приключений уже сели. Взлетаем, а там очень хитрый отказ локатора происходит, а грозы нас уже ждут. В руководстве по лётной эксплуатации, такого отказа вообще нет, но когда я ещё в Ульяновске учился, запомнил, что наша Берта Николаевна об этом говорила и, следуя полученным знаниям, я тот отказ устранил, и грозы мы успешно обошли. Такое у меня случилось на 15 или 16 году полётов на Ту-134 первый раз и я был уверен в передаче этого опыта, но этого не произошло.” “это из 10600…
На самом деле мы заходили, как в горном ущелье. Страшные, сизые грозовые очаги стояли справа и слева, извергая молнии почти каждую минуту.  Мы сели и разразился ливень и грозы сошлись, закрыв тот коридор, по которому  мы  только что дошли до аэродрома. Порт закрылся.
Правда через час, он открылся, и мы пошли на взлёт почти по расписанию.
На исполнительном старте (т.е . на полосе, перед разбегом) я взглянул в локатор.
Не было гроз, обойти которых было нельзя. Через 35 секунд мы были уже в небе.
И в тот момент происходит тот  самый отказ локатора. Перегорел один из предохранителей и локатор мог показывать картинку только далеко, за 200 километров. А нам нужно было знать то, что под носом творилось, тем более, что мы вошли в облачность. Иными словами, это как Невский проспект с закрытыми глазами переходить. 
Мы шли в наборе. Благодаря знаниям,  полученным у Берты Николаевны 5 июня 1983 года  я знал предохранитель, что следует поменять. Я его менял, даже  не отключив питания. Там где те предохранители были, было темно, поэтому я просто считал  номера предохранителей. Не промахнулся! Время не только деньги!
И вот отлетав четверть века, получив страшнейшую болезнь, но продолжая трудиться, на благо нашей авиакомпании мне удалось найти Берту Николаевну и подарить ей свою книгу. Почти 30 лет спустя!  Может те знания спасли нам жизнь. Кто знает?