Юлия Пересильд: «Несмотря на карантин, сломанный палец и потерянный паспорт — это мой год»
Откровенное интервью звезды «7 Дням».
«Я не тот человек, который пойдет в лифчике на показ, или пьяным начнет хохотать в зале, или закрутит роман на красной дорожке. Нет! Но почему-то именно я все время попадаю под раздачу. Так всегда бывает: чего не хочешь, то и происходит», — говорит актриса.
— Юлия, как любят писать в новостях, у вас пополнение: девочка Кэти, золотистый ретривер. И первая фотосессия с новым членом семьи — не случайно именно для «7 Дней», потому что…
— Да-да, потому что о своем желании иметь собаку я рассказала именно вашему журналу. Даже помню этот момент на интервью в прошлом году, как раз перед моим днем рождения. На вопрос, что бы я хотела получить в подарок, абсолютно спонтанно ответила тогда: «Собаку». Ровно через год, в сентябре, мы взяли Кэти. А все потому, что мои дочки — Аня и Маша — целый год по очереди прессовали меня: «Конечно, мамочка, у тебя в детстве была собака. Ты же с ней спала, да? Ты с ней играла? А вот мы никогда не узнаем, что это такое». Действительно, у меня в детстве была собака, кокер-спаниель. Она была в нашей семье еще во Пскове и вместе с нами переехала в Москву. Это отдельная история — как снимать квартиры с животными. Я с этой собакой выросла, я о ней заботилась, она прожила с нами 16 лет. Когда совсем не было денег, я на последние сто рублей покупала немного салаки, чтобы сварить ей кашу с рыбой. Моей питомицы не стало, когда мне было 27 лет. Я очень люблю животных, но долго после этого не решалась заводить собаку, боялась новой привязанности. Я ссылалась на занятость, на работу, на усталость, называла самые разные причины... И вдруг все совпало: мое желание, уговоры детей. На карантине дочки меня запрессовали по этому поводу окончательно: я находилась с ними 24 часа в сутки, и они этим хитро воспользовались, чтобы промыть мне мозги.
— Но ведь они могли и сами щенка принести с улицы, поставить вас перед фактом…
— В роли найденыша у нас выступила кошка. Ее дочки подобрали на даче, где мы провели четыре месяца карантина. У кошки был перебит позвоночник, мы очень долго занимались ее лечением. Эти заботы ненадолго отвлекли Аню и Машу от темы собаки. А потом случилась странная штука… Моя подруга и однокурсница по ГИТИСу Наташа Ноздрина купила собаку. И я вдруг поняла, глядя на их фотографии, что она так же занята, как и я, у нее тоже ребенок, но почему-то она взяла и решилась. Тогда я нашла телефоны опытных кинологов, месяц безостановочно обзванивала всех собачников. Но они меня почему-то пугали, рассказывали ужасы про болезни, про всякие сложности.
— Мне кажется, за это время можно подготовить свадьбу.
— Замуж я вышла бы гораздо более спонтанно, и это произошло бы намного быстрее и проще. (Смеется.) Одним словом, я с головой погрузилась в эту тему: если вдруг, то чем кормить, как лечить. Еще мы съездили с дочками на обучение собак. Я им сказала: «Вы должны сами понять, что это такое — отвечать за своих питомцев». Шесть часов мы провели в химкинском лесу на занятиях. Дальше я вспомнила, что на «Галафесте» (ежегодный фестиваль благотворительного фонда «ГАЛЧОНОК». — Прим. ред.) с нашими подопечными всегда работают добрейшие собаки-терапевты. И мы поехали в Балашиху — там лабрадоры, ретриверы, я всех этих собак знаю буквально «в лицо». Нам разрешили с ними погулять, пообщаться, поиграть. Директор центра Анна спросила меня: «Юля, а вы так подробно все изучаете, собаку, что ли, хотите завести?» Оказалось, есть новорожденные щенки ретривера, которых можно забрать через пару недель, когда они окрепнут. Мои дети тут же завизжали: «Конечно, хотим!» А у меня паника. Ни в коем случае! Но из дома, как только дочки легли спать, я сразу же позвонила: приеду смотреть, ждите. Мы хотели взять мальчика, но Кэти выбрала нас сама, выбежала навстречу первой.
— Кто ее так назвал, вы или дочери?
— Сначала набросали, наверное, вариантов сто. А я должна сказать, что споры у нас проходят жестко, мы кричим, каждый стоит на своем. Но тут вдруг все сошлись на Кэти — Катя, Катерина Юльевна, так ее в шутку называют девочки. Я думала, они наиграются за неделю и им надоест, скажут, занимайся ей сама. Но я ошиблась, дочки помогают мыть собаку, мы вместе с ней гуляем. Уже начались осторожные вопросы: «Мам, а когда мы вырастем, то кто с собой заберет Кэти?» Но тут я сразу обозначила: это моя собака, без вариантов. Не могу сказать, что с появлением Кэти сильно изменился мой график жизни. Чтобы пойти на прогулку, мне не приходится себя заставлять просыпаться пораньше. Я и так много лет встаю в 6:30 из-за школы. Мне так хорошо с ней бегать по парку, прятаться от нее, чему-то ее учить или просто разговаривать, это такое удовольствие, вы даже не можете себе представить.
— На собачьих площадках обычно образуются комьюнити. Вы уже стали своей в этой тусовке?
— Смешно: буквально вчера, гуляя в парке, я как раз об этом думала. Когда у меня появились дети, был шанс попасть в родительские комьюнити. Но каким-то чудом я этого избежала. Ну знаете, когда приходишь на площадку, а там мамочки стоят в кружок и говорят: «Ой, представляешь, купила куртку, пять тысяч отдала, а оказалось такое дерьмо...» То есть дети где-то играют, а родители сами по себе. Я их не осуждаю, но такие компании очень редко имеют отношение к тому, по поводу чего они собрались. Когда я прихожу на детскую площадку, то все мое внимание посвящено дочкам. Мы бежим на горки, на качели. Хочу быть в этот момент только с детьми, я пришла туда для этого. Такая же история получается и с собакой. Комьюнити обходят меня стороной, и это у нас взаимно.
— Весь карантин вы провели на даче в Калужской области. А помните, говорили, что собираетесь чуть ли не продавать этот дом и участок.
— Не «чуть ли», а действительно собиралась. Надо сказать огромное спасибо моей лени и неумению что-либо в принципе продавать. Чем был для нас этот дом раньше? Мы приезжали несколько раз в год, а деньги приходилось вкладывать постоянно. То кран отвалится, то колонка перегорит, то крыша поедет. (Смеется.) Но руки так и не дошли до продажи. И это счастье! Как же нам хорошо было там на карантине! Я удивляюсь терпению людей, которые пережили изоляцию в квартирах, в тесноте. А мы оказались на свежем воздухе. Единственное, чего нельзя было допустить, — давать скучать моим гиперактивным детям, иначе это обернулось бы катастрофой. Мы с Серегой (отчим Юлии. — Прим. ред.) отвечали за активности. Это очень важно, чтобы внутри семьи был еще человек, готовый креативить. Потому что я одна в какой-то момент могла бы просто перегореть. Вдвоем с Серегой нам было проще. Например, он предлагает: «Поехали кататься на Кузнечике?» Это такой зеленый «Москвич» 76-го года, который он мне подарил. А поехали! Грубо говоря, прокатились, поржали, полдня убили. Потом грядки придумали, вскопали огород. Мои девчонки до этого не видели, как растут огурцы, редиска или морковка. А тут у нас пошел урожай. Мы его даже до дома не доносили, все съедали прямо на грядках.
— Ваша родня обычно в тени, но в этом году Серега стал практически медийным лицом после домашних концертов в «Инстаграме».
— Он очень большой мой друг и всегда за меня, на моей стороне, даже если я бываю не права. А наши домашние концерты начались с того, что Серега привез гитару. Он очень клево поет и играет на гитаре, но много лет не брал ее с собой на дачу, а тут вдруг надумал. И у нас возникла идея: а почему бы нам вместе не спеть военные песни, не познакомить с ними детей? Ведь правда, огромное количество молодых людей сегодня знают только «День Победы», потому что этому учат в школе. А ведь есть другие прекрасные песни о войне, например, у Окуджавы… Мы решили, что с 1-го по 9 мая будем каждый день записывать видео, петь у костра вчетвером, вместе с моими детьми, каждый раз новую песню. Потом я сделала такую штуку: выходила в прямой эфир, случайно выбирала кого-то из тех, кто к нам присоединялся в это время, и мы пели вместе с этими людьми. Например, были одна прекрасная бабушка, ее внук, еще какие-то дети...
— После многомесячного карантина в деревне вы летом махнули отдыхать в Сочи. Был ли страх — ехать, не ехать?
— Дикий страх был, дикий! Дело в том, что мы планировали ехать в Грецию. Я была уверена, что в августе все границы откроют, договорилась там с друзьями, нам нашли дом, где бы мы жили уединенно. Третьего августа мы должны были вылетать, но границы все не открывались. А 31 июля я поняла, что, даже если нам разрешат лететь, все равно я не смогу уже купить билеты на эти даты. В итоге моя подруга предложила поехать в Адлер. Летела я с мыслями: «Господи боже мой, почему я на это согласилась? Это ведь Сочи, ужасный сервис, грязное море. Зачем я так рискую?» Но мы приехали, и нас вдруг нормально встретили в отеле, выполнили все мои просьбы. Я даже уточнила: а мы точно в Сочи? У меня было ожидание, что нас будут крыть матом с первого до последнего дня. Ничего этого не произошло. Дальше, приходим на пляж, а море неожиданно чистое. В один из дней мы взяли лодку, чтобы поплавать в открытом море, и встретили там стаю дельфинов. Я впервые видела их на свободе. Знаете, когда они плывут стаей на закате, в лучах заходящего солнца, ощущение, будто показывают прекрасный фильм на огромном экране. Я плакала от счастья, это был такой детский восторг.
— Потом вы вернулись в Сочи уже на «Кинотавр» с конкурсным фильмом Анны Меликян «Трое». Этот фильм в декабре выходит в прокат.
— Аня — удивительный человек, встреча с ней меня сильно изменила. Мне нравится, когда все происходит в любви, я тогда лучше себя чувствую. И так здорово, когда встречаешь людей, еще более в это верящих! Потому что в нашей профессии все очень непросто, бывают сомнения: а может, к черту любовь, может, надо быть жестким профессионалом? Но Аня Меликян создает удивительную атмосферу на площадке. Любовь проявляется вовсе не в том, что тебя называют «пусечка, кукусечка» и целуют в макушку. А в том, что в тебя верят. В этом фильме многое случилось впервые. Мы до этого не снимались вместе с Константином Юрьевичем Хабенским и Викой Исаковой, это наша первая совместная работа. Почему-то я совсем не волновалась перед встречей с Хабенским. Думала: ну, он мужчина, мы найдем общий язык. А вот перед встречей с Викой меня немного трясло. Я очень ее люблю как актрису. Но я понимала: мы — два сильных энергетически человека. А вдруг мы не сойдемся, вдруг начнем конфликтовать? Почему-то я считала, что она жесткая. Но это вообще оказалось не так. На второй или третий день у нас был долгий перерыв, и мы на кухне часа четыре просто разговаривали про все на свете. И я увидела Вику совершенно другой, чем себе представляла. Казалось бы, сколько у нее уже фильмов, какой огромный опыт, а при этом точно такие же страхи и волнения, как и у меня. Мы часто со стороны выглядим совсем не такими, какие мы на самом деле.
— Кстати, на «Кинотавре» вам приписали очередной роман. Но ведь на самом деле ничего такого не было, да?
— Знаете, есть люди, которые специально приезжают на фестивали и привлекают к себе внимание, лишь бы их заметили. Я вообще не из этой категории. Я не тот человек, который пойдет в лифчике на показ, или пьяным начнет хохотать в зале, или закрутит роман на красной дорожке. Нет! Но почему-то именно я все время попадаю под раздачу. Не понимаю. Может быть, потому, что я к этому не стремлюсь? Так всегда бывает: чего не хочешь, то и происходит… Итак, рассказываю, что случилось в этом году. Мне всегда на «Кинотавре» предлагали брать на дорожку украшения ювелирного спонсора, как это делают другие актрисы. Но я всегда отказывалась: «Ребята, вы хоть понимаете, кому собираетесь повесить пять миллионов на одно ухо и пять на другое? У меня дома вообще нет парных сережек, я всегда по одной теряю. Вы этого хотите? А у меня таких денег нет, чтобы вам потом возвращать». Но в этот раз со мной была девочка-стилист, она убедила взять украшения. Окей, только давайте сразу охранника, чтобы меня сторожил. А я же не умею, если со мной рядом живой человек, с ним не общаться. Спрашиваю: «Как зовут?» — «Андрюша». Он говорит: «Твою сумку подержать?» — «Подержи!» Я еще смеялась — первый раз на «Кинотавр» с нормальным мужиком пойду. В общем, дошутилась! Сходила на премьеру фильма, сдала бриллианты, все целые, слава богу. Вечером выпила чай с чабрецом, никуда не пошла тусить, наверное, единственная на всем фестивале ночью спала. Утром улетела в Москву — и сразу на экспресс-тест, потому что вечером был спектакль. Приезжаю в клинику, а паспорта нет. Понимаю, что потеряла его в самолете (оказалось, что забыла в кармашке на соседнем кресле). Вечером играю спектакль «ГРОЗАГРОЗА» и ломаю там большой палец на ноге. Всю ночь Юлька Хлынина и Димка Журавлев возят меня по травмпунктам. Рентген, уколы, ржем как идиоты, все как мы любим. Утром, еле живая, просыпаюсь от боли и вижу сообщение от Андрюши Бурковского: «Новости читала?» И понеслось: звонки, СМС с просьбами прокомментировать. Я улетела на съемки в Мурманск и долго не реагировала, пока мне не взломали телефон, соцсети, мессенджеры, почту. Видимо, искали какой-то компромат, переписку или фотографии. Пришлось срочно менять все пароли. В итоге я сама потом опубликовала в «Инстаграме» фотографию с Андрюшей и написала, как все было на самом деле.
— В Мурманске вы снимали фильм «Молоко»? У вас там очень необычная героиня.
— Она — повар, живет на Севере. У этой женщины нет детей, но вдруг ее организм начинает вырабатывать молоко, и оно волшебное, делает людей счастливыми и свободными. С фильмом все было очень сложно, никакой поддержки от государства. Мы еще три года назад с режиссером Кареном Оганесяном ходили на защиту в Минкульт, нас не поддержали. Потом вдруг появились люди, друзья Карена, которые просто дали денег на этот фильм. Еще в апреле мы планировали лететь в Мурманскую область, но из-за карантина нам пришлось перенести съемки на осень. Мы не могли снимать в другом месте, потому что нам нужно было северное сияние. Это была настоящая погоня. Мы ездили с физиком, человеком, который всю жизнь ловит северное сияние и знает, где его найти. В тех местах очень сильная энергия, которую чувствуешь физически. Мы провели там восемь дней, все это время я себя неважно чувствовала. Не понимала почему, пока мне не объяснили природу северного сияния. Газы начинают светиться после сильных магнитных бурь. Кислород дает зеленый свет, азот — голубой…
— Крутое приключение! Мало кто видел вживую северное сияние, тем более в этом году, когда с путешествиями все непредсказуемо.
— А год совсем не плохой, тем более что это мой год по гороскопу. Но он сложный. Невозможно сказать, что все очень клево: переживаешь за родных, за друзей, и порой становится грустно от всего, что происходит, не только из-за болезней. Но, несмотря на все трудности, год интересный. Для нашего благотворительного фонда «ГАЛЧОНОК» в особенности. В силу понятных причин пришлось отменить все публичные мероприятия, к которым уже привыкли наши подопечные, такие как «Галафест», спектакль «СтихоВаренье», забег на Патриарших прудах. Но работа фонда не прекращалась ни на один день, и мы наработали новый, очень ценный опыт. В этом году стартовал наш совместный проект с центром «Апрель», который называется «Под крылом». Двадцать детей на протяжении двух месяцев наблюдают девять специалистов, включая полную диагностику, подбор лечения. В результате вырабатывается развернутая стратегия, как ребенку дальше жить, как развиваться. Этот проект — гордость нашего фонда. Мы уже прошли первую проверку и понимаем: надо многое корректировать. Но в целом развиваемся в очень правильном направлении. Мне бы хотелось, чтобы в каждом округе Москвы, а их у нас двенадцать, появились такие центры, чтобы не нужно было детей класть в больницу на бесконечные курсы реабилитации, чтобы ребенок мог жить дома, в привычной среде. И на реабилитацию приезжать как на занятия.
— Впереди Новый год, осталось всего полтора месяца. Есть планы, как его отметить?
— А вы знаете, что у меня этот год был полностью расписан еще с января? Я все так хорошо продумала, так была собой довольна: когда я буду сниматься, когда отдыхать, как мы проведем «Галафест». И ничего из этого не получилось! Поэтому у меня теперь такое отношение: планировать, конечно, правильно, но, может, ну его? Так что я пока не строю никаких планов. Мне нравится в каникулы путешествовать. Вот только нынешний, 2020 год мы встретили на даче. Может, потому-то все и пошло наперекосяк. Честно, я даже думала об этом на карантине: как встретили год — так и провели. Условно говоря, хотели побыть в своем Простоквашино, вот и получили четыре месяца карантина. А если без шуток, то не важно, где и как отмечать, главное, чтобы все оставались живы и здоровы. Кажется, пожелания сибирского здоровья и кавказского долголетия наконец-то перестали быть формальностью, а приобрели актуальность.
Статьи по теме: