В ночь на 19 сентября 1942 года 318-я горнострелковая дивизия вышла на свой огненный рубеж в район Балки генерала Адамовича, взяв на себя оборону не сдавшейся врагу части Новороссийска. В составе 1339-м, 1337-м и 1331-м полков дивизия стальным заслоном встала на пути немцев, рвущихся на шоссе, ведущее в Сухум, а, соответственно, и в Батуми, к границе с турками. Впрочем, 1339-й полк уже 15 сентября ворвался в бои у стен цемзаводов.

Началась упорная оборона, длившаяся целый год, и закончившаяся полным освобождением города. На Черноморском побережье гремели имена полковника Валентина Вруцкого, комиссара Алексея Леженина, начальника штаба Дмитрия Ковешникова, лейтенанта Павла Когана, майора сапёрного батальона Бориса Модина и многих других, в т.ч. и девушек. Например, в пулемётной роте 1-го батальона 1339-го полка в составе расчёта первым номером воевала Нина Фатеева.

Однако одним из удивительных, а ныне почти забытых даже в самом Новороссийске, символов славы как 1339-го полка, так и всей 318-й дивизии, стал, так называемый, Сарайчик. Ну, не хватило гордых по-боевому звучных названий вроде «Дом Павлова» для черноморского Сарайчика. Но заметьте, не сарай, не барак, а уменьшительно-ласкательно по-дружески Сарайчик.

Новороссийский ДОТ Сарайчик

Во время одного из боёв октября 1942 года взвод лейтенанта Нурмахана Турсунбекова захватил небольшой каменный сарайчик на скалистом взгорье в 150 метрах северо-восточнее цемзавода «Октябрь». До войны здесь была бетонная яма с водонапорным баком, значившаяся на картах почему-то как сарай. Но сарай оказался непростым, точнее непростым было его месторасположение. До позиций противника от Сарайчика было не более 15-20 метров, причем они шли по гребню горы над ним, ведь он находился у подножия горы Сахарная Голова, а она в свою очередь удерживалась нацистами.

На следующий день немцы решили вернуть захваченные нашими бойцами позиции. Но были встречены настолько мощным огнём, что их атака не просто захлебнулась, а была полностью уничтожена – считанные метры между нашими и нацистами сыграли с последними злую шутку. Вот тут-то гитлеровцы начали кусать локти, представляя, как из-за неожиданного штурма юного лейтенанта казаха Турсунбекова они потеряли столь удобную огневую точку. Это по достоинству оценило и командование 318-й дивизии. Поэтому под руководством полкового инженера неказистое строение быстро превратилось в полноценный ДОТ. Более того Сарайчик постоянно «развивался», в итоге став чуть ли не крепостью.

В хозяйстве 1339-го полка оставался цемзавод «Октябрь», точнее его руины, остатки складских помещений и прочее. Но главное, в руках бойцов оказался превосходный ещё довоенный цемент – новороссийский портланд. Поэтому Сарайчик постепенно обзаводился не только более крепкими стенами и амбразурами с определёнными секторами обстрела, но и комнатами отдыха, также ширились и углублялись пути сообщения с нашими позициями. При этом «крепость» оставалась в «мёртвой зоне». Близость Сарайчика к траншеям противника не позволяла последним использовать ни авиацию, ни тяжёлую артиллерию без риска накрытия собственных солдат. Однако назвать Сарайчик каким-то военным курортом назвать было нельзя. За год гарнизон «крепости» отразил 189 атак. Бойцов Сарайчика, около 20 человек, меняли каждые 5-6 дней из-за сильнейшего физического и психологического напряжения. Немцы всеми силами пытались выбить защитников с занимаемой ими позиции – закидывали их дымовыми шашками, на длинных палках пытались просунуть в амбразуры гранаты, скатывали с диким грохотом горящие топливные бочки, в общем, оказывали бойцам всевозможные знаки внимания.

Алексей Александрович Гречкин

Комдив 318-й Алексей Александрович Гречкин, кадровый офицер, начавший службу ещё в Русской императорской армии, высоко ценил «Сарайчик». Он считал его ключом обороны и называл его «барометром нашего фронта на цемзаводах». Поэтому и отношение командования к гарнизону было соответствующее. К примеру, в один из дней обороны в ДОТ пришли… артисты, которым было дано указание дать концерт для пулемётчиков Сарайчика.

Сам гарнизон был словно прообраз Советского Союза того времени. Под крышей Сарайчика кроме казаха Турсунбекова командовали в разное время лейтенанты Мирошников и Котельников, в подчинении которых был самый настоящий интернационал: лезгины и азербайджанцы, армяне и белорусы, грузины и, разумеется, русские.

Днём в Сарайчике охотились снайперы, а ночью эту позицию в качестве исходного пункта облюбовали разведчики. Практически постоянным «населением» ДОТа были сапёры тогда ещё капитана будущего Героя Советского Союза Бориса Фёдоровича Модина. Они не только постоянно совершенствовали фортификацию Сарайчика, но и были вынуждены периодически латать свою небольшую «крепость» после очередной атаки противника.

Сапёры во главе с Модиным и полковые инженеры вообще отличились в тех тяжёлых боях. В условиях непрекращающейся пальбы, постоянно возникающих из-за близости позиций гранатных боёв, сапёры и инженеры не только возвели ДОТ, названный Сарайчиком, но и умудрялись устанавливать противотанковые линии под самым носом у противника – в метрах 20-30. Но особенно необычную вылазку сапёры на этот раз совместно с гарнизоном Сарайчика провели в ноябре 1942 года. Сапёры проделали подземный ход к траншеям немцев. В одну из тёмных холодных ночей, когда часть фрицев отогревалась в блиндажах, советские бойцы, пользуясь подземным ходом, несколько из них подорвали.

Борис Фёдорович Модин

При очередной попытке выбить бойцов 1339-го полка из их «крепости» нацисты смогли выкатить на горный отрог артиллерийское орудие. Меткой стрельбой они разнесли один из углов ДОТа. Но воспользоваться этим немцы не смогли. Гарнизон Сарайчика, которым в тот момент командовал Турсунбеков, смог отбить ту атаку. А после боя, как только стемнело, Борис Модин как обычно принялся лечить раны своего детища.

В сентябре 1943 года гарнизон Сарайчика вслед за своим полком перешёл в наступление. Почти год продержались стены и бойцы необычной черноморской «крепости». К сожалению, от Сарайчика по факту ничего не осталось. Страна остро нуждалась в цементе и новороссийском порте, лежащем не в руинах, а полностью функционирующем. Поэтому о сохранении материальной памяти символов тех боёв думать порой было некогда. К тому же война оставила по себе не только руины и взрывоопасные сюрпризы. По всей территории цемзаводов были разбросаны разрозненные могилы павших бойцов. И, чтобы не работать в прямом смысле на костях своих соотечественников, не имея лишнего времени, было решено перезахоронить погибших в одной братской могиле. Тут не до каменных стен… Цемент был нужен как воздух. Так и закончилась лихая карьера Сарайчика. Остались воспоминания бойцов 1339-го полка и поблекшее фото.