Мусагит Габитов не рассказывал детям о войне, поскольку правда о ней была страшной
Мой отец, Мусагит Музагитович Габитов, уроженец деревни Яссы-Тугай Ютазинского района Татарии, был участником Великой Отечественной войны. Он ушёл на фронт в семнадцать с половиной лет, и, пройдя всю войну, вернулся домой живым. Нас у него было пятеро. Но пока мы были детьми, папа не рассказывал о войне и не смотрел художественные фильмы о ней.
Отец считал, что бы ни писали о войне писатели, ни рассказывали историки, ни снимали режиссёры – это все равно не похоже на ту настоящую и суровую правду, которую знают только фронтовики, выдержавшие нечеловеческие испытания.
Мы с сестрой были комсоргами классов и очень хотели пригласить отца на уроки мужества. Но вслух даже не заикались об этом, понимая, что он не придет. В нём не было ни тени геройства, ни даже намёка на чувство гордости, что он был там, на войне. А нам так хотелось похвастаться…
И только когда мы повзрослели, а папа был уже на склоне лет, он стал рассказывать о тех страшных днях. Его воспоминания были о людях, которые были рядом с ним, о том, как им приходилось жить в военно-полевых условиях. Он часто вспоминал молодого командира-узбека, его фамилия, к сожалению, стерлась из памяти. О нем папа заботился как старший брат – «прожаривал» гимнастёрку над огнём, а тот как ребенок радовался, что окопная «живность» его больше не будет мучить. Еще часто говорил о своих друзьях-украинцах. Отец любил неожиданно вставить в разговор украинское словцо или даже спеть разудалую украинскую песню. И это при полном отсутствии слуха… Война так впиталась, вросла в жизнь тогдашних восемнадцатилетних-двадцатилетних мальчишек, что как бы они ни хотели, потом в мирное время, вычеркнуть её из своей памяти, не могли. Она всегда оставалась у них в глубине души, и им приходилось с этим жить и дышать…
Он рассказывал, что во время перехода по монгольским степям каждому солдату выдавали солёную рыбу. И это в самый ужасный зной. Папа считал, что это было очень правильно и продуманно, ведь таким образом старались сохранить воду в организме. Солдаты часто голодали и даже умирали от голода. Было страшно смотреть как от боли в животе, они катались по земле и теряли сознание. Отец пообещал себе, что, если выживет, после войны обязательно устроится на работу «рядом с продуктами». Так и получилось – около сорока лет он проработал в Октябрьском горпродторге.
Для отца война закончилась только в 1948 году. Его мама не могла поверить, что ее любимый Мусагит возвратился живым. В последние два года он не писал писем, и бабушка не знала, как за него молиться – как за живого, или как за мертвого… Когда он пришел домой, она подметала полы. Увидев сына, начала кричать: «Сгинь, нечистая сила!», стала бить его веником. Видимо, она уже перестала ждать… И только когда он обнял ее, поверила, что это он – ее Мусагит. Тогда-то в посёлке Уруссу и появился еще один молодой и красивый фронтовик. Только седой весь… Ему было 23 года. Через год он женился на 18-летней красавице Гульназире, моей матери, которая родила ему трех сыновей и двух дочек.
В 1968 году моего старшего брата Асгата призвали в армию на Дальний Восток. Папа решил навестить его, а заодно побывать в местах своей военной юности. Ведь он участвовал и в войне с Японией в составе 754 стрелкового полка, был артиллеристом противотанковой артиллерии. Отец был награжден медалями «За боевые заслуги» и «за победу над Японией». Мы понимали – воспоминания о войне всегда были в его сердце.
Работал отец заведующим чайханой. Потом учился, были новые назначения… Но трепетное отношение к еде он пронес через всю свою жизнь. Не мог спокойно пройти мимо брошенного куска хлеба. Подбирал и приносил домой, либо клал в такое место, чтобы птицы могли склевать.
Уже на пенсии он продолжил дело своего деда, который был знатным пчеловодом. До войны отец каждое лето работал помощником пчеловода на колхозной пасеке. И даже в старой его трудовой книжке написано, что образование – среднее, а профессия – пчеловод. В городе Октябрьском многие помнят отца благодаря его мёду.
Известный питерский художник Игорь Майоров не раз гостил в семье своего друга Талгата Габитова в городе Октябрьском. Он написал маслом замечательный портрет Габитова Мусагита Музагитовича и назвал его «Любимый дядя Миша на пасеке».
До последних дней папа часто встречался с друзьями военных лет: Назипом Хусаиновым, Мусагитом Тазеевым, Мударрисом Камалтдиновым.
Дядя Назип и отец служили в соседних частях. И чтобы встретится с земляком Мусагитом, тот даже на время покинул часть. Представьте, что это значило в те годы! Но все обошлось. Они часто, засиживаясь до глубокой ночи, с улыбкой вспоминали о своем юношеском безрассудстве, которое могло стоить им жизни. Они очень любили вспоминать об этом, обращались друг к другу: «Малайлар!». И было трогательно до глубины души: аксакалы, имеющие внуков и правнуков, а все «мальчишки».
Однажды папа отдал свой орден другу. Тот очень просил об этом. Нас мучили два вопроса: как отец мог передать другому свою награду и как его друг мог просить об этом. На наши вопросы папа ответил просто: «Он любит парады».
Сегодня по прошествии лет мы не можем вспомнить отца «при параде» – в орденах и медалях, хотя их было немало. Он не надевал их даже 9 мая. Может, считал их не только своими… Победа одна на всех, а значит, и его награда одна на двоих, на троих, на десятерых… На всех тех, кто не вернулся…
Фото из семейного архива Габитовых
Рамзия ГАБИТОВА, заслуженный работник печати и массовой информации Республики Башкортостан