Бродяга или кубанский Диоген: Как живет отшельник на Утрише

Сознательно отказаться от многих благ цивилизации, но при этом не одичать, а возможно, даже обрести что-то новое. Отшельник, живущий на Черноморском побережье, точно не святой, но и не безумец.

Широкая гравийная дорога, проходящая через Утришский заповедник, пригодна для пешего пути даже зимой. От Сукко она поднимается под небольшим уклоном, огибая гору Кобыла, а потом, проходя мимо вершины Медведь, заканчивается у Малого Утриша. Всего 20 километров. Лужи встречаются лишь внизу – машины ездят здесь нечасто и не успели наделать рытвин и ям. Зимний лес Утриша тих и малопримечателен.

Через 7 километров от Сукко дорога выходит на лесное плато. Здесь стоит экопост, как называют его местные жители. Небольшая металлическая коробка с окнами-витриной в сторону дороги напоминает не домик, а сельский продуктовый ларек. Фундаментом ей служат камни и доски. Рядом стоит вереница оцинкованных ведер, кастрюль, котелков и казанов. Поодаль, в лесу, разбиты две палатки. Одна под тентом. У закрытого на молнию входа аккуратно стоит пара военных ботинок и кроссовки. Другая палатка завалилась набок. Еще дальше, в глубине леса, обустроен летний душ: полотно клеенки, натянутое между деревьев. На одном стволе висит ожерелье из пустых пластиковых пятилитровых бутылок. Здесь обитает Виктор – отшельник нашего времени.

Крайняя мера

Мы беседуем, сидя на бревне у дороги, за обустроенным столом. Рядом выложен из камней очаг. Виктор одет в хорошую теплую зимнюю куртку, специальные зимние брюки и современные охотничьи ботфорты. Его седая окладистая борода выглядит вполне ухоженной. Пожелтевшие усы выдают в отшельнике заядлого курильщика.

Первое, что поражает в собеседнике, – речь. В его правильно построенных, законченных предложениях нет современных фразеологизмов, слов-паразитов, ненужных междометий. Кажется, в дикой природе речь его совершенно очистилась от всего лишнего. Когда Виктор прерывает свою мысль, чтобы подобрать нужное слово, то никогда не пользуется подсказанным вариантом, всегда находит свое определение.

– Я приехал сюда в 2006 году. Сначала жил около лагун на Малом Утрише. Год с лишним изучал там ветроволновой режим. Тогда я ничего не знал об этом месте. Потом услышал, что здесь будет заповедник. Как-то по побережью стали ходить геодезисты. Пошли слухи, что через Утриш пройдет дорога. Сначала в это никто не поверил. Но в 2007 году здесь начали проводить изыскания. Как мы потом узнали, через лес решили строить шоссе, проходящее по подножию Кобылы, через гору Медведь. В 2008 году здесь начали пробивать грейдером дорогу. Я и еще три девушки собирались ложиться под бульдозер, чтобы предотвратить разрушение этих мест, – вспоминает отшельник.

Виктор считает, что то был самозахват. Такие выводы он сделал после беседы с геодезистами, лесорубами. У рабочих не было никакой документации.

– Благодаря тем событиям я стал больше узнавать об Утрише, пришел к выводу, что это по всем показателям уникальнейшие места. По растительности, животному миру, даже люди себя здесь чувствуют по-особенному! – говорит с каким-то особым восторгом Виктор.

Он вспоминает, как на этом насыпном пятаке, где мы беседуем, стояла строительная техника. Судебные исполнители ее опечатывали, но приходили рабочие, срывали печати и продолжали разрушать лес. Тогда решение Азово-Черноморской прокуратуры остановить здесь строительство нарушалось дважды.

В те дни на Утриш приехали экологи, казаки и просто любители этих мест. Их поддержали местные жители. Были организованы пикеты. В декабре 2008 года здесь создали экопост. С февраля 2009 года Виктор начал жить на нем постоянно. В какие-то периоды с ним находились другие люди. Вот уже два года, как рядом в палатке живет 45-летний экоактивист Василий. На момент нашего визита на экопост он отправился в город. Но Виктор рассказывает, что никто долго не выдерживает. За те годы, что он живет в лесу, ему приходилось по месяцу-два быть одному.

Выживать сложно

Отшельник ждет, когда весь Утриш станет заповедником – особый статус имеет лишь часть лесного массива. Пока же, по его мнению, строительство дороги до сих пор в планах развития Анапы.

– Да, на Утрише есть палатки, гламурные кемпинги, но это не страшно. Все это можно разобрать. Туристы, которые здесь отдыхают, могут участвовать в экологической реконструкции. Эти люди любят Утриш, но любят не как булку с маслом, а как свою Родину. Если здесь когда-нибудь появится дорога, то следующим шагом может стать возведение многоэтажных фундаментальных строений. Тогда здешнюю природу будет невозможно сохранить, – рассуждает Виктор.

Кажется, что отшельник готов говорить об экологических проблемах Утриша бесконечно. Попытки перевести беседу на тему более чем десятилетней жизни в лесу из раза в раз терпят неудачу. Но в какой-то момент приходится оборвать все экологические размышления и задать вопрос в лоб: «Как вы здесь живете?»

– По-разному, – стоически отвечает Виктор. – Поддерживаем сохранность этого места. За десять лет все, что тут успели натворить, потихоньку заросло. Земля берет свое. Ей нужно дать шанс. А вообще условия здесь самые жесточайшие. Поэтому, когда какие-то вдохновленные молодые люди говорят, что переедут сюда жить, мы улыбаемся. Выжить здесь достаточно сложно.

«Мы не болеем»

Обустроить быт Виктору помогли. У отшельника есть сотовый телефон. На домике установлены солнечные батареи, которые дают электричество, но отшельник признается, что им не пользуется. Раньше, когда на экопосту находилось по 10-15 человек, здесь работали бензиновые генераторы. Сейчас необходимость в их использовании отпала. Да и отшельник стремится жить максимально экологично. Он признается, что имеет буржуйку, которую топит лишь в самые сильные холода. Тогда же из своей палатки к нему перебирается сосед Василий. Каменный очаг близ дома разводится только в исключительных случаях, в мороз, чтобы отпоить чаем забредшего гостя. Вообще же дым от костра отпугивает животных. «А что вы делаете, когда заболеете?» – спрашиваю у Виктора.

– А мы не болеем, – улыбается он с хитрым прищуром. – Мы подготовленные люди, у нас есть туристический, военно-полевой да и просто житейский опыт. Для нас лучше сразу предусмотреть любую сложную ситуацию, нежели потом выходить из нее.

Пытаюсь узнать подробнее о военно-полевом опыте собеседника. Виктор рассказывает, что по специальности он военный метеоролог. Работал командиром метеоподразделения (Василий, кстати, тоже военный, офицер, специалист по вооружению). Также Виктор учился в мединституте, работал на заводах. Сейчас ему 63 года. Родом из Самары. Там же живут все его родственники: сыновья, внуки. Виктор рассказывает, что созванивается с ними. За время жизни на Утрише два раза ездил домой.

А недавно к нему приезжал внук. Говорит, что близкие относятся к его выбору нормально, прекрасно понимают, что есть вещи, которые невозможно делать, находясь в городе. Вообще, отшельник совершенно не чурается социума. Два раза в год спускается в Сукко. В основном  по необходимости: кого-нибудь встретить или сходить за продуктами.

– В церковь по возможности хожу. В Сукко или в Варваровку. Хожу пешком. Иногда на автобусе. Бывает, что кто-то подбросит. Но это редко. В храм положено пешком ходить. Это не так уж сложно, да и здоровее, – говорит Виктор.

«Сотрудникам заповедника мы только помогаем»

Отшельник охотно рассказывает о тех, кто поддерживает его жизнь на Утрише. Все делается добровольно. В основном помогают те, кто радеет за сохранение этих мест в первозданном виде. Виктор рассказывает, что систематическую помощь оказывают ему казаки. В целом отношение к отшельнику хорошо чувствуется в поселках Большой Утриш и Сукко.

Местные Виктора знают. Один из рыбаков объяснил, где искать эколога, предварительно взяв с нас обещание, что мы купим и принесем отшельнику еды. Пока мы беседуем, у дороги мимо нас проезжает УАЗик с егерями. Водитель на ходу поднимает руку, приветствуя Виктора. Отшельник отвечает тем же. Он рассказывает, что изначально у экологов были конфликты с местными жителями. Селяне думали, что активисты хотят всего лишь передать контракт по строительству дороги другим. Отношения с сотрудниками заповедника Виктор называет рабочими.

– За эти годы ребята поняли, что мы им только помогаем. Когда мы только пришли сюда, здесь было загажено. А сейчас чисто. Более того, огромное количество людей уже не спрашивают нас, где мусорный контейнер. Они интересуются, нужно ли отсюда вывезти мусор. На Утрише проводятся субботники. Так как это заповедник, мы не имеем права заниматься здесь какой-то хозяйственной деятельностью, только природоохранной и просветительской. Объясняем приезжим туристам, почему здесь нельзя собирать грибы, ягоды. Это кормовая база, семенной фонд – то, что образует утришский лес как таковой, – переходит на свою любимую тему Виктор. – А вот луговая трава, что у нас сейчас под ногами, не должна тут расти. Это солома. По ней, как по бикфордову фитилю, летом идет лесной пожар. Здесь должно быть можжевелово-фисташковое редколесье. А лиственные деревья выросли на местах площадных выработок. Отходишь немного в сторону – там уже совершенно другой лес, с иным подлеском, другими породами деревьев.

Виктор отмечает, что Утриш сильно изменился после прошлогодних пожаров. Так, случилась массовая миграция зверей. Раньше на пятачок, где живет отшельник, выходили заяц, лиса, волк, шакал, косуля. После пожаров удалось заметить лишь один лисий след.

Захотелось яблочко – несут ящик

Снова пытаюсь повернуть разговор в сторону быта, спрашиваю, насколько сложно жить здесь без привычного комфорта. Виктор говорит, что удобства расхолаживают человека, делают его мягкотелым. Отсутствие многих благ цивилизации освобождает самое ценное и невосполнимое, что имеют люди, – время.

– Человек часто отвлекается на какую-то бытовую суету. На реальные, жизненные вопросы времени просто не остается. Отсюда появляется ощущение бессилия, ненужности. За ним приходит отчаяние и уныние. Другое дело, когда находишься на своем месте, делаешь, хотя и простое, но дело. Это всегда вселяет уверенность, придает силы. Тебя уже совершенно не огорчает, что ты не президент, депутат или миллионер. А постирать белье я могу и в простом ведре, – рассуждает Виктор.

«Но ведь даже имея аскетичный быт, вы все равно в чем-то нуждаетесь?» – пытаюсь вернуть отшельника к более приземленной теме. Виктор говорит, что ему всегда нужны пальчиковые и мизинчиковые батарейки, газовые баллоны для горелок. А еще нужна новая хозяйственная палатка. Прежнюю повредил недавний шквальный ветер. Виктор отмечает, что в этих местах он особенно сильный. Последний раз шквал сломал много деревьев.

– В нуждах здесь надо быть острожным. Бывает, что-то попросишь – везут в десятикратном размере. Захотелось яблочка – тут же подъезжает человек, привозит ведро яблок. Следующий несет уже ящик. Потом не знаешь, куда девать эти яблоки, – улыбается Виктор.

А вот вода здесь исключительно привозная. Кто ездит навестить Виктора и Василия, знают: надо взять несколько пятилитровых бутылок. Все здешние ручьи находятся на территории заповедника, поэтому использовать их нельзя. Отшельник замечает, что с водой в этих местах с каждым годом ситуация ухудшается. Многие родники иссякли, ушла и самая крупная в этих местах речка Сукко.

Всегда есть о чем подумать

– Скучно здесь? – снова пытаюсь перевести разговор.

– Нет, – моментально отвечает Виктор. – У меня есть книги. Много религиозных, Библия. Читаю электронные книги. Меня интересует, из каких обломков-осколков складывается общественная жизнь. Да и всегда есть над чем поразмышлять. С единомышленниками опять же созваниваемся.

– А новости до вас мировые доходят? Про коронавирус слышали?

– Что-то слышали, но все это от нас далеко. Мы знаем, что эти вещи есть, но на нашем уровне они не решаемы. Поэтому проявлять в этом отношении какую-то инициативу бессмысленно. Надо быть активным в том, что можешь реально сделать. Иначе это будет болтовня, бесполезная трата сил.

На вопрос, как долго Виктор собирается оставаться здесь, отшельник отвечает, что уезжать пока не планирует. Это место надо сохранять в неприкосновенности, возвращать его в исходное состояние. Предполагаю, что если вся территория Утриша станет заповедником, Виктора это расстроит. Ведь тогда его многолетняя борьба будет завершена.

– Не расстроюсь, – невозмутимо отвечает отшельник. – Поеду еще куда-то. Сколько еще мест, которые надо спасать. Ведь это же тенденция – все застроить. Как в чеховском «Вишневом саде»: все поделить и распродать, – размышляет Виктор.

Замечаю, что его мысли в современной России звучат, мягко говоря, странно. Виктора это не смущает. «Ну что ж поделать, что выросло из меня, то выросло. Я не бродяга», – парирует отшельник. Видно, что свою жизненную позицию он давно уже определил.

Напоследок прошу показать жилище. Металлический домик начинается с небольшой предбанника. Внутренняя сторона двери обклеена агитационными плакатами Save Utrish. На некоторых из них изображены отдыхающие нагишом обитатели этих мест. Сама комнатка тесна – не развернуться. Хватает места для двух лежанок, расположенных перпендикулярно друг к другу, небольшого столика и стула. На полках много православных икон.

Виктор, провожая нас в обратный путь, проходит несколько десятков метров. На мое пожелание «Удачи в вашем деле» он метко замечает: «Это наше общее дело. Да, малое, но такое, из которого складывается большое». Потом желает нам доброго пути.

Кто-то скажет, что Виктор, скорее всего, чудак. Потому что не стремится накопить богатств и получать в этой жизни удовольствие. Его совершенно не печалит отсутствие комфорта. Как и древнегреческий философ Диоген, он живет свободно, так, как ему хочется.